Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт

• Название: Потерянные цветы Элис Харт
• Автор: Холли Ринглэнд
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-17-107346-6

Цветы, огонь и книги – вот основные составляющие существования девятилетней Элис Харт. Она живет за городом у моря с родителями. Деспотичный отец не разрешает жене и дочери покидать их ферму, девочке не с кем общаться, и тогда мать учит ее языку цветов. Но однажды случается трагедия, безвозвратно меняющая жизнь ребенка. Она переезжает жить к бабушке на цветочную ферму. Там находят убежище такие же потерянные и сломленные женщины, как и она сама. Привыкнуть к новой жизни ей помогает язык цветов: ведь на нем можно сказать то, чего не передашь словами. Однако по мере взросления всплывшая семейная тайна, разрушительное предательство и близкий человек, который оказывается не тем, кем кажется, обрушиваются на Элис, и она понимает, что есть такие истории, которые цветы не смогут передать. Если ей нужна свобода, которой она так жаждет, она должна найти в себе смелость рассказать самую главную историю, которую она знает, – свою.

---

У Элис текло из носа. Она вытирала его тыльной стороной руки.

– Почему бы тебе не зайти умыться и прилечь? Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Перед глазами у нее все расплывалось.

– Хочешь теплое полотенце? Ванная прямо тут, в конце коридора. – Джун подошла к Элис.

Элис слишком устала, чтобы сопротивляться, так что она позволила провести себя через входную дверь. Голова ее болталась, как поникший цветок. Гарри неторопливо шел рядом с ними.

Открывшиеся перед Элис размеры дома заставили ее открыть рот от изумления. Длинный коридор, бледный, как ракушка, освещали лампы разных размеров, лившие приглушенный мягкий свет. Они прошли по ковровому покрытию в коридоре. В каждом уголке пряталось по горшочку с растением. Полки были уставлены книгами, между ними с некоторыми промежутками появлялись кувшины с белыми камешками, вазы с перьями и букеты засушенных цветов. Элис хотелось все потрогать.

Джун отвела ее в просторную ванную комнату, отделанную деревом и белой плиткой. Она включила теплую воду в рукомойнике. Открыв шкафчик с зеркалами, она достала оттуда маленькую коричневую стеклянную бутылочку и вытряхнула из нее несколько капелек. Теплый и успокаивающий аромат начал подниматься от воды. Веки Элис смыкались. Джун обмакнула полотенце в раковину и протянула его Элис. Та накрыла им лицо и сделала глубокий вдох. Тепло частично сняло боль в глазах. Закончив вытирать лицо, Элис увидела, что Джун не двинулась с места.

– Я не брошу тебя. Я никуда не сбегу, – прошептала Джун.

После ванной Элис и Гарри последовали за Джун вверх по винтовой лестнице, освещенной светом ламп. На самом верху оказалась дверка. Элис помедлила, пока Джун не открыла ее, а потом вошла следом. Джун щелкнула выключателем, зажегся свет, такой ослепительно яркий, что Элис испуганно вздохнула и прикрыла глаза рукой. Джун быстро его выключила.

– Давай я помогу тебе, – предложила она.

Элис напряглась, когда Джун обняла ее, и они вместе прошли по комнате. Она быстро отбежала от Джун и забралась в мягкую кровать, натягивая на себя одеяло в темноте. Оно окутало кожу, как пух. Элис стала дожидаться, когда послышится звук удаляющихся шагов Джун. Но вместо этого она почувствовала, как кровать прогнулась, когда бабушка присела на край.

– Будем продвигаться маленькими шажочками, по одному за раз, – тихо проговорила Джун, – хорошо?

Она молча отвернулась, желая только, чтобы Джун ушла. Через некоторое время она почувствовала, что бабушка встала; дверь тихо щелкнула, закрывшись за ней. Элис выдохнула. Последнее, что она слышала, прежде чем погрузиться в сон, – было цоканье когтей Гарри, когда он крутился рядом, пока не плюхнулся на пол в ногах у Элис.

