Александр Тихорецкий - Выстрел по солнцу. Часть вторая

• Название: Выстрел по солнцу. Часть вторая
• Автор: Александр Тихорецкий
• Жанр: Русское современное

Читатель, перед тобой – история человека, получившего способность перекраивать чужие судьбы, но так и не сумевшего как следует распорядится своей. Вместе с героем тебе предстоит пройти нелегкий путь побед и разочарований, ответить на вопросы, волнующие человечество с незапамятных времен. Что такое любовь, дружба, справедливость? Что делает нас счастливыми? Что же такое, в конце концов, наша жизнь?

---

Ленский замер. Сознание испуганно метнулось, чувство вины, какой-то стыдливой, неловкой, неожиданно овладело им, заставляя чувствовать себя безвольной амебой.

– Да, в общем-то, поладили, все в порядке, – он с готовностью смотрел в острые глаза Князева, изнывая от презрения к себе.

Ну, что, что с ним такое, в самом деле? Мысли соскочили с нити смысла, рассыпались грошовым бисером. Что говорить? И, ведь, надо что-то сказать!

– Видите ли, в чем дело… Кэти, то есть, наша девушка… она сейчас не дома, то есть, не у меня… – он замолчал, сам не понимая, что, зачем, для чего он это говорит.

Неожиданно до Ленского дошел весь ужас содеянного, и он содрогнулся, представив себе Кэти одну, в обществе юной и легкомысленной продавщицы. Одну, лишенную связи с ним, не имеющую возможности поговорить, пожаловаться, попросить о помощи. Он оцепенел, раздавленный, нокаутированный, безропотно ожидая, в какую форму выльется гнев начальника. Однако, тот молчал.

Ленский поднял на Князева глаза, неожиданно для себя увидел на лице у того снисходительную улыбку.

– Ох, Ленский, Ленский… Чего вы ждете? Того, что я вызову палача и отдам приказ расстрелять вас? Ну, конечно, я же – деспот, тиран, сатрап…

– А разве не так будет? – словно аквалангист, вынырнувший на поверхность, Ленский судорожно глотнул воздух. Кажется, где-то на небесах у него, действительно, завелся ангел-хранитель, причем, вполне себе бдительный и оперативный.

– Конечно, следовало бы устроить что-то вроде показательной казни, – птицы взлетели к подбородку Князева, сложились упругим мостиком. – Однако, я всегда подозревал, что в этом климате ротозейство передается воздушно-капельным путем, и заранее подстраховался.

Согласитесь, с моей стороны было бы величайшей неосмотрительностью полностью полагаться на человека, не способного вполне контролировать собственные действия. Ведь, насколько мне известно, полковник Силич – ваш руководитель, а раз так – вы в группе риска. Это и побудило меня отправить к вашему дому группу сопровождения, и я вижу, что поступил совершенно правильно, а то ваша беспечность могла закончиться неизвестно чем. Так что, не переживайте, все перемещения ваши и, тем более, девушки – под контролем. – он замолчал, послав собеседнику насмешливый взгляд.

Вот тебе и храмовник! Ленский торопливо перебирал формулы возможных инверсий, будто наскоро слепленные полуфабрикаты, безостановочной каруселью кружащиеся в сознании.

Какой образ выбрать, на чем остановиться? Благородное оскорбление? Нет! К черту! Бледный от гордости юноша с горящими глазами летит в топку отчаяния? Полные достоинства оправдания? Опять не то! Благородный джентльмен с золотом пенсне на носу растворяется в пучине спешки. Так, что, что тогда? Может быть, твердолобая, кондовая простота? О, Господи! Только не это! И мужичок с истовым лицом тоже проваливается в тартарары…

Часы щелкают в голове пульсом маятника, отмеряя мгновения до последней черты, а проклятый калейдоскоп все вертит и вертит спектр чувств, размазывая их палитрой растерянности, палитрой пустого, бескровного бессилия. И чего он так разволновался? Ну, Кэти, ну, прошляпил. Старость? Да, то есть, нет. Нет, конечно, нет. Тут что-то другое, глубже, тоньше, деликатнее.

Перед глазами снова поплыло насмешливое лицо Князева, его пальцы, бездумно барабанящие по глянцевой глади стола.

– Сергей Васильевич, я головой ручаюсь, что ваши тревоги – беспочвенны. Кэти никуда не убежит, да она и не хочет убегать. В конце концов, ей некуда убегать! Она – еще совсем ребенок и, к тому же…

Князев слушал, не стирая с лица усмешки, кивая каким-то собственным мыслям. Он посмотрел в темнеющее сумерками окно, неожиданно перебил его:

– Ленский, Ленский, вы даже не представляете, насколько заблуждаетесь! Этот ребенок – уже не ребенок! Она – наследница огромного состояния и всей империи Абдул-Гамида! Вы отпустили овечку погулять к волкам!

Карусель в голове лопнула мыльной пеной, разлетевшись брызгами каких-то лиц, мыслей, душевной мимики, оставив после себя гнетущую тревогу, обнажив колкую щетину вопросов. Наследница? Империя? Овечка?

