Энн Трубек - История и туманное будущее искусства писать от руки

• Название: История и туманное будущее искусства писать от руки
• Автор: Энн Трубек
• Жанр: foreign_edu
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-389-16566-3

«Умение писать от руки – это подсознательная манифестация истинной сущности человека», – считает Энн Трубек, специалист в области языка и литературы, известный американский издатель и автор. Становится ли эта сущность более загадочной, прячась за стандартизованными символами клавиатур, виртуальных и реальных? Что представляет собой письмо – социальный навык или искусство? Прослеживая историю письменных традиций, неразрывно связанных с историей культуры и изобретений – от шумерской клинописи, египетского иероглифического письма и средневековых иллюминированных рукописей до рукописных стилей и шрифтов, появившихся после создания печатного станка, пишущей машинки и компьютеров, Энн Трубек раскрывает многообразные аспекты «рукописной» темы и моделирует перспективы письма в эпоху цифровой революции.

---

1. Далекое знакомое прошлое

Клинопись, первую систему письма, изобретенную человечеством, придумали около 5000 лет назад на территории современного Южного Ирака. Чаще всего ею писали на глиняных табличках площадью в несколько квадратных сантиметров и толщиной в 2–3 сантиметра. За века археологи нашли сотни тысяч табличек, и сегодня они хранятся во многих музеях и библиотеках по всему миру, в том числе в библиотеке и музее Моргана в Нью-Йорке. Когда я пришла туда посмотреть на клинопись, Сидней Бэбкок, куратор и глава Отдела печатей и табличек Древнего Ближнего Востока, предложил мне взять одну из них в руки. «Правда? Можно потрогать?» – спросила я. «Разумеется, вы их не испачкаете. И не разобьете: вон как долго они прожили!»

Это было потрясающе – находиться рядом с табличками, которые так головокружительно стары. Пергамент, пергаментная бумага, папирус, на которых тоже писали люди прошлого, разрушаются легко – в отличие от глины, зарекомендовавшей себя самым долговечным и, вероятно, самым экологичным материалом для письма.

Я бережно поднесла табличку – светло-коричневую, с ладонь размером – к глазам. Глину сплошь покрывали крошечные начертания. Фотографии клинописи я видела и до похода в библиотеку Моргана, но не обращала внимания на то, насколько увеличены эти снимки. Я думала, что таблички будут величиной примерно с мой iPhone, но они оказались вдвое меньше, а значки и вовсе крошечными. «Представьте себе второй портрет Линкольна на пенни, – сказал Бэбкок. – Тот, что с его статуи внутри мемориала Линкольна. Вот настолько малы эти надписи».

Табличка, прохладная, удобно ложащаяся в ладонь, дарила своего рода умиротворение. В прикосновении к ней было что-то щемяще знакомое, напоминающее ощущение от смартфона, в котором я часто делаю записи.

Клинопись назвали так греки, отметив клинообразное начертание знаков. Писали с ее помощью на десятке языков, так же, как во многих языках пользуются латинским алфавитом. Выглядит эта письменность как сочетания линий – вертикальных, горизонтальных, диагональных – и треугольников, продавленных в сырой глине с помощью стилуса, длинного и тонкого инструмента, похожего на ручку. Глиняные таблички занимали настолько важное место в клинописи, что вошли в состав шумерского слова «писец» – дубсар, образованное из дуб («табличка») и сар (от глагола «писать», буквально – «двигаться быстро и прямо»). Дубсар – тот, кто пишет, и писец, умеющий быстро выводить на табличке ровные строчки. Другую старую технику обозначали синонимом глагола «писать» – хур (также «рисовать» или «вести линию»). Письмо, которое для шумеров было новой технологией, ассоциировалось ими, по крайней мере лингвистически, с технологией более старой – рисованием на гончарных изделиях [2].

Решение использовать глину как материал для письма было гениальным: в результате до нас дошло куда больше образцов шумерской письменности, чем текстов более поздних: греческих, римских, средневековых европейских, и даже, в известном смысле, сделанных после изобретения печатного станка. Если бы греки писали на глине, Александрийская библиотека не погибла бы в пожаре. (Образцов египетского папируса, второго по частоте использования в древности писчего материала, тоже сохранилось больше, чем многих других, появившихся позже: египтяне хранили свои документы в запечатанных контейнерах.) Клинописных табличек до нас дошло много, но тех, кто умеет читать их, сейчас очень мало, так что лишь небольшой объем расшифрован (см. илл. 1 и 2 на вклейке). Тем не менее они не утрачены для последующих поколений, хотя до недавнего времени на них не обращали внимания. Всякий раз, когда город, где писали клинописью, сгорал дотла, глина затвердевала и становилась долговечнее.