* * *

Внизу, в коридоре, Джун оперлась рукой о стену, чтобы не упасть. Она целый день не прикасалась к алкоголю.

– Девочка тут?

Она вздрогнула, услышав голос Твиг у себя за спиной. Она не обернулась, но кивнула.

– Она в порядке?

Пауза.

– Я не знаю, – ответила Джун.

Песенка сверчков заполнила повисшую между ними тишину.

– Джун.

Она осталась стоять, как стояла, рука прижата к стене.

– Она заслуживает не меньше, чем любой другой Цветок, и тебе это хорошо известно, – произнесла Твиг жестко и решительно. – Если уж на то пошло, она заслуживает даже больше. От тебя, от нас, от этого места. Она – твоя семья.

– Она – его, – возразила Джун. – Она его, и я не хочу, чтобы меня это касалось.

– Что ж, желаю удачи, – сказала Твиг, голос ее смягчался.

Снова пауза.

– Ты дрожишь. – Джун кивнула. – Ты в порядке?

– Это были тяжелые дни.

Джун потерла переносицу. Она понимала, к чему идет дело.

– Где младенец?

Джун тяжело вздохнула.

– Ты действительно не забрала его домой? – Голос Твиг дрогнул.

– Не сейчас, Твиг. Пожалуйста. Мы можем поговорить об этом утром.

Она обернулась, только чтобы увидеть пустой коридор и хлопнувшую входную дверь. Джун не стала ее удерживать. Она лучше других знала, что порой слова больше вредили, чем помогали.

Она обошла дом и выключила везде свет. Уже после этого она задумалась, прошла обратно и снова включила одну из ламп на случай, если ребенок проснется ночью. Она помедлила возле закрытой двери Кэнди, но из-под двери не пробивался свет, может быть, она была с другой стороны поля, в спальне Цветов. Запах кисетного табака веял по дому: Твиг курила на веранде. Джун снова вернулась по коридору в гостиную. Она высунулась в открытое окно и сорвала цветок с краснотычиночника. Выйдя опять в коридор, она засунула цветок в замочную скважину спальни Твиг. Благодарность.

Когда Джун, наконец, осталась одна в своей спальне, она включила лампу и повалилась на кровать. Она закрыла рукой глаза, убеждая себя, что соблазн не делал полную фляжку в ее кармане все тяжелее с каждой минутой.

После того как восемнадцатилетний Клем узнал, что Джун не включила его в свое завещание, он забрал Агнес и покинул Торнфилд. С тех пор Джун лишь однажды получила весть от него: девять лет назад, когда, как теперь догадывалась Джун, родилась Элис, в Торнфилд прибыла посылка, адресованная Джун и подписанная рукой ее сына. Тогда она поступила так же, как сейчас: удалилась в свою комнату с фляжкой виски.

Джун села на кровати, достала фляжку из кармана, отвинтила крышку и сделала большой глоток. Она пила, пока виски не остановило дрожь в конечностях и не смягчило напряжение в шее. После того как руки перестали трястись, Джун залезла под кровать, нащупала старую потрепанную коробку и вытащила ее. Она сняла крышку, осторожно извлекла деревянную фигурку, вырезанную вручную, и бережно уложила ее на руках. Это был младенец, с таким же ртом, похожим на розовый бутон, и большими глазами, как у чада, спавшего в комнате прямо над ней; этот же уютно прикорнул в кровати из жестких листьев и цветов-колокольчиков. Внутри каждого цветка шли полоски, а у основания были желтые пятнышки.

– Оставленная любовь, – проговорила она с горечью.

7 Железновия

Значение: Приветствие незнакомцу

Geleznowia verrucosa / Западная Австралия

Небольшой куст с крупными желтыми цветами. Любит солнце, легко переносит засуху, нуждается в хорошо дренированной почве. Может расти в небольшой