Андрей Ваганов - Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы

• Название: Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы
• Автор: Андрей Ваганов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-904553-06-7

Сегодня трудно поверить, что в разрушенной Первой мировой и гражданской войнами России издание научно-популярной литературы составляло более трети всей книжной продукции – 36 %. Что произошло в начале XX века в России такого, что все более или менее заметные издательские фирмы считали своим долгом выпускать огромное количество научно-популярных серий? Основываясь на богатом архивном и библиографическом материале первой трети XX века, на малодоступных или полузабытых первоисточниках, автор делает попытку реконструировать социальные механизмы становления научно-популярного жанра.

Для широкого круга читателей, интересующихся проблемой междисциплинарного знания, историей науки и техники, культурной антропологией. Книга также полезна для студентов, аспирантов и профессорско-преподавательского состава гуманитарных и технических (технологических) университетов, научных работников.

---

Источник: По данным советского экономиста П.И. Лященко (1927 г.). Цит. по: Фонотов А.Г. Россия: от мобилизационного общества к инновационному. – М.: Наука, 1993. С. 165.

Появившаяся через несколько месяцев книжка (по современным стандартам – брошюра, как раз 48 страниц) называлась «Как водить пчел».[57] «По своему содержанию эта книжка представляет нечто краткого катехизиса для изучения пчеловодства. В самых кратких положениях в ней сообщаются точные сведения о жизни и деятельности пчел, об устройстве ульев и пчельника и о способах ухода за пчелами. При своей краткости и обстоятельности и при большой дешевизне, без сомнения, эта книжка будет доступна для многих бедных русских людей и принесет несомненную пользу всем, кто пожелал бы следовать данным в ней наставлениям относительно занятий пчеловодством».[58] Цена этому «краткому катехизису» была определена в 10 копеек.

Перед нами примеры предельной чистоты жанров: «специально-научный труд» vs «популярное сочинение для народа». Фактически уже здесь даны основные критерии для одного и другого – научного или популярного (вернее, популярно-научного) рода литературы. Оставалось только закрепить это разделение в литературной и издательской практике.

Впрочем, немалое значение такая канонизация формы имела и для статистического учета печатной продукции. До начала двадцатых годов прошлого века такой учетно-издательской строки – «научно-популярная (или любое другое синонимичное название) литература» в официальных отчетах не существовало. Например, среди произведений печати, вышедших в России в 1913 году, среди 41 раздела, каждый из которых насчитывал бы более 100 названий, популярно-научного раздела не значится.[59] Хотя литература такого рода, как мы убедились выше, несомненно, была представлена на российском книжном рынке. Научпоп был как бы «размазан» по всем другим разделам – учебные пособия; народные издания; сельское хозяйство; медицина, ветеринария, гигиена; природоведение; технология; история; биографии; география, этнография, путешествия; железнодорожное дело…

Однако вернемся к началу исследуемого нами периода, в XIX век.

В 1870 году в России начинает выходить научный и критико-библиографический журнал «Знание».

В 1881-м – иллюстрированный журнал «Техник». Вот, кстати, очень любопытный, о многом говорящий отрывок из рекламного объявления о подписке на этот журнал: «Посвященный новостям и изобретениям по технике вообще и ея приложениям к промышленности, фабричному и заводскому делу, ремеслам и домашней жизни. “Техник” выходит 1-го и 15-го числа каждого месяца.

Редакция успела войти в постоянные сношения со многими заграничными журналами и, имея в своем распоряжении значительное количество иностранных изданий, получила возможность знакомить русских читателей с наиболее выдающимися новостями технической литературы в Старом и Новом Свете. Участие русских ученых, инженеров, техников и практиков дает журналу “Техник” возможность следить за успехами технического дела и в нашем отечестве. В нем, кроме того, печатаются все технические доклады Моск. Отд. Императоского Русск. Техн. Общества.

Особенное внимание редакции журнала “Техник” постоянно обращено на вопросы о пользовании даровыми силами природы и о передаче этих сил на расстояние, а также аккумуляцию их.

В журнале имеется специальный отдел сельскохозяйственной механики.

Подписная цена: без дост. 5 руб., с перес. и дост. на год 6 руб., на полгода 4 руб.»[60]

С августа 1886 года начинает выходить «Вестник опытной физики и элементарной математики» – фактически первый в России физико-математический научно-популярный журнал, предтеча знаменитого советского издания «Квант». «Вестник» издавался в Киеве до 1917 года.

В 1890 году наступает время общепонятно-научного иллюстрированного журнала «Наука и жизнь». Именно такую атрибуцию имело периодическое издание, которому предстояло превратиться, если забегать вперед, в непотопляемый дредноут отечественного научпопа. Здесь уже сделана попытка ухватить по максимуму все возможные видовые и родовые признаки жанра. Самая настоящая – «урна жанру». О многом может рассказать даже просто дальнейшая эволюция жанровой самоидентификации этого издания: «журнал для самообразования» (после возобновления в 1934 году); «научно-популярный журнал Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний» (1954 год), плавно перетекающий в «научно-популярный журнал Всесоюзного общества “Знание”»; и, наконец, «ежемесячный научно-популярный журнал» (1990 год).

