Аскольд Засыпкин - В памяти нашей гремит война. Книга 1

• Название: В памяти нашей гремит война. Книга 1
• Автор: Аскольд Засыпкин
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9909810-9-6

Первая книга – «В памяти нашей гремит война» повествует о жизни детей, детство которых украла война. Об их раннем взрослении, о том, как они становились опорой своим матерям, на плечи которых непосильной ношей легла вся тяжесть войны. Война закалила их характеры, сформировала духовное самосознание.

Подвиг отцов и учителей школы, прошедших войну, подвиг к выбору профессии. Профессии – Родину защищать.

---

1943 год. В первом ряду: Засыпкины: Артур, Аскольд, Анатолий, Власов Саша. Во втором ряду: Кудренко Тамара, её сестра Зинаида, Соломенников Владимир.

Хорошо просушивали, перебирали каждое зёрнышко от механических примесей. Мололи зерно на ручных самодельных жерновах. Помол получался грубый. Были рады и этому. Хлеб ели не каждый день, не вдоволь, а только по кусочку.

Сельские жители, имеющие домашний скот, облагались натуральным налогом, без каких-либо поблажек. Нам тоже определили налог на Чернушку. Нужно было сдать назначенное количество молока, с учётом жирности, или масло. Процедура сдачи молока длительная и утомительная проходила в несколько этапов. Два раза в год – зимой и летом лабораторно определяли жирность молока. Количество сдаваемого молока и жирность записывали в учётную книжку. Приёмный пункт – «молоканка», так мы его называли, один на всё село начинал работать с двадцати часов. Принимали только свежее молоко после дойки. Принятое молоко подогревали в большом котле, затем пропускали через сепаратор. Ротор сепаратора подростки вращали рукояткой вручную. Полученную от перегонки пахту (обрат) отдавали в половину сданного молока. Пахтой подкармливали поросят, телят, пили сами. Вот этот самый обрат мы поджидали часами. Домой приходили порой далеко за полночь. В летнее время молоканка становилась местом, где собиралась молодёжь повеселиться, поделиться новостями, посплетничать. Под балалайку ребята, девчата лихо отплясывали на лужайке несмотря на пыль столбом, пели задиристые частушки:

Мой милёнок, как телёнок,
Только веники жевать.
Провожал меня до дому,
Не сумел поцеловать.

Туда ходили ежедневно и с большой охотой. Время до получения обрата было свободным от всех работ и забот, потому любимым. Проводили его интересно – по-разному. Расскажу об одном из эпизодов той счастливой военной поры нашего детства и времени, проводимом на молоканке.

* * *

В селе Пустынное жил удивительный человек. Поговаривали, он ученик великого садовода Мичурина. Мало кто тогда верил в то, что и в Сибири можно яблоки выращивать. Звали этого человека Андрей Гаврилович Тимофеев. В 1939 году на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве, был награждён серебряной медалью «За достижения по выращиванию сада в северных условиях».

Огромным трудом и талантом этого Человека почти в одиночку расцвёл большой колхозный яблоневый сад. Сладкие яблоки манили нас. Сад находился в трёх – пяти километрах от села в лесу. К нему вела наезженная грунтовая дорога через овраг. По дну оврага протекал ручей с мостком из брёвен.

В сад лазали когда поспеют яблоки и светлую ночь. Шли группой три – пять человек цепочкой, молча. Разговаривали шёпотом. Серебряный от лунного света лес излучал прохладу и тишину. Напряжение обостряло чувства. Слышались странные шорохи будто рядом, наблюдая за нами, идёт леший. По телу бежали мурашки. Вздрагивали от крика совы или хлопков крыльев, взлетающей от испуга крупной птицы. Желание преодолевало страх.

Вот и знакомое ограждение сада. Ветхое из берёзовых жердей обозначало лишь границу, но не препятствие юным лазутчикам. Дорога упёралась в высокие ворота, которые не гармонировали со старым ограждением. Вглубь, чуть слева – просторная сторожка, за ней огромный навес под соломенной крышей. Справа от ворот – большая поляна, на ней рядами стоят ульи для пчёл. Идти по дороге нельзя. Идём чуть в стороне, по высокой траве к знакомому месту, там растут вкусные яблоки. Прежде чем нырнуть в сад, нужно определить местонахождение сторожа. Чтобы не наткнуться на него и не получить заряд соли в попу.

Дед Евсей дежурил ночью. В дневное время сад не охранялся, там работали. Сторож продвигается обычно по полосе между деревьев и стучит колотушкой.

