Энн Райс - Кровавый гимн

• Название: Кровавый гимн
• Автор: Энн Райс
• Жанр: Иностранное фэнтези
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-04-089038-5

И вновь Лестат, герой знаменитых «Вампирских хроник», обращается к своим почитателям, чтобы поведать им о событиях захватывающих и невероятных.

На затерянной среди болот ферме, куда приезжает Лестат, появляется Мона Мэйфейр, сбежавшая из медицинского центра и больная неизлечимой болезнью. Чтобы спасти Мону, необходимо совершить Обряд Тьмы, но это значит, что ей навсегда закрыт путь в царство небесное, где ее ожидают предки. К тому же Моне просто необходимо остаться на этом свете, ведь она хочет найти свою украденную дочь Морриган, странное существо, в котором течет кровь Талтосов. Вампир Лестат вызывается помочь Моне, и в ходе поисков ему приоткрывается завеса тайны рода Мэйфейров – тайны, знание которой оборачивается для него новыми бедами.

---

Вот так. Я люблю эту историю. Всегда любил. То, что случилось с Хуаном Диего, просто прекрасно. Как-то он брел через горы, и Богоматерь окликнула его по имени: «Хуанито!» Ну разве не трогательно? Умиляет еще и то, что после этих чудес тысячи индейцев обратились в христианство. И конечно, здорово, что Папа Иоанн Павел II, больной, восьмидесятидвухлетний, отправился в Мехико, чтобы канонизировать Хуана Диего.

Но критики Папы не испытывают восторга по этому поводу. В прессе таких людей называют скептиками, напрасно сотрясающими воздух. Они заявляют, что нет доказательств существования Хуана Диего.

Ну не глупость ли?!

Ясно одно: они не способны постичь духовную сущность римского католицизма.

Если невозможно подтвердить, что Хуан Диего существовал на самом деле, очевидно, что никто не может доказать обратное.

Предположим на минутку, что Хуан Диего – фигура вымышленная. Папа при этом остается непогрешимым. «И что свяжешь на земле, то будет связано на небесах»[10], – сказал Христос Петру. Правильно?

Даже самые оголтелые критики понтификата признают его удивительным феноменом.

Следовательно, нет сомнений в том, что в ту секунду, когда Иоанн Павел объявил Хуана Диего святым, этот парень тут же объявился на небесах! А теперь представьте, что в такой момент могло твориться в голове Хуана. И не забывайте, что это всего лишь «коренной житель» Америки. И вот он оказывается на небесах, которые (кто бы ни пытался их описать) не поддаются описанию.

Итак, если последние описания, данные нам мистиками, соответствуют действительности и Царство Небесное, где мы окажемся, после того как войдем в Свет, полностью соответствует нашим представлениям, Хуан Диего, чье мировоззрение основывалось на аргументах и решениях римской курии, возможно, бродит там в своем сотканном из волокон кактуса пончо и собирает розы. Интересно, есть у него какая-нибудь обувь или он бродит босиком?

Ему предопределено одинокое существование? Конечно нет. Такое может прийти в голову только атеисту. В моем представлении таинственное Царство Небесное – это удивительный фейерверк чудес.

Но давайте спустимся к подножию Синая. Хуан Диего в своем вечно цветущем саду может при желании водить компанию с дюжинами других святых, которые не спускаются на Землю, в том числе с родителями Девы Марии Иоакимом и Анной, а также с моей личной знакомой – святой Вероникой.

Впрочем, более вероятно, что Хуана Диего осаждают своими бесконечными петициями богомольцы. Голоса «коренных жителей» его земли, а также наследников их колонизаторов связывают его со страданиями и болью планеты, которую он покинул.

О чем я?

Все просто. Существовал Хуан Диего на самом деле или нет, он, скорее всего, с головой погружен в работу: продирается через астральные наслоения своей человеческой души, внимательно выслушивает верующих и передает их просьбы Всевышнему. Наверняка так. Значение святого Хуана неоценимо. И нет никаких сомнений в том, что Дева Мария Гваделупская благосклонно взирает на все новые потоки туристов и паломников, посещающих Мехико.

А Папа вернулся в Ватикан. За свою жизнь он канонизировал четыреста шестьдесят три святых.

Хотел бы я быть одним из них. Может, именно поэтому я и написал эту главу. Я завидую Хуану Диего…

Но я не святой. Вам потребовалось не более пяти минут, чтобы убедиться в этом, так что не жалуйтесь. Я просто не могу справиться с желанием быть официально канонизированным.

Увы. Alors. Mais. Eh bien. Переходим к восьмой главе.

Глава 8

Итак, никто не может обвинить меня в том, что за свое двухсотлетнее существование я обрел соответствующую возрасту мудрость. Мне известен только один способ продвижения вперед.

Клем высадил нас напротив отеля – нового, довольно-таки роскошного и очень дорогого, стоявшего, можно сказать, в самом центре города. Его официальным адресом была Кэнал-стрит (запущенная улица, своего рода граница, разделявшая Новый Орлеан), а главный вход был расположен со стороны Французского квартала (того маленького мира, которому я отдаю предпочтение).