Вообще подобная самоидентификация периодических изданий – яркая иллюстрация тех поисков формы для научпопа, которые проходили в конце XIX – начале XX века. Названия журналов – это, по существу, мгновенные снимки (слепки) разных этапов этих поисков. Некоторые варианты называния научпопа представлены в табл. 2.3.

Какой богатый понятийный и образный ряд! Какими изощренными способами издатели пытаются расширить синонимичное поле – лишь бы увернуться от установления монотонного единообразия в названии жанра.

Сразу отметим одну важную особенность – научпоп, по крайней мере в его журнальной форме, непременно должен быть хорошо иллюстрирован. Это было понятно уже сто лет назад и даже раньше. Отсюда все эти «общепонятно-научные иллюстрированные» и «общедоступные для самообразования с картинами в красках и иллюстрациями в тексте» «иллюстрированные» журналы. В этом факте, помимо глубокого методологического смысла (или, если угодно, даже онтологического смысла всей научно-популярной периодики вообще) присутствовал и вполне прагматический аспект, отражавший российские реалии.

Так, один из почти забытых сегодня энтузиастов книги, директор книжного склада Дмитровского союза кооператоров В.М. Муратов, в своем очень фактурном пейпербеке[61] под говорящим названием «Продажа книг как культурная работа» (1919 год и, между прочим, уже 2-е издание!) наставляет культпросветработников: «Делая закупку, надо особенно принимать во внимание одно обстоятельство: в деревне любят яркие краски, и глаз крестьянина по большей части недостаточно развит, чтобы надлежащим образом воспринимать нераскрашенные гравюры».[62]

Этот вывод Муратова как будто подтверждает тенденцию в выборе книжного репертуара сельским населением, выявленную еще в начале XX века: лубочная литература и «божественное» – главные «хиты» среди сельских читателей.

Таблица 2.3. Жанровая самоидентификация русских периодических изданий в конце XIX – начале XX века

Некоторое представление о структуре домашних книжных собраний крестьян трех губерний в начале XX века дает сводная табл. 2.4.

Но это не значит, что участь научпопа в России была предрешена – превратиться в аналог какого-нибудь современного глянцевого pulp fiction. «Веселые картинки про науку» быстро перестают быть интересными. Россия до сих пор остается страной Иоганна Гутенберга, а не Билла Гейтса: привычка читать «умные книжки» и высказывать свое мнение (великолепный пример – известный рассказ Василия Шукшина «Срезал»; даже в анекдотах отражена эта вербальная избыточность русских: «Ну вот, выпили… А поговорить?!») – доминирует в сознании россиян. Тем более это оправдано, если речь идет о научно-популярной литературе.

Таблица 2.4. Структура домашних книжных собраний русских крестьян в начале XX века

Источник: Книга в России, 1895–1917/ Под общ. ред. к. и. н. И.И. Фроловой. – СПб.: Российская национальная библиотека, 2008 С. 642.

Двадцать лет с начала XX века, в которые уместились три войны (русско-японская, Первая мировая и гражданская) и три революции (1905 года, буржуазно-демократическая февральская и Великая октябрьская социалистическая 1917 года), стали для научпопа в России своеобразной лабораторией жанра. Из этого котла с булькающей массой выпадет в итоге в сухой остаток то, что мы привычно называем сегодня «научно-популярная литература».

А пока тот же М.В. Муратов представляет результаты своих социологических исследований читательских предпочтений. Он вводит в классификацию отделов возглавляемого им книжного склада графу «общедоступно-научные» книги.[63] Продукция этого отдела занимала четвертое место в рейтинге продаж («Топ-12»): 540 экземпляров книг было продано с 1 марта 1918 по 1 января 1919 года. Для сравнения: на третьей позиции находилась литература по сельскому хозяйству – 597 экземпляров. Но вот в стоимостном выражении «общедоступная научная литература» прочно занимала второе место: ее было продано за тот же период на 2411 рублей 24 копейки. Лидеры продаж – детские книги: 3924 рубля 32 копейки.

Вывод Муратова однозначен: «Разумеется, составляя набор книг для продажи, нельзя ограничиться детской и сельскохозяйственной литературой, а следует класть книги и по другим отделам: хорошую беллетристику (особенно хорошо читаются рассказы Л.Н. Толстого), общедоступные научные книги и т. д.»[64] Использует Муратов и термин «научно-популярная литература». В таком, например, контексте: «…на первом месте стоит детская литература, на третьем – сельскохозяйственная, которая в этом году <с 1.03.1918 по 1.01.1919> пользовалась бо́льшим спросом, чем вся научно-популярная литература».[65]