Барт Малеев - Ненавижу докторишек. Повесть

• Название: Ненавижу докторишек. Повесть
• Автор: Барт Малеев
• Жанр: Русское современное

Стремительная история о нравах в профессиональной врачебной среде. Не без шуток и прибауток, конечно… Используется вымышленная, но эмоционально близкая топонимика.

---

Забавно, но тогда я этому эпизоду не придал значения.

Сдав государственные выпускные экзамены, в отделе клинической ординатуры и аспирантуры попытался выяснить порядок зачисления. Но тамошняя мышка помотыляв по рабочему столу свои бумажки сказала мне, что: «Таких в списках, зачисленных в ординатуру не значиццо». В озадаченном состоянии я пошел на прием к декану, где он с неторопливостью распределителя стартовых жизненных позиций сжато изложил мне мнение деканата по поводу моего дальнейшего обучения на кафедре глазных болезней. Негражданин. Не возможно. Очень, очень жаль. Такой хороший студент. И учился почти отлично. И вот надо же… Ну, ничего не поделаешь… Хе-хе, всех благ, может свидимся еще…

Как-то так юность начинает расставаться с иллюзиями.

Пару дней с наслаждением упивался горем. Потом поехал на кафедру и попросил профессора написать рекомендательное письмо директору одесского НИИ глазных болезней им. В. П. Филатова. Профессор самолично напечатал на пишущей машинке такое письмецо, пожелал мне всех благ. Будучи человеком резким и довольно прямолинейным, он не стал вербально шарахаться по кустам преподавательских напутствий и рекомендаций. Писать письма с рассказами о своей офтальмологической карьере, тоже не просил.

Несколько дней ушло на оформление документов. Подписав все необходимые обходные листы, получил в отделе кадров института диплом. И начал раздавать и продавать скудное студенческое барахлишко. Среди прочего продал свой любимый электрический органчик. И выполненные по индивидуальному заказу шикарные красные десятикилограммовые гантели. А вот здоровенную ручную мясорубку почему-то решил оставить и отправил ее почтой в Одессу. Когда папа открыл посылку и обнаружил там это металлическое изделие, с ним произошла легкая смехотравма. Ну как же… мясорубка – это ценно, символ студенческой жизни с которым трудно расстаться24.

И снова Одесса…

Вернувшись в Одессу, я попытался устроиться на работу в отделение микрохирургии глаза в больницу Одесской железной дороги. Это место возникло неспроста. Главный врач оттуда, в свое время написал мне рекомендательное письмо в клиническую ординатуру. Мы с папой к нему зашли, и он как-то легко принял меня на работу. А вот заведующая отделением, огромная толстуха с повадками капризной барышни, заартачилась и всяко сопротивлялась моему окончательному трудоустройству. К этому времени у меня уже сформировался очевидный негатив к отделениям глазных болезней. Мелкая работа – мелкие повадки. Сформулировал максиму для себя. И ушел. По этой же причине я так и не воспользовался рекомендательным письмом в институт им. Филатова, которое мне дал профессор из Иванова.

Чуть позже, опять же с помощью папочки, мне удалось устроиться хирургом в военную поликлинику Одесского гарнизона. Хирургом. Это же совсем другое дело. Нормальные военные хирурги, веселые и прямые, как луч лазера.

Вот, где было раздолье – огромные приемы – военные строители с вонючими подмозольными абсцессами, военные пенсионеры с геморроем, хлыщеватые штабные подполковники с редкими болезнями.

Заведовал (по военному – начальник) хирургическим отделением в поликлинике бывший москвич с задорной эспаньолкой и, как было принято в то время, среди военных врачей – простодушно предприимчивый. Работы было много, а жалованья явно не хватало. Приходилось придумывать всякие интересные методики для зарабатывания. Ну, например – придумал способ депиляции – тоненькие мандрены от многоразовых инъекционных игл аккуратненько устанавливал в волосяной фолликул. Барышням с избыточными волосиками во всяких местах. А затем касался этих проволочек электрическим коагулятором. Фолликул внутри кожи выпаривался, волосок выпадал и больше не рос. Дамы, что называется, были довольны, не взирая, на кропотливость, болезненность и длительность процедуры. Некоторый доход депиляция приносила, а вот удовлетворения хирургических амбиций – нет. Я слегка стыдился такой деятельности. И довольно быстро ее свернул. Начал дежурить волонтером в окружном госпитале.

Еще…, в поликлинике я начал работать на компьютере (тогда это было в диковинку – постсоветские страны только начинали обрастать оргтехникой) печатал инвалидские направления для бойцов, которых нужно было освобождать от службы, и военным пенсионерам для получения дополнительных льгот.