Мона пребывала в таком трансе, что нам с Квинном пришлось подхватить ее с двух сторон и тащить до лифта. Естественно, в вестибюле не было ни одного человека, который бы не обратил на нас внимание, – и не потому, что мы были бессмертными кровопийцами, намеревавшимися уничтожить парочку себе подобных на пятнадцатом этаже, а потому, что мы выглядели невероятно эффектно, особенно Мона – в украшенной перьями блестящей накидке и в туфлях на угрожающе высоких каблуках.

К этому моменту жажда мучила Квинна не меньше, чем Мону, и вела его к цели.

А я все еще размышлял в поисках ответов на вопросы, которые он задавал в лимузине. Поэзия… Любовь… И я, тайно мечтающий стать святым! О, как долга и утомительна жизнь! И помните, мои драгоценные Дети Ночи, что я говорил о телепатии: как бы хороша она ни была, к реальности она не имеет отношения.

Как только мы добрались до нужного номера, я толкнул дверь, но не особенно сильно – коль скоро я собирался закрыть ее за собой, петли следовало оставить на месте. Картина, которая предстала моим глазам, когда я по-кошачьи бесшумно прокрался в комнату, поразила меня до глубины души.

О, что за существа обитают в Садах Зла на этой Земле!

Парочка скитальцев танцевала в полумраке под волнующую, чувственную музыку – концерт Бартока для скрипки с оркестром. Громкие звуки заполняли все пространство гостиничного номера. Печальная, душераздирающая, всепоглощающая музыка призывала отбросить никчемную мишуру земного существования и ощутить, что значит настоящее величие.

Парочка производила гораздо лучшее впечатление, чем я ожидал, однако на бордовом диване в глубине комнаты я заметил смертных детей. Бесчувственные, они лежали там как придется, а синяки и царапины свидетельствовали о том, что время от времени несчастным приходилось служить источниками крови.

Дверь закрылась, но эти двое нарушителей всех наших законов целиком отдались во власть танца и грандиозной музыки и даже внимания не обратили на троих непрошеных гостей.

Внешность у них была весьма эффектной: высокие, смуглокожие, с черными как смоль волосами до пояса (оба семиты или арабы по происхождению), с крупными чертами лица и великолепно очерченными губами. Грациозные от природы, они с закрытыми глазами и безмятежным выражением на лицах изгибались, раскачивались, мычали, не разжимая губ, в такт музыке. Мужчина, который внешне мало чем отличался от женщины, то и дело откидывал назад свою роскошную шевелюру, а потом одним круговым движением головы окутывал себя длинными прядями.

На них была сногсшибательная одежда из блестящей черной кожи – обтягивающие брюки и жилеты без воротников. На плечах и запястьях сверкали золотые браслеты. Время от времени они заключали друг друга в объятия, а потом вновь расходились в стороны. Потом женщина, не прекращая танца, подошла к дивану с лежащими на нем детьми, выбрала маленького мальчика и начала из него пить.

При виде этой жуткой картины Мона вскрикнула. Два вампира застыли на месте и уставились на нас. Их движения были настолько синхронными, что можно было подумать, будто это два автомата, управляемые из одного операционного центра. Бесчувственный мальчик был отброшен на диван.

Сердце у меня в груди превратилось в маленький тугой узел. Музыка – душераздирающий, печальный, жалобный голос скрипки – затопила сознание.

– Квинн, выруби это, – велел я.

Не успел я закончить фразу, концерт Бартока прервался. В номере воцарилась звенящая, вибрирующая тишина.

Вампиры прижались друг к другу и стали похожи на изваяние.

У них были тонкие изогнутые брови, тяжелые веки и густые ресницы. Арабы? Да, с улиц Нью-Йорка. Брат с сестрой… мелкие торговцы… приходилось много трудиться… тяжелая работа… было по шестнадцать, когда их создали… – информация волнами исходила от них вместе с преклонением передо мной и бьющей через край радостью, вызванной моим появлением. О Господи, дай мне сил! Мой Хуан Диего, ты свидетель!

– Мы и не мечтали, что когда-нибудь увидим тебя наяву! – Женщина, говорила с явным акцентом. Низкий, чарующий голос был исполнен благоговения. – Мы надеялись, молились, и вот ты здесь. Это и правда ты!

Она раскинула и протянула ко мне восхитительные руки.

– Почему вы убивали невинных в моем городе? – шепотом спросил я. – Где вы взяли этих детей?

– Но и ты, ты сам пил кровь детей! Об этом написано в «Хрониках». – Мужчина говорил спокойно, с уважением и с таким же, как у сестры, акцентом. – Мы подражаем тебе! Что мы сделали такого, чего не делал ты!

Узел у меня в груди затянулся еще туже. Отвратительные деяния, проклятые признания. Господи, прости меня.

– Вы знаете о моем запрете, – сказал я. – Все знают, что я велел держаться подальше от Нового Орлеана, что этот город принадлежит мне. Кто не знаком с этим запретом?