`Ohsar G. Swan - Pro человека человечеству. Том I

• Название: Pro человека человечеству. Том I
• Автор: `Ohsar G. Swan
• Жанр: Эротика

Эта книга Pro всех и для каждого, кто ещё небезнадёжен и не расстался с возможностью выработки в себе собственного мнения по любому из вопросов. Она о истории, настоящем и перспективах людей стать бессмертными – когда по-настоящему поймём, что достойны большего, чем ныне имеем, согласно степени качества плодов нами ежесекундно созидаемого. Она о познании себя, как эфирного тела квантовой сущности в эфире Вселенной. Она индивидуально о тебе, как ро́вне создавшему тебя по Своему образу и подобию.

---

Понятно, что для зав. отделением психушки Черняховска я и стал провокатором её «приступа смеха». Как понятным стало и то, что после этого и непроизвольного информирования ею меня о том, за что именно (по сути) у меня в очередной раз отняли и теперь уже 7 лет жизни, меня в этом учреждении долго держать не станут, найдя причины для этапирования в аналогичное следующее. В 4-местную палату ко мне и ещё двум, со мной в эту психушку прибывшими, на носилках принесли (вероятно из городской больницы для туберкулёзных) разлагающегося от ТБЦ молодого парня, который уже даже не мог внятно изъясняться. Палату объявили карантинной, а через месяц нас троих этапом отправили в психушку Орла, где было отделение для туберкулёзников. Причём, того парня, которым меня и двоих попутчиков заражали, с нами не отправили – вероятно вернули «допомирать» на место, откуда прежде в психушку Черняховска доставили. Таким посредством вскоре и оказался в психушке Орла, в которой весь медперсонал и относительно здравых «больных» проинформировали, что в данном учреждении нахожусь по той причине, что пойман на крыше столичной высотки, при попытке совершения теракта… и что следствием установлено, что вынашивал планы очередным терактом подрыв столичного Кремля на Красной площади. И всё это – на фоне шедшей тогда Первой русско-чеченской войны.

В этой психушке меня периодически изолировали от компании остальных «пациентов» в карцера для буйно помешанных, где меня пытали и многократно тщетно пытались убить. Там имел счастье наблюдения, как моя душа от очередного болевого шока покинула моё физическое тело, прекратив мои физические боли от заживо сгорания на невидимом физическому зрению огне. Жесть!.. В последний раз меня умертвили и очнулся на носилках перед дверями морга психушки, в котором прежде побывали некоторые из тех, кто активней прочих «пациентов» помогал мне пережить чинимое психиатрами в моём отношении. Вероятно, тогда поставил рекорд нахождения души на том свете (которой, душе, затем предстояло в прежнее физическое тело вернуться, а не в очередное новое) – ибо подсоединённые к моему телу датчики просигналили, что биение моего сердца ни разу не качнуло стрелку приборов в течении более получаса, «однозначно» информируя истязателей о моей 100-процентной физической смерти. Тогда я и повидался с прежде умершей бабушкой Дарьей и ознакомился со многим прочим познавательным, ибо относительно краткосрочно побывал в «Абсолюте» (в «Раю»).

Подробности всех этих и прочих событий моей биографии – в полной версии рукописи «Pro». Сейчас же уместно заметить, что в том мире действительной реальности Создателя увеличение и уменьшение масштабности объектов происходит ровно также, как и в цифровой технике (например, на картах Google и в программах просмотра (и масштабирования) цифровых фотоизображений). Лишь много лет позже, купив компьютер, этому слегка удивился – подтвердив себе, что не всё так просто во Вселенной, но тем не менее всё объяснимо языком (феней) компьютерщиков. Также многим «кошатникам» будет интересно, что с того мира лишь на мой лёгкий и ненавязчивый мыслительный импульс… кот в моём доме в Беслане отозвался относительно охотней, чем прежде на голосовые, когда был с ним физически рядом. Он попросту просигналил, что в курсе и этого, что со мной происходит и где я тогда оказался, и чтобы его понапрасну не отвлекал от размышлений. Мои же родные – которых всех тоже видел с того света в их каждодневной житейской суете, – «ни ухом ни рылом», ибо они не коты и кошки. На что замечу, что все животные и насекомые, и даже сущности мира неорганики, в той или иной степени ко дням нашей современности лучше сохранили в себе дар потустороннего видения, чем непосвящённые из мира людей.

Был в те времена в психушке Орла заместитель главного врача учреждения, который много десятков «пациентов» за годы своей профессиональной занятости банально умертвил лишь за то, что те не скрывали свою веру в Бога. После же всего того, что со мной произошло в этой психушке и чему он был одним из очевидцев – как исполнитель указаний сотрудников спецслужб страны, – он сам крестился, стал инициатором крещения многих прежде не веровавших в Бога «пациентов», в открывшейся (его стараниями) в этой психушке православной церкви. И этого мало. По всяким мало-мальским православным праздникам он организовывал от этой церкви «Крестные ходы» (шествия), которые – по периметру запретной зоны, мимо сторожевых бочек автоматчиков и пулемётчиков, – с большим крестом в руках на перевес, сам же и возглавлял. Видел его прежде более здравым. Но по принятию христианства он сам не раз стал становиться пациентом областной психушки. Прежде всегда, когда он изредка меня навещал в сопровождении врачей отделения, в дверях стоял кто-либо из прилично одетых в гражданское, поверх небрежно облачённый в белый халат. В психушке лишь только я, он, главный врач и заведующая отделением знали, что это сотрудники спецслужб страны.