Но самая прелесть была в том, что на этом компьютере была установлена игрушка «самолет F16» – один из первых относительно удачных авиасимуляторов. С увлечением отыскивал в компьютерных морях черное пятно подводной лодки и настойчиво долбил по нему из доступного оружия. Иногда заигрывался, и тогда начальник организовывал китайскую ничью – выключал компьютер кнопкой. Было обидно. Но, во-первых, такое он проворачивал, лишь тогда, когда я играл во время обеда, а это святое. Во-вторых, на самом деле китайская ничья была организована всего один раз, – я перестал наглеть, и играл лишь изредка.

Кстати, про обеды – это шикарное действо. Им заправляла старшая сестра отделения – она заботливо накрывала на стол, подавала разогретые в сухожаровом шкафу бутеры и прочую снедь. Которую мы с собой приносили. Обычно выпивали. И мне казалось, что так и должно быть в нормальных хирургических коллективах. Ошибочка.

Но тогда и порядки в здравоохранении были попроще – отношение больных к лёгкому алкогольному аромату, исходящему от хирурга, было довольно спокойным. Одесса начала 90-х вообще была алкоголизированным городом. Не пили только сильно больные люди. Прочие же вполне себе со вкусом выпивали и закусывали. Бутылка считалась обычным подношением врачу, и вообще была своего рода валютой при выстраивании отношений между людьми, которые по рангу брать очевидные взятки деньгами регулярно не могли. Возникало сильное ощущение, что те бутылки с алкоголем, которые мне приносили и, которые я кому-то отдавал в знак благодарности за что-либо, потом ко мне возвращались с очередной благодарностью. Если я такую бутылку сильно подозревал в некой замкнутой циркуляции, то обычно приговаривал ее к распитию. Из соображений умеренного суеверия.

***

Итак, в начале своей карьеры я был критично поглощен лечебной работой – увлеченно лечил глубокие гнойники на мозолистых лапах военных строителей, последствия неудачных попыток пересечения вен на предплечьях тонкодуших новобранцев, разную мелкую травму и конечно стариковские болячки военных пенсионеров. Заведующий отделением видя мое желание заниматься хирургией, организовал мне знакомство с ведущим хирургом госпиталя, и я стал – дежурантом. Все это было вновь и очень интересно.

Госпиталь был большой, клинический с опытными врачами – подавляющее большинство из которых прошли обучение на первом факультете ВмедА25 и имели опыт работы в группе советских войск в ГДР. Так и продолжалось – чуть больше года.

При госпитале было военное учебное заведение – интернатура медсостава ОдВо. Меня туда приняли на обучение, и спустя положенный год обучения, сдав довольно принципиальный экзамен, я стал хирургом с дипломом.

Мой учебный план предусматривал работу во всех хирургических отделениях госпиталя и на кафедре топографической анатомии одесского мединститута, и это было не просто знакомство, а довольно полноценная работа и учеба. Традиции советского военного здравоохранения и наставничество были крепко вколочены в мозги моих учителей, и они очень ответственно относились к моему хирургическому образованию – рассказывали, объясняли, советовали и предоставляли литературу. Особенно мне запомнилось отделение нейрохирургии, в котором служили – два татарина и один грек. Так вот, грек меня постоянно подкалывал и иногда отвечал на мои вопросы. А татаре – действующий и бывший начальники отделения – спуску не давали – устраивали зубрежку с проверкой по топической диагностике поражения нервной системы26, учили, правильно осматривать больных при поступлении на лечение, постоянно брали с собой на операции, и вообще возились со мной. Я даже маленькую научную работу подготовил за время цикла по нейрохирургии – сравнительная ценность рутинной пневмомедуллографии27 и, новомодной на тот период, компьютерной томографии для диагностики грыж позвоночного диска с прицелом на объем необходимой операции. Очень хорошо ко мне относились в отделениях травматологии и хирургической инфекции.

Ну вот, закончил, я интернатуру, сдал экзамен, отбрыкался от окружного кадровика, который хотел меня спеленать в медсанбат в какую-то часть под Одессой. Запомнилась реплика главного хирурга: «Не надо ему в Чабанку28». Ну, не надо – и не надо. Пошел к нему на прием.

Главный хирург Одесского военного округа полковник медицинской службы Груф. Это был такой седенький прокуренный грубоватый дядька. В очках. Больше всего он мне напоминал волка-папаню из советского мультика про Волка, который вырастил здоровенного быка из похищенного теленка29. Даже интонации и тембр голоса у него были такими же. Пришел и попросился на работу в госпиталь.