Энн Райс - Кровавый гимн

• Название: Кровавый гимн
• Автор: Энн Райс
• Жанр: Иностранное фэнтези
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-04-089038-5

И вновь Лестат, герой знаменитых «Вампирских хроник», обращается к своим почитателям, чтобы поведать им о событиях захватывающих и невероятных.

На затерянной среди болот ферме, куда приезжает Лестат, появляется Мона Мэйфейр, сбежавшая из медицинского центра и больная неизлечимой болезнью. Чтобы спасти Мону, необходимо совершить Обряд Тьмы, но это значит, что ей навсегда закрыт путь в царство небесное, где ее ожидают предки. К тому же Моне просто необходимо остаться на этом свете, ведь она хочет найти свою украденную дочь Морриган, странное существо, в котором течет кровь Талтосов. Вампир Лестат вызывается помочь Моне, и в ходе поисков ему приоткрывается завеса тайны рода Мэйфейров – тайны, знание которой оборачивается для него новыми бедами.

---

Я чувствовал, как волнуется Квинн, как его переполняет любовь к Моне.

Все это время его рука неподвижно лежала на плече Моны.

– Я не умираю, – сказала Мона. – Я все еще здесь.

– Нет, ты не умираешь, – подтвердил я. – С этим покончено.

– Теперь я должна напрячь память и вспомнить то время, когда была способна хотеть чего-то.

– Ничего ты не должна, – отрезал я. – Это разговоры для смертных. Теперь ты Мона, Рожденная для Тьмы.

Я старался не торопить события и наблюдал, как появляется и исчезает на ее лице улыбка, как бледнеют веснушки на щеках, как светится кожа.

– Да, именно так, – продолжал я. – Всмотрись в меня. Ты видишь цвета, которые никогда прежде не видела. Ты испытываешь ощущения, о которых никогда даже не мечтала. Темная Кровь – великий учитель. Ты дрожишь, потому что боишься возвращения боли. Но она никогда не вернется, даже если ты этого захочешь. Поверь мне и перестань дрожать. Хватит.

– Чего ты от меня хочешь? – спросила она. – Чтобы я уступила, подчинилась тебе или Темной Крови?

Я тихо рассмеялся.

– Даже не знаю почему, но женщины не перестают меня удивлять. Мужчины – нет. Наверное, я всегда недооценивал женщин. Они приводят меня в смущение. Их прелесть действует на меня, как встреча с инопланетным существом.

Мона расхохоталась:

– О чем это ты?

– Ты, дорогая моя, поистине Великое Непознанное.

– Слишком витиевато, – отозвалась она.

– Ладно, представь себе, как библейский Адам, этот Вечный Нытик, говорит Всемогущему Господу, Создателю, Яхве, тому, кто сотворил звезды: «Женщина дала мне яблоко!»

Пойми, этот убогий жлоб просто тряпка! Вот это и есть первородный грех![9] В этом и состоит величайшая трагедия! В том, что он жа-лу-ет-ся! Но! Когда видишь великолепную женщину, такую, как ты, с такими же зелеными, идеально расположенными глазами, с мелодичным голоском, которым она произносит умные слова, и эта женщина лежит нагая и смотрит на тебя с выражением всеобъемлющего понимания, начинаешь сочувствовать Адаму. Его состояние не поддается описанию, он в замешательстве и неуклюже пытается оправдаться: «Это совершенно непостижимое, сверхъестественное, загадочное, соблазнительное существо, сотворенное из моего ребра, накормило меня!» Поняла?

Квинн, сам того не желая, тихо рассмеялся. При виде нас с Моной, лежащих рядом в постели, его обуял собственнический инстинкт, так что с его стороны было весьма мило только лишь рассмеяться.

Я вновь обратил взгляд на Мону. Хватит о садах Эдема. (И хватит о том, что произошло внизу, на парадном крыльце, между мной и той, кто бесконечно превосходит любой из воображаемых мною объектов желания.)

Проклятье! Эти чертовы цветы по всей кровати! Мона спокойно ждала, что будет дальше. Ее обнаженные груди прямо передо мной, рыжие волосы запутались в розах, зеленые глаза и мягко очерченный рот. Невероятное создание, а ведь мне доводилось встречаться с великим множеством поистине изумительных существ. Что же со мной происходит? Наверное, стоит сделать вид, будто ничего страшного не случилось, будто я, изверг, опять не сотворил зло.

– Отдайся во власть нас обоих, мою и Крови, – сказал я. – Я хочу, чтобы вы с Квинном в отличие от меня достигли совершенства. Хочу, чтобы период ученичества, который тебе предстоит, прошел безупречно. Ты меня слушаешь? Квинн был рожден дважды, и оба рождения обошлись ему очень дорого. Виной тому никчемные матери. Я хочу стереть это из его памяти.

Квинн слегка сжал мою руку. Это был жест одобрения, невзирая на то, что я практически лежал на маленьком сочном теле любви всей его жизни, которая теперь трансформировалась в его бессмертного компаньона.

– Кровь сказала мне многое, – медленно заговорила Мона. Кровавые слезы на ее щеках высохли и походили теперь на хлопья пепла. – И многое объяснила. Мне было так хорошо. А потом пришли мысли. Я знаю, ты прожил не один век. И даже пытался покончить с собой, но безуспешно. Ты удалился в пустыню, подобно Христу, однако очень сильная кровь не позволила тебе умереть. И то, что ты не можешь умереть, пугает тебя. Все, во что ты верил, рухнуло. Ты говоришь себе, что у тебя не осталось иллюзий, но это неправда.

