Black Cattaleya - Человек из бутылки

• Название: Человек из бутылки
• Автор: Black Cattaleya
• Жанр: Самиздат

Я – человек из бутылки. Вернее, человек, живущий в бутылке. В бутылке так безопасно. В бутылке, ты просто плывёшь по течению, иногда волны выбрасывают тебя на берег, словно бросая вызов, чтобы ты осмотрелся и возможно надавил с такой силой, чтобы разрушить, уничтожить границы, чтобы они с треском раскололись, рассыпались и ты, наконец-то, вдохнула свежий воздух, воздух свободы. Воздух победы. Над собой.

---

Мне кажется, что взрослые настырно дают глупые советы только для того, чтобы в случае, если ты не послушаешься, а затем потерпишь неудачу, с важным видом произнести долговынашиваемую фразу – «Я же тебе говорил!», ну или что-то вроде того.

Мудрость – это не признак преклонного возраста, это признак богатого жизненного опыта, который несёт в себе тонны ошибок, килограммы правильных решений. Когда Вы считаете, что вправе давать советы своим детям, основываясь только на то, что Вы уже «жизнь прожили»…Вы не проявляете заботу, Вы проявляете недоверие к собственным детям, основываясь на то, как были глупы в их возрасте.

Я бы прислушивалась к Нине, если бы она больше молчала.

Задача взрослых научить нас не прислушиваться к их мнению и советам, так как когда их не станет, привычка слушаться кого-то у нас останется и мы кинемся на поиски советчика, а где гарантия, что он будет советовать нам во благо? Задача родителей – научить своего ребёнка слушать свой внутренний голос, доверять собственному мнению, думать самостоятельно.

Маяк – мое убежище от реального мира.

В его каменных стенах меня посещают разнообразные мысли.

Задумывались ли вы когда-то что такое Маяк? Какова его роль?

Маяк лишь оболочка, созданная из прочного камня, дерева и стекла. Важен тот, кто внутри. Именно от его действий зависит, выполняет Маяк свое предназначение или нет.

Если говорить конкретно об этом Маяке, он бездействовал уже добрую сотню лет. Кроме той, единственной ночи. Ладно, я расскажу вам. Я не уверенна, что каждое сказанное мной слово – правда, я всего лишь повторяю историю, которую услышала от Джека, когда была совсем маленькой девочкой.

После сытного обеда из трех блюд (Нина никогда не готовила меньше чем три блюда, это она называла «быть хорошей хозяйкой и уметь заботиться о своей семье», хотя вряд ли мы были семьей, но об этом позже) мы с Джеком отправились на долгую пешую прогулку, чтобы избежать мытья посуды (чего нам и так никогда бы не доверили, всем известно, что у нас руки растут не с того места).

Джек любил гулять со мной. Большую часть прогулок мы молчали, иногда он рассказывал истории о деревне, о местных жителях, о Маяке.

В тот день мы поднялись на холм, он гордо возвышается над морем и тянется на несколько километров вглубь материка. С его плоской вершины, много веков назад все и началось. Дело в том, что через деревню, а если быть точнее, то через густо поросший вереском и разнотравьем пустынный холм шла земляная дорога в город, расположенный в тридцати километрах к югу. Обычный среднестатистический курортный городок, по крайней мере он был таковым, пока некий его житель, достаточно предприимчивый, не пустил весьма убедительный слух о том, что грязи, образующиеся на дне прилегающего к морю лимана, обладают просто волшебными свойствами и способны излечить многие болезни, да что там, за специально установленную цену, они и мертвого вернут из того Света. Не знаю, прибавил ли его голосу твердости и убедительности тот факт, что годом ранее, этот же прохвост, открыл небольшую гостиницу неподалеку. Таким образом в небольшой курортный городок потянулась вереница скучающих барышень и на многое рассчитывающих юнцов, их компаньонок и компаньонов, зачастую всем недовольных и вечно ворчащих. Одна за другой, доверху груженные всем необходимым, телеги взбирались на холм, нетерпеливо топтались лошади искусно украшенных карет, ожидая своей очереди на безопасный подъем по холму, без риска быть сбитыми бочкой с вином, или дамским чемоданом, размером с саму телегу.

С этой вершины открывался прекрасный вид на далекий город, скрытый морской полупрозрачной дымкой-вуалью, тяжелый подъем оставался позади и в предвкушении своего близкого выздоровления румянощекие девицы надували губки, а их компаньонки спешно расстилали шерстяные пледы, доставали корзины с козьим сыром, виноградом и сидром. Спустя какое-то время другой предприимчивый малый, построил на вершине холма таверну, снабдив свое заведение бесподобной репутацией и довольно необычным меню, обещающим сплошное удовольствие. Постепенно таверна стала «обрастать» деревянными лачугами, сколоченными впопыхах, которые через многие годы заменили прочными каменными коттеджами. Соседний город-курорт был очень популярен, туда приезжали в надежде выдать замуж кокетливых дочерей, а заодно подлечить подагру. Несколько лет спустя, одним смельчаком к городу был проложен морской путь, так в городке появился собственный порт, а на холме, в тридцати километрах к северу, в деревеньке, названной в честь процветающей таверны, сотни каменщиков возводили Маяк.

