Барт Малеев - Ненавижу докторишек. Повесть

• Название: Ненавижу докторишек. Повесть
• Автор: Барт Малеев
• Жанр: Русское современное

Стремительная история о нравах в профессиональной врачебной среде. Не без шуток и прибауток, конечно… Используется вымышленная, но эмоционально близкая топонимика.

---

Близорукость и ношение очков вызывали во мне почти отчаяние. Красивых оправ не было, линзы имелись тяжелые и толстые – так что хипстерские оптические лицевые украшения, которые стали доступны сейчас, в те веселые времена просто не существовали. Физическая активность, а именно кулачные драки часто приводили к искривлению очков и сидели они на носу, как правило, неровно.

Так, что юношеская дисморфофобия4 имела серьезный базис. Но ненависти к себе я никогда не испытывал. Более того, нежная платоническая, и не совсем, самолюбовь была моим кредо и утешением.

***

Родители меня тоже любили. Ответственной, утомленной любовью. Наверное, я их не очень-то радовал и вызывал беспокойство в том плане, что был не слишком целеустремленным. И скорее всего (они это подозревали) имел подспудное намерение оставаться на их довольствии еще длительное время. А им…, а им хотелось бы пожить еще для себя. У отца были очевидные творческие неопределенные замыслы… Мама любила курорты. Но ведь была еще моя великовозрастная сестрица с регулярными камбеками в отчий дом, и, как правило, с непутевыми мужьями. В год, когда я должен был оканчивать школу, у сестры родилась дочь. Моя племянница, стало быть. В очередной приход сестры с мужем и младенцем на постой в родительскую трёшку5, как я сейчас думаю – у меня должна была бы возникнуть идея о самостоятельности.

Но этого не произошло. Не взрослел отрок быстро и все тут. На месте родителей, как теперь принято говорить, стоило бы приуныть.

***

Идти учиться в медицинский институт – известный одесский фетиш. Первой жертвой этого фетиша в нашей семье пала моя сестрица: шесть безуспешных попыток, учеба в училище мастеров индивидуального пошива одежды, два брака, пересмотр жизненных позиций. Итогом чего стали две попытки поступления на экономический факультет. Одна из них удалась. Причина зачисления (возможно, я и не прав) – жуткая кишечная инфекция у декана факультета и его госпитализация в отделение городской инфекционной больницы, которым заведовала моя маменька. Диарея и деканская благодарность сработали. Институт народного хозяйства, конечно, не медин6, но тоже весьма и весьма. Папа был почти счастлив…

Пришла моя очередь поддержать семейное хобби по безвзяточному штурму медицинского ВУЗа. Мы решили не размениваться и поступать сразу в Москву, потому, что одесский мед7 наша семья тихо ненавидела. А про Москву мы слышали разные чудеса. Были, конечно, мечты пойти учиться в военно-медицинскую академию, но перспектива службы на подводной лодке испугала папу и он отсоветовал.

***

Водить детишек по репетиторам – любимый спорт родителей. Оказывается такое распространено не только в Одессе. Москва и Подмосковье тоже не отстают в деле вспомоществования местным педагогам. В силу лености и неусидчивости мне, как и многим другим деткам, пришлось обращаться за репетиторскими услугами. Учился биологии и химии. На занятиях по биологии просто надиктовывались тексты из разных учебников. Я записывал. Считалось, что так материал усваивался лучше, и знания становились более системными. Но отчетливого ощущения углубления биологических познаний не возникало. Да и потом, – репетиторша была неинтересная, и помню я ее не очень чётко.

Химия – другое дело. Учил меня доцент одесского хим-теха8. И был он глубоко законспирирован. Для преподавателей высших учебных заведений репетиторство в те времена считалось деятельностью незаконной, так как порождало, так называемые, нетрудовые доходы. Нелепо конечно, и все это понимали. И, тем не менее, опытные и осторожные люди на рожон не лезли и свои побочные заработки не афишировали. Поэтому с моими родителями по финансовым вопросам контактировала доцентова жена, которая будучи отставной школьной учительницей, служила вывеской в этом семейном предприятии, хотя сама занятия не вела. Стало быть, на первом уроке мне был приготовлен сюрприз. Вместо полненькой уютненькой училки, меня встретил высокий седовласый господин жовиальной наружности. Хорошее чувство юмора, приятные манеры отлично мне запомнились.

Препод этот в свое время был скромным, но очевидным представителем «золотой молодежи» и «сынов генеральских». Больше того, продолжал проживать в генеральском доме на Пролетарском бульваре9. Этот райончик Одессы так и назывался – «дворянское гнездо на Пролетарском бульваре».

