Михаил Ромм - Скульптура сна

• Название: Скульптура сна
• Автор: Михаил Ромм
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-99062-230-2

Творчество Михаила Наумовича Ромма хорошо известно в современной русской поэзии. Волей судеб он не относится ни к одной литературной группировке, что его самого всегда огорчало, а его читателей – радовало, потому что основой его поэтики является интерес к человеку как таковому, к вечным вопросам бытия, а не литературная игра как таковая.

Где пролегает грань между «я мог бы сделать» и «я должен» – сомнение, глубоко занимающие автора. Поэзия Михаила Ромма открывает сложный, полный душевных мук и мятежей мир автора.

Это четвертая книга поэта, в которую вошли избранные стихотворения 2008–2016 годов, два венка сонетов и большая повесть в стихах «За золотым руном». Книга рассчитана на взрослых любителей поэзии.

---

Мы плачем

Мы плачем – чтобы нас утешить
не сыщешь средства,
и мы ещё не понимаем,
что это – детство.

Никто не любит, всё надоело,
Жизнь затянулась.
И мы ещё не понимаем,
Что это – юность.

Игрушки дарим нашим детям,
Самим хотелось…
И мы ещё не понимаем,
Что это – зрелость.

Всё наполняется значеньем,
Любая малость,
И мы ещё не понимаем,
Что это – старость.

И мы хотим назад вернуться,
скребём руками.
И мы ещё не понимаем:
над нами – камень.

Тёмная материя

Возможно, что наше зренье
Меняет для нас местами
Не только вектор пространства,
Но свет меняет на тьму.
И свет этот нам не виден,
Скользит между нас тенями,
А мы, как звезды галактик,
Притягиваемся к нему.

Мы двигаемся в тоннелях,
Тоннели властны над нами,
А кажется, что «на воздух»
Решили на выходных,
Но Бог – это просто мальчик,
Играющий с пузырями,
А чёрные нити мрака —
Блики от стенок их.

В немыслимом измереньи,
В какой-то гигантской ванне
Вершатся взрывы сверхновых
И буквы в моей строке.
Все мысли, и все победы,
И весь наш Мир несказанный —
Возможно, всё это блики —
Блики на потолке.

Алиса

Наверное, это какая-то химия —
Слышнее цвета в тишине;
И я к пустякам обращаюсь по имени,
Как кролик в волшебной стране.

Реальность дрожит за дверями незрячими —
Накопленная слеза,
И тянут ко мне свои шеи ребячии —
Заметные вдруг чудеса.

Вот контуры входов вокруг зажигаются,
И кто-то кричит за спиной.
Нора моя только ещё начинается:
– Алиса, за мной!

Скульптура сна

Проложив дорогу в ложной памяти
Сложной лентой лопастей,
В хрупком розовом пергаменте
Сладких девичьих затей.

Вызнав, выпрыгнув и выстрелив,
Хохот, сложенный в рукав,
Постигая нежность и прилив,
В ткани ласковой упав.

Исподволь в спиральном куполе
Голубями в глубину,
Представленье – клоун, труппа ли,
Пали в лунную волну.

Сон

Что верно, не должно быть сказано.
В глазах у девы – крик царя;
Обломки над пустыней разума
В неясном зареве парят.

Лицом на жёлтой фотографии
Проявится углами след,
Ручьями точной каллиграфии
Несостоявшихся комет.

И чёрный холст прозрачной сферою,
Истыканный песками звёзд,
Совьётся в купол люциферовый
Надежд и ласковых угроз.

В куполах

Тёплой утренней постелью,
Нежной мякотью небес,
Щёк румяных карамелью,
Радужной страной чудес

Манит жизнь – беспечной рыбой
Окунуться в свой поток.
Разве можно сделать выбор?
Кто-то может – я не смог.

Плотный облак полушарий,
Лупа лунных куполов —
Влип, как бабочка в гербарий,
Благодушный богослов.

Ранит лакомку расплата,
Робости не побороть.
Лупит лопастью лопата,
Разрывает ямы плоть.

Прячут скрипки музыканты,
И хрусталь погас,
Кончен бал, и вот куранты
Бьют
Двенадцать
Раз.

Шорох нити

Шорох нити в руках. Пред воздушным змеем
В бриллиантовых каплях дороги мрака
Голова болит, и сознанье тлеет
И скулит, как раненая собака.

Так давно срастаешься с этой болью —
Только руки дрожат, когда держишь Космос.
Как росток, покидаю теперь юдоль я,
Раздвигая собою пространства косность.

Тяжело внутри, но ведь нету веса
У души, и она наверху трепещет —
Натянула нить, бьёт органной мессой,
Прямо в небо бьёт, в дома и вещи.

И с тобой сегодня мы будем рядом —
Нас связала вместе мостом железным
Не любовь, не секс – просто встреча взглядов,
Встреча взглядов над голой бездной.

Бадминтон

Волан летит, летит волан,
Звенит в руке ракетка,
Ты девочка, я – мальчуган.
Волан застрял на ветке.

Сбивая яблоневый цвет,
Он падает к нам в рук.
А сада нет, и мира нет —
Вокруг умолкли звуки.

Волан летит, и ветра смех
Его не догоняет.
Ты прыгаешь – и юбка вверх.
А я волан роняю.