От чего же, поинтересуетесь вы, такое внимание к моей персоне? Всё просто – как «божий день». Ещё до попадания в психушки Черняховска и Орла я проявился в незаурядных организаторских, ораторских и прочего характера способностях. Но этого мало. Ибо также проявился в том, что мой мозг безошибочно может относительно быстро просчитать то, что для того же непосильно всем суперкомпьютерам человечества (каждый из которых стоит десятки миллионов долларов США) – объединённым для расчётов в единую сеть. Так после окончания первого срока заключения и получения диплома техникума, по направлению Совмина республики год проучась в Ростовском инженерно-строительном институте (РИСИ), «спалился» в нём на том, что решаю задачи высшей математики способами, прежде науке неведомыми. Впрочем, сознаться, я их и не решал – ибо прогуливал уроки математики и до того о тройных логарифмах, математических суммах и прочей «фене» математиков ведал весьма приблизительно, – они по моему запросу сами решались в моём мозгу. Интересно и то, что решение в мозгу (с графиками координат и прочим) появлялось в виде медленно движущейся «бегущей строки», символы которой, опять же, мог окрашивать в любые цвета, как в ранее приведённом случае проявления во мне «приступа смеха».

И этого мало. Ибо я после решения задачи мог объяснить технологию её решения даже самым «тупым» из студентов, что ни одному математику человечества непосильно. После этих «трюков» (в том числе по предмету начертательной геометрии, вычислительной техники, истории КПСС и прочим) двоих студентов из моей группы, членов КПСС, завербовал КГБ для более тщательного контроля за мной. Моим информатором об этом стал тот из моих приятелей, который из-за того, что пока не партийный, сам не смог завербоваться – лишь рекомендовав спецслужбам страны для вербовки как раз тех самых двух, уже партийных согруппников. Эти вербованные о друг друге (по этой «работе») не знали и действовали исключительно автономно, чтобы доносить и на друг друга. Тогда как я об обоих знал и по исключению меня из института проинформировал о них всех согруппников. Впрочем, осуждать их было некому – все им в этом только позавидовали и по настоящему зауважали, ибо прежде в них ничего такого и наскрести невозможно было, за что бы их можно было хоть «вяло» уважать.

И этого мало? Тогда скажу, что после последнего воскрешения в психушке Орла мне позволили в палате иметь персональный телевизор, свежую прессу и прочее, а «пациенты», находившиеся со мной в самой большой палате отделения (человек так на 10—12) резко шли на реабилитацию (на поправку), не нуждаясь в прежнего характера интенсивной терапии психотропными препаратами. А ведь психические заболевания ни одному психиатру для излечения непосильны. Впрочем, сознаться, я тоже не парился излечением кого-либо и даже ни с кем из «пациентов» особо не общался – ибо мне ведомо было ещё до первого попадания в психушку, что душевные заболевания не менее заразны, чем туберкулёз, чума и прочие. Попросту те сами излечивались от одного моего круглосуточного присутствия с ними в одном замкнутом помещении. И это потому, что моя энергетика была сильней всех, вместе взятых, энергетик «сопалатников» (сокамерников), и она денно и нощно автоматически контролировала степень колебаний качества моей психической полноценности (адекватности). А потому, слогом Заратустры, «слушайте меня даже своими глазами, ибо голос мой – лекарственное средство для слепорождённых».

Выше упомянутое заключение было крайним в моей жизни. После трёх лет тюрьмы + трёх лет спец. психушек, меня перевезли на год опять в республиканскую психушку – откуда летом 1998 года чудом (содействием опять же моей семьи) освободился 4 июля, в День Независимости США и накануне августовского кризиса того года. После этого освобождения младшая сестра окончательно решилась покинуть страну, что вскоре и реализовала. В 2000 году, когда у отца уже были билеты на руках для индивидуального перелёта к младшей сестре в Барселону, его умертвили спецслужбы страны. За несколько месяцев до этого, аналогичного характера изготовления яд применили и ко мне. Случилось это в святилище Уастырджи в Беслане, где отец местного «мафиози», «который» пожизненно подвязался быть на «службе» у спецслужб страны, отмечал некое событие и куда он, виновник ритуального торжества, меня нижайше умолял приехать… Прежде, как условие моего согласия, успешно обговорил, что выпью только первые три тоста молитвы. Но в процессе застолья тот, с чьего посредства позже будет отравлен мой отец, адресовал мне в нарушение застольного ритуала «почётный бокал». Зная, что безопасно для опьянения могу выпить хоть несколько ещё таких, согласился… и через минут так 10 мне постепенно (поступательно) стало настолько плохо, что понял, что умираю.