Я не знаю, каким он был в молодости…. Но к тому времени, когда родители привлекли Илейта к моему образованию, это был уже седовласый, с хорошей стрижкой, высокий, в дорогих и редких, по тем временам, очках-хамелеонах представитель прослойки10. У него было хорошее чувство юмора, легкие манеры, и умение слегка прищуривать глаза предваряя или заменяя добродушную улыбку. Эту штуку я у него невольно перенял. Учиться было весело. Тем более, что он не возражал против перекуров и угощал кофе с плюшками. А то, что он не важничал, было для меня особенно приятно. Мне нравилось у него учиться. И периодически Илейт напоминал, что это действительно учеба, а не дружеские встречи… Приходилось вновь сосредотачиваться на химических тонкостях. Еще он был счастливым владельцем довольно свежего и шустрого белого Москвича 2140, что конечно, приподнимало его в моих глазах.

В итоге, к экзамену он меня подготовил, но не для Москвы, как потом выяснилось. В химии, я, конечно, приподнялся, щелкал уравнения электронно-йонным балансом и методом полуреакций, как орешки. Эти знания, потом целый год на первом курсе мединстита помогали вполне уверенно себя чувствовать.. Физ-химия, органика и пр.

***

Но сначала, я сдал экзамен по химии в школе. На «отлично», но, по мнению школьной учительницы, недостаточно хорошо для медицинского ВУЗА. (Ох, Вика – Вика – ты убыла в Землю Обетованную, где возобновила свой диплом медсестры и больше к школьной химии не возвращалась…)11.

Доцент так не считал, и в начале июля я с папой отправился покорять Москву. Не знаю, действительно ли папа настолько сильно в меня верил или это было проявлением его перманентного максимализма, но мы выбрали для поступления лечебный факультет Первого московского медицинского института имени И. М. Сеченова. Ограниченное количество мест вкупе с апломбом элитарного учебного заведения создавали ауру необычайной притягательности для любящих родителей и амбициозных недорослей. Поэтому сюда стремились многие юные и не очень мечтатели от медицины, со всех краев необъятного Советского Союза.

Специально для отсева избыточных покорителей столиц тогда существовала довольно сложная система конкурсов, участие в которых зависело от многих факторов… В итоге, в своей категории иногородних выпускников школы без льгот и официальных направлений я, на момент начала экзаменов, оказался в конкурсе более пятидесяти человек на одно место. Меня охватила паника, избыток ответственности не умещался в мозгу. Я вообще любил попереживать. Кстати, жилье в период сдачи вступительных экзаменов мы снимали – комнату в квартире москвича-алкоголика, который помимо довольно нехилой основной суммы, регулярно пытался взять с нас денег еще и в долг. Забавно, но «первый мед» первокурсников местами в кампусах не обеспечивал. И даже это обстоятельство не отвратило нас от попыток туда поступить. Был ли у папы план по тому, где мне жить в случае зачисления – неизвестно. Москва тех времен не была столь гостеприимна, как ныне.

***

Около приёмной комиссии роились местные репетиторы-хищники, и один из них смог меня убедить в недостаточности имеющихся знаний. Я пару дней до экзамена ходил к нему на занятия, где также присутствовали и оставляли родительские денежки другие абитуриенты. Моя стройная и, возможно, хрупкая система знаний была испытана и, в целом, все казалось не таким уж безнадежным делом. Но экзамен я не сдал. По очень досадной причине – не знал, или не вспомнил, что означает фраза «в кислой среде». И поэтому уравнение в отсутствие серной кислоты у меня не уравнивалось. Вот такая незадача.

Что и говорить папа был очень расстроен, но упреков не воспоследовало. Собрав волю в кулак, папа направился с деморализованным мною на нашу съемную квартиру для обсуждения вопроса о передаче документов в другой – не московский медицинский ВУЗ. Видите ли, тогда приемные экзамены в столичные ВУЗЫ проходили на месяц раньше, чем в остальные. Таким образом, в одну вступительную кампанию неудачники могли попытать счастья второй раз, но уже в менее престижном институте. И целый вечер мы с папой решали – куда же нам ехать дальше.

***

В то посещение столицы я всем сердцем полюбил вышесредний московский общепит. «Кафе „На Остоженке“», как сублимация бессознательного, все еще сидит в моей голове и вызывает картинку из прошлого. Мы с папой подходим к массивным дверям и вступаем в ознакомительную беседу со швейцаром – огромным, седым, благодушным в ливрее: «А, что, уважаемый, здесь у вас по поводу обеда?»