В современном мире этот старый увалень оказался бесполезным. Ведущие инженеры научились строить легкие и прочные металлоконструкции и соорудили подобие маяка, непосредственно в порту.

Однако Джек до самой смерти получал жалование и считался в деревне Смотрителем. Было нечто таинственное в этом слове.

Джек любил этого великана. Я и сама по уши влюбилась, когда впервые поднялась на его вершину и взглянула на бескрайние морские просторы. Можно ли нам, простым смертным, понять всю его глубину? Сколько времени необходимо, чтобы постичь всю силу моря, обличить его суть? Вопросы возникающие внутри меня, пронзали мой мозг, словно горящие стрелы. У меня не было сил искать ответы.

Чтобы отвлечься, я обратила свою память в далекое холодное лето, чтобы вам стало известно о той ночи, когда вершина Маяка озарилась пламенем. Я сама сотворила эту историю, ставшую впоследствии деревенской легендой, указывающей на непослушание, а также на последствия собственноручно принятых решений.

Многие дни шли дожди, температура была ниже среднего, по крайней мере, так говорили в утренних новостях. Фрукты гнили прямо на ветках, маленький ухоженный огород, гордость и отрада Нины, превратился в раскисшее болото. Стоит ли упоминать, что все дни напролет у Нины болела голова, ей нечего было закатывать в банки, складывать в огромные корзины и ящики, поэтому она закатывала громкие скандалы. Обвиняя во всем бедного Джека и его неработающий Маяк, она считала этих двоих прихлебателями за и без того скудным столом честно работающих людей.

Вечером я решила это исправить, я решила, что на вершине Маяка должен, во чтобы то ни было, гореть свет.

Когда Нина вычистив до блеска кухню, замочив белье, отправилась штопать перед телевизором, я проникла на ее территорию. Спички она всегда держала в одном и том же месте, это Нина называла «порядком». Грубые деревянные дверцы старого кухонного шкафа легко пошли мне навстречу, я схватила спичечную коробку и тихонько выскочила на задний двор.

Я нажимала на скрипучие педали велосипеда с невиданной силой, что-то, живущее во мне и пускающее огненные стрелы, пронзающие сердце, ликовало. По правде сказать, это была его затея, он борец, выступающий за справедливость.

Поднявшись на вершину я соорудила нечто наподобие костра, который в солнечные дни, мы с отцом разводили, чтобы приготовить себе что-то съедобное, когда подолгу гуляли на свежем воздухе. Только в этот раз куча из веток, старых газет, иссохшей травы была намного больше, мне пришлось изрядно повозиться, прежде, чем результат принес удовлетворение.

В полутьме Маяка вспыхнула искорка и в ту же секунду погасла, первая спичка дала осечку. Я присела на корточки и достала вторую. Она сработала, огонь набирал силу, тени, отбрасываемые языками пламени плясали на выбеленных известью стенах. Я не могла отвести взгляда от света, он заполнял собой все пространство, тьма отступала, а вместе с ней отступали страхи.

Утром деревенские рыбаки, сортируя свой ночной улов, рассказывали, как посреди ночи, на Маяке вдруг вспыхнуло пламя. Они сочли это за особый знак, когда приходят трудные времена, людям необходимы знаки, это их ободряет, в подобного рода знаки многие из нас верят больше, нежели в себя самого. На суше им никто не поверил, все знали – Маяк давно бездельничал, грея свои каменные стены в лучах южного Солнца.

По возвращению домой с причала, где Нина обычно покупала свежую рыбу, ее ждало разочарование. Она поверила, что свет, лившийся считанные минуты с вершины Маяка этой сырой, холодной ночью, тот самый «особый знак», он вселил в ее душу надежду на лучшее.

Разочарование состояло в том, что моя вчерашняя одежда, сброшенная кучей в ванной комнате, была мягко говоря грязной и пахла дымом, на ботинки налипла глина, сухие листья и трава, в кармане куртки предательски позвякивали спички. Стоит ли рассказывать, что расплата за непослушание была ужасной. Нина пришла в ярость. Ей пришлось чистить мою одежду, мыть волосы, в которые въелся запах дыма, наставлять меня на путь истинный. Вот только я не нуждалась в наставнике, он у меня уже был. Его голос звучал еле слышно, порой мне приходилось подолгу прислушиваться, но с каждым разом он набирал силу.