О любви

Предчувствие, предвосхищенье:
Пчела в цветке.
Легко мелькающую тень я
Дарю руке.

Так остро, живо, интересно
Возвращено,
И лесть влюблённых слышать лестно,
Как пить вино.

Река, доверенная зренью,
Вся – нагота.
Вотще дрожащее терпенье,
Цветок – мечта.

Ловлю, хватаю тонкой сетью —
Нет, не поймать.
И сонные тысячелетья
Ползут опять.

Мороженое. Аниме

На снежинку внезапно брошенный,
Обнажённый, горячий взгляд:
Ангел лакомится мороженым,
И от счастья крылья дрожат.

Вот колени, голени голые,
Сладок чувственных губ изгиб,
Чуть трепещут веки тяжёлые —
Не смотри, а не то погиб!

Улыбнётся – и разум побоку,
В голове золотая пыль.
Ангел линией, лодкой, облаком
Растворится среди толпы.

Час колбас

Час колбас и ананасов,
Стёкол лёд и струйных вин,
В блюде плачущее мясо,
Серп сыров и осетрин.

Опрокинутая люстра —
Как латунная латынь,
Сладким чавком, хрюслым хрустом
Хрусталей и сочных дынь.

В голове голодной грёзой —
Ослепляющая муть,
Бликов призрачные звёзды
Норовят в живот пырнуть.

Йодомарин

Надевает старый Пан очки,
Бродит медленно по клетке,
Где кусочек моря в баночке,
В белой маленькой таблетке.

Шевелятся крабы, блики и рачки,
В изумруде моря очумело.
Щурит Пан глаза – слепые дырочки,
Видит море он в кусочке мела.

Так сидим вдвоём – прогресс и я,
Друг за другом наблюдая.
Что ж! Осенняя депрессия
Нас обоих донимает.

Надо бы на небо формуляр внести —
Отпусти, мол, Боже, с тесной кухни.
Впрочем, завтра мы достигнем
сингулярности,
И тогда само всё это рухнет.

Анна

Анна – красное на белом.
Голос ангела извне.
Боль-блудница смуглым телом
На белой лежит простыне.

Остро-дрожащие розы,
Охваченные зимой —
На белизне пастозной
Растрёпанный ангел мой.

Выплеснув алым звуком
Белый гимн тишине,
На горечь, на злость, на муку
Даровано счастье мне.

У огромного Бога

Наших маленьких жизней – нас
у огромного Бога
так много
в ладонях… и,
по правилам грубой игры,
как бы он ни старался…
драчливых, убогих
не удержит никак:
кого-нибудь – раз —
и уронит.
А на вымершем Марсе
и вовсе гуляет сквозняк.

Влез лис

Влез лис
на леса,
снял соль
с колеса.
Лес – лаз
в небеса,
соль – слёз
голоса.

Лес – сад
ласковых лоз.
Рос свет —
кладезь полос —
плёл плоть
и угасал.
Лес лис
светом лизал.

Хрущёвки

Ничего не замечая,
Сокрушительный и ловкий,
Сильной лапой кран ломает
Рёбра тонкие «хрущёвки»,

В груде балок плесневелых
Под рукою беспощадной
Обнажая кафель белый,
Неожиданно нарядный.

Кафель белый – жизнь чужая,
Чьи-то грёзы и надежды.
Кто теперь по ним скучает?
И кому грустить о прежнем?

Опускается рука ведь,
Только сыплются дощечки,
Рушит стены, рушит память
Внутри крана – человечек.

Смотрят праздные зеваки,
Не уходят, созерцая:
Их соседние бараки
Разрушенья поджидают.

Поджидают в тёмных окнах,
В серых домиках из вафель,
Где пелёнки в кухнях сохнут,
Где поглаживают кафель.

В скором поезде

Сплошь борщевик, кусты ракиты,
И полевая россыпь трав,
На небе облака разлиты,
От образов своих устав.

Хвосты растрёпанные перьев
Перебирает высота,
И математика деревьев
На первый взгляд вполне проста.

Вперёд несётся поезд скорый,
И за окном скорей, скорей:
Повторы, вечные повторы,
И умножение дробей.

В окне меняются фрагменты,
И в них уже признать готов
По кругу пущенную ленту
Из одинаковых кусков.

Но режиссёр – неэкономный,
И точно скроены куски,
И всё мерещится огромным,
Неповторимым до тоски.

В еловых лапах тонкой вязи,
В нарядах пёстреньких берёз,
И мнимое многообразье —
Однообразный стук колёс.

Туманность Андромеды

Я читал «Туманность Андромеды»,
В тот момент, когда меня нашли.
Продолжались разума победы,
К звёздам отправлялись корабли.

Лето. Сосны. Пионерский лагерь.
Флаги. Конкурс песни строевой.
Вечером, по испареньям влаги,
Все на танцы двинулись гурьбой.

В книжке мир так хорошо устроен,
Все народы – дружная семья…
Чтоб меня оставили в покое —
Это всё, к чему стремился я.

Вспоминаю полную печали
Музыку, звучащую вдали.
Звёзды равнодушно наблюдали,
Как меня лупить поволокли.

Ахматова