Разумеется, клинопись – не первый метод, с помощью которого люди делали заметки. Наскальные рисунки, бирки, таблички-напоминания – все это предшественники клинописи. Однако они представляют собой формы хранения информации, и потому большинство лингвистов считают их протописьменностью. Почти все они согласны, что клинопись тоже начиналась как протописьменность, подобно африканскому отбиванию ритма на барабанах и кипу (это способ запоминать информацию с помощью узелков на веревке) инков, но развилась в первую полноценную систему письменности, где значки соотносились с речью [1]. Корни клинописи уходят в токены – специальные фишки, которыми пользовались шумеры для передачи информации. Они брали камень и объявляли его обозначающим что-то определенное, например барана. Под горстью камней понималось стадо баранов. Эти каменные токены иногда клали в мешочек и отдавали другому человеку в качестве расписки – примерно так же, как мы делаем сегодня, когда отдаем одни бумажки с цифрами, чтобы приобрести молоко, а взамен получаем другие бумажки с цифрами, подтверждающие покупку.

К 3000 году до н. э. шумеры вывели эту систему на новый уровень абстракции и эффективности, перейдя от протописьменности к письменности. Они стали использовать глиняные «конверты» вместо тряпочных и начали ставить печати на их наружной стороне с указанием количества и вида передаваемых токенов.

Постепенно шумеры придумали и символы, означающие слова. Сначала эти фонемы изображали конкретные предметы: нарисованный баран обозначал настоящего. Затем они вышли на новую ступень абстракции, когда придумали символы для неосязаемых концепций, например «бог». Иными словами, клинопись развивалась от способа отслеживать и хранить данные к способу объяснить мир с помощью символов. Рисунки тоже стали со временем более абстрактными, эволюционировали в значки, непохожие на то, что они означают (как буквы, составляющие слово «баран», визуально никак не соотносятся с кудрявым четвероногим животным). Эти символы и обрели треугольные клинообразные формы.

Клинописные знаки стали абстрактнее, поскольку сделали систему эффективнее в ту эпоху, когда шумерское общество усложнялось. Происхождение письменности восходит к потребности качественнее вести записи, а не, как многие могут подумать, самовыражаться, творить и молиться. Принято считать, что клинопись отвечала в первую очередь бухгалтерским потребностям: хотя мы не знаем, что было в утраченных табличках, большинство из тех, что были выкопаны и переведены, содержат хозяйственную информацию.

Насколько прозаичны причины, по которым изобрели письмо (чтобы документировать продажу баранов, например), настолько же колоритна история о том, как расшифровывали клинопись. Веками никто не мог ее прочесть. Ее использовали на протяжении тысяч лет, и большая часть этих записей, нанесенных на камни в Персии, оставалась на виду спустя века после того, как этой системой перестали пользоваться, но разгадать язык не получалось почти два тысячелетия. Только когда британский офицер сэр Генри Роулинсон в 1837 году впервые скопировал надписи с крутых склонов Бехистунской скалы в Западной Персии (современный Иран), удалось узнать, о чем говорят значки.

До сих пор нет логичного объяснения тому, как наносились эти надписи: их угол и высота, похоже, исключают возможность того, чтобы писец стоял на лестнице. Роулинсон для начала придумал, как снять копии: он сделал бумажные оттиски, стоя на опасном выступе. Затем он отвез их домой, много лет изучал и выяснил, что означает каждая линия, каждая группа символов. Он сумел расшифровать значки, которые были у всех на виду примерно 5000 лет (это оказался рассказ о жизни персидского царя Дария Великого, правившего в V веке до н. э.[3], и о победах над мятежниками), и таким образом раскрыл тайну клинописи. Как и на Розеттском камне, где один и тот же текст написан тремя способами (египетскими иероглифами, демотическим письмом и по-гречески), на Бехистунской скале находились надписи на трех разных языках: древнеперсидском, эламском и аккадском. Ни один из этих языков известен не был, но несколько ученых со временем постепенно их расшифровали: сперва обнаружили ключ к чтению древнеперсидского, а затем раскрыли секрет двух других языков (ведь на всех трех были написаны одни и те же слова).

Как только появилась возможность переводить шумерские надписи, ученые многое узнали об этом народе, в том числе о том, как они обучали своих детей клинописи. Сегодня нам немало известно о том, как шумерские дети учились письму, и древние уроки поразительно похожи на то, что происходит сегодня во втором классе госпожи Хэммер.

Когда шумеры изобрели первую письменность, они организовали и первые школы для обучения письму. Школьное обучение было полностью посвящено этому искусству (на шумерском «школа» – эдубба, то есть «дом табличек».) Однако школьное обучение было далеко не всеобщим: лишь малая часть шумеров училась писать. В первую очередь это были мальчики (и иногда – девочки) из самых привилегированных слоев общества.