– Однако, – будто бы со стороны услышал он свой голос, – вы так и не ввели меня в курс дела.

– Ах, да!

Князев схватился за голову, и жест этот показался Ленскому каким-то наигранным, чрезмерным. Да и сам начальник в эту минуту выглядел легковесным и поразительно несерьезным. Удивительно, как он раньше этого не замечал? И, вообще, все вокруг ужасно похоже на театральную постановку, с плохими актерами, дрянным сценарием, убогим реквизитом. Явно какой-то малобюджетный проект. Вот почему, уже который день за окном – дождь и туман? Неужели нельзя было раскошелиться на что-нибудь более яркое, зрелищное?

Голос Князева снова донесся до его слуха:

– Дело в том, что сегодня утром Абдул-Гамид скоропостижно скончался. – Князев заглянул в глаза Ленского и поспешил добавить: – Нет-нет, ничего такого, скорее всего – сердечный приступ. Сейчас ждем заключения врачей, впрочем, это уже не так важно. Важно то, что у него были обнаружены документы, свидетельствующие о том, что наша девушка – его дочь. Так что, вот кого вы отпустили погулять…

Ленский молчал, осмысливая услышанное.

– Может быть, она действительно еще ребенок, но вокруг нее – далеко не дети… – Князев вздохнул. – Документы, по всей видимости, были кем-то подготовлены заранее, и, очевидно, этот кто-то посвятил своему труду не один год жизни – вспомните, хотя бы, сгоревший архив ЗАГСа. Подобраны они весьма тщательно, со знанием дела, и переданы Абдул-Гамиду в самое подходящее время, как раз сразу после вашего триумфального бегства. Отсюда, наверно, и сердце.

– Башаев? – Ленский не спускал глаз с лица Князева.

Князев отрицательно покачал головой.

– Насколько я понимаю, к тому времени он был уже мертв, – в его глазах мелькнула какая-то смутная тень. – Хотя, предположительно, именно он эти документы и подготовил. Но, кто же тогда предъявил их нашему скоропалительному отцу? Кто этот бескорыстный и вездесущий доброхот?

И намерения его не вполне ясны. Убить Абдул-Гамида? Но, что это дает? Наследство? Но у того и так не осталось никого, кроме Кэти, а она еще не успела связать себя какими-либо обязательствами. – взгляд его неожиданно вспыхнул воодушевлением. – А что, если все было так: Башаев держал эти документы в тайне, про запас, и Абдул-Гамид наткнулся на них случайно?

Будто детскую поделку, Ленский осмотрел бегло эту простенькую историйку, отбросил. Чушь какая-то!

– Тогда непонятно, а зачем, вообще, они были нужны ему?

Князев пожал плечами, хмыкнул.

– Ну, предположим, Башаев приберегал их на тот самый случай, если девушка, все-таки, предпочтет уйти с вами, а все аргументы для того, чтобы заставить Абдул-Гамида стрелять в вас, будут исчерпаны? Как вам такой вариант?

Ленский покачал головой.

– Но она уже уходила, а Башаев так ни словом об отцовстве Абдул-Гамида не обмолвился. – в памяти вновь проплыло искаженное бешенством лицо, налитые кровью глаза, губы, шепчущие проклятия. Он снова покачал головой. – Нет, что-то здесь не так. Такое ощущение, что он не знал об этих документах, да, и не то, чтобы не знал, а и, вообще, даже не догадывался о них. Иначе, он не выдержал бы искушения и предъявил их Абдул-Гамиду гораздо раньше. Уверяю вас, у него было достаточно оснований и времени, чтобы сделать это. Я абсолютно уверен, что, и сами документы, и их такая своевременная презентация – дело рук кого-то другого.

Князев растерянно взглянул на Ленского.

– Да? – на лице у него застыла недоуменная улыбка. – Вы так думаете? А что вы думаете относительно личности этого «кого-то»?

Ленский на миг задумался. Сотни пестрых лоскутков уже копошились в оправе загадки, суетясь, дрожа в исступлении тождества, складываясь в полотно законченной мозаики. Да, так и есть, сомнений быть не может.

– Я думаю, что он – и есть тот самый «некто», так удачно приоткрывший мне лазейку для спасения.

Князев застонал, схватившись обеими руками за голову.

– Слушайте, я уже совсем запутался! Кто этот человек? Каковы его цели? Сначала он заманивает вас в ловушку, потом дает сбежать, убивая вашего несостоявшегося убийцу, а еще чуть позже убивает того, кто послужил для вас приманкой, и на кого он так тщательно собирал компромат. Где логика? Чертовщина какая-то! И что это за затейник такой? Можете набросать психологический портрет? Хотя бы, в общих чертах?

Мозаика застыла перед глазами, гармонией линий, законченностью форм парируя всякую тень сомнений.

Ленский вздохнул.

– Что ж, он – несомненно лицо информированное, имеющее доступ к всякого рода секретной информации, архивам и так далее. Из этого следует, что это – человек влиятельный, обладающий определенным ресурсом власти и полномочиями.