Мона снова задрожала. События развивались слишком стремительно для нее. Может быть, и для меня тоже. А где же призрак? Рассказать ей о призраке? Нет. Я почувствовал облегчение оттого, что она больше не могла читать мои мысли.

– У нас нет своей веры, – сказал я Моне, обращаясь в то же время и к Квинну. – Бог терпит нас, но какое это имеет значение?

Мона горько улыбнулась.

– А у кого сейчас есть вера? – спросила она.

– У многих. У вашего отца Кевина, кажется, есть, – ответил я.

– Он верит только в Христа, – возразила Мона. – А это нечто другое.

– По мне, так это просто здорово, – откликнулся я.

– О, перестань, он не смог бы обратить тебя, даже имея в своем распоряжении целый век.

Меня охватили мучительные воспоминания. О Мемнохе-дьяволе. О беседах с Богом Воплощенным. О сомнениях и подозрениях, что я всего лишь пешка в какой-то хитроумной игре душ. О том, как я бежал из ада, заполненного мириадами взывающих о прощении, в холодный, заснеженный Нью-Йорк, как поставил материальное, чувственное и цельное превыше иллюзий. Действительно ли я не верил тому, что видел собственными глазами? Или просто счел все это невыносимым?

Я не мог ответить на этот вопрос. Я хотел быть святым! Мне было страшно. Я ощущал пустоту. Какова была природа ребенка-монстра, рожденного Моной? Я не хотел это знать. Нет, хотел.

А потом я встретился с ней взглядом. И вспомнил о Квинне. Вот тогда в полумраке спальни на меня снизошло озарение.

– Вообще-то, и у нас есть свои легенды, – сказал я. – У нас была богиня. Но сейчас не время для подобных разговоров. Вам не обязательно верить во все то, что я видел. Я должен наделить вас проницательностью и дальновидностью. Ибо это сильнее и важнее любых иллюзий. Именно благодаря этому такие могущественные существа, как мы, могут существовать, не причиняя вреда тем, кто добродетелен.

– Убей творящего зло, – с невинным видом произнесла Мона.

– Аминь, – сказал я. – Убей творящего зло. И тогда мир действительно станет нашим. Мир, которым ты хотела владеть, когда была несносным ребенком, когда грезила наяву, целыми днями блуждая по улицам Нового Орлеана, словно девица легкого поведения. О, я знаю тебя, маленькая девочка из школы при монастыре Святого Сердца, соблазнившая всех своих кузенов, жующая все без разбора, не отрываясь от компьютера. Да, я видел это. Как и твоих спившихся родителей, благополучно оставивших тебя в покое, – их имена уже вписаны в Книгу Смерти. Все это слишком рано разбило твое сердце.

– Ух ты! – Мона усмехнулась. – Не думала, что вампиры способны произнести столько слов на одном дыхании. Все точно. А не ты ли только что запретил мне оглядываться назад? Что, нравится отдавать приказания?

– Во время совершения обряда мы, как и положено, проникли в души друг друга и узнали все тайны, – сказал я. – Хотелось бы мне и сейчас узнать, что у тебя на уме. Ты меня озадачила. В своих мечтах я забываю обо всем, в том числе и о том, что те, кого я провел через Обряд Тьмы, в конце концов, как правило, покидают меня – из презрения или по иным причинам.

– Я не хочу уходить от тебя, – сказала Мона. Ее рыжеватые брови снова сошлись на переносице, на гладкой коже появились и тут же исчезли четкие морщинки. – Меня мучает жажда, – продолжала она. – Так и должно быть? Я вижу кровь. Чувствую ее запах. Я хочу ее.

Я вздохнул, ибо готов был поделиться с ней своей кровью, но сознавал, что не должен это делать. Ей следовало сохранить аппетит для охоты. Меня вдруг охватило вожделение.

Даже Квинн при всей его юношеской похоти смертного перенес перевоплощение Моны лучше, чем я. Так что мне следовало взять себя в руки.

Я поднялся с устланной цветами кровати и прошелся по комнате, чтобы прийти в себя. Терпеливый Квинн настолько доверял мне, что держал свою ревность под контролем, только в синих глазах сверкали искры.

Мона поворошила рукой цветы на кровати и снова начала бормотать стихи.

Я взял ее за руку, потянул к себе и поставил на пол. Она стряхнула лепестки цветов с волос – цветущая, сияющая девственница, созревшая для принесения в жертву, – мировая мечта. Я старался не смотреть на нее. Мона со вздохом оглядела разбросанную по полу одежду.

Квинн быстро наклонился и поспешно собрал вещи, ловко обходя Мону, словно боялся случайно ее коснуться.

Мона посмотрела на меня. Как я и ожидал, никаких следов произошедшего не осталось, все синяки от уколов исчезли. Но должен признаться (только вам), что перед обрядом я все же испытывал некоторые сомнения, ведь она была такая слабая и измученная, такая истощенная. Однако все клеточки ее тела оставались живыми и ждали обновления. Кровь проникла в них и возродила.

– Когда… – полушепотом заговорила Мона, губы ее чуть подрагивали. – Как ты думаешь, когда я смогу увидеться с Роуан? Понимаешь, я не хочу обманывать их и прикидываться мертвой, не хочу просто взять и исчезнуть. Я… Мне нужно многое выяснить, задать им кучу вопросов. Ты же знаешь, моя дочь… Ушла. Мы не смогли ее найти. Но может быть, теперь – Мона осмотрелась, останавливая взгляд на самых обычных предметах: на столбике кровати, на кромке бархатного полога, на ковре. Она поджала пальцы босых ног. – Может быть, теперь…