Колотушка – деревянный цилиндр и шарик, привязанный к нему шнурком. Когда «грозный» охранник приближается, мы замираем. Когда сторож удалялся, заскакиваем в сад, осторожно трясём ветви и с земли собираем плоды. На деревья лазали редко, ветки никогда не ломали. Сад берегли. Сорванные яблоки засовывали под рубашку. Тихо исчезали. Хуже было, когда деда сопровождала собачонка или на плече висела берданка. Тогда ждали, когда он уйдёт подальше. Поход в сад был тайным. Отлично понимали, какие могли быть последствия не только для нас, но и для родителей. В военное время судили даже за горсть украденного зерна. Прейдя домой, яблоки прятал. Вырыл ямку возле стены, укрыл зелёной листвой, сверху присыпал землёй и с чувством полного удовлетворения крепко засыпал в своей кроватке, представляя, как завтра буду всех угощать и хвастать героическим походом. Утром услышал крики младших граждан: «Аська, твои яблоки Борька лопает!»

(Фото из семейного альбома, автор неизвестен) Село Пустынное. К знатному садоводу Тимофееву Андрею Гавриловичу, (справа) приехал познакомиться с опытом садовод из села Камышино-Курское.

Меня бросило одновременно в жар и холод. Там уже стояла мама с ремнём в руке и, как мне показалось, с завистью смотрит на то, как поросёнок Боря аппетитно уплетает яблоки. Борьку угораздило лечь отдыхать в холодок и непременно носом к ямке с фруктами.

Мгновенно, оценив обстановку, понял, что наказания не избежать. Из зол выбрал наименьшее. Только время может погасить вспыхнувшую остроту маминого гнева. А сейчас спасение на крыше. С недосягаемой высоты из-за печной трубы с грустью, проклиная себя, наблюдал картину. Борька, как нарочно, чтобы досадить мне, не спеша, громко чавкая, выбрасывал носом из земли зелёные с румянцем крупные яблочки. Дети, мгновенно хватали их быстрее поросёнка. Вскоре, галдя, все разошлись. Один, с досадой и полон грусти почувствовал, что хочу есть. Не завтракал. На дворе никого. И вдруг услышал громкое кудахтанье курицы. Так кричит она после того, как снесёт яйцо. Обычно куры неслись, уединившись в тёмном месте под полом сенец. Теперь всех опередить, забрать яйцо первым. Кошкой с крыши под пол. Пить сырое яйцо – дело привычное. Осталось немного подождать и топать с повинной к маме, прося прощение. Проступок обычно искупался смирением, стоя в углу по времени, соответствующим его тяжести. Стоять в углу без дела было невыносимо. И более, когда младшие подразнивали, строили рожицы, а ты не мог защитить себя и своё достоинство. Если удавалось кому-нибудь влепить затрещину, время смиренного исправления увеличивалось кратно. Приходилось терпеть, ожидая исход наказания.

В углу стоял долго. Снисхождения не просил. Не позволяла мужская гордость. Пришла мама, спокойно позвала обедать. Сразу всё отлегло, даже стало легко и весело от всего произошедшего.

* * *

Мама однажды принесла интересную книгу – «Сын полка». Сделав уроки и работы по хозяйству, с нетерпением ждали, когда продолжим чтение. Все садились за стол, зажигали лампу и, затаив дыхание, слушали о жизни Вани Сонцева в полку, о его подвигах на войне с фашистами. После чтения спать совсем не хотелось. Возникали разные фантазии, картины опасных боевых операций, в которых непременно принимаешь самое активное участие.

Я и Артур спали на одной кровати – валетом. Над кроватью висел большой красочный плакат, на котором в рост стояла женщина с поднятой вверх рукой в призыве «РОДИНА-МАТЬ ЗОВЁТ!». Ковров в квартире не было, но прохладно было всегда. Дрова экономили. Ложились спать постоянно с замерзшими ногами. Отогревали, засунув в подмышку друг к другу, и заботливо укрывали одеялом. До того как уснуть рассказывали разные сельские байки, слухи, мечтали о подвигах, строили планы побега на фронт. Устав за день, засыпали крепким сном и сновидением о подвигах с непосредственным участием. И снится мне однажды.

В составе боевой группы, которой командует Ваня Сонцев, идём на ответственное задание в тыл противника. Ещё темно. Местность с перелеском командиру знакома. Он уверен в успехе операции, а мы в нём. Вокруг мёртвая тишина. Не слышно даже малейших привычных шорохов ночных обитателей. И вдруг! Совершенно неожиданно. Нос в нос натыкаемся на немецкую разведку. Завязался бой. Огромный детина с жирной сытой мордой напал на меня. Броском вниз сбил его на землю и начал закручивать ноги. Немец кричит от боли. Вдруг почувствовал сильный удар в бороду, потом чем-то металлическим по затылку. Неужели подоспела подмога фрицу? – мелькнуло в голове. Однако фашист продолжал орать. Открываю глаза, в моих руках закрученные ноги Артура. Он сидит и ревёт от боли. Понял, что это всего лишь сон. Стало обидно и стыдно. Завтра будут все надо мной смеяться. Попрошу Артура никому не рассказывать о ночном «сражении». С тем и заснул. Однако идея бежать на фронт глубоко запала в наших головах. Артур разрабатывал план подготовки к побегу и побег. Я поддерживал дерзкую идею, а иногда нет. Было жалко маму. Осознавал, как будет ей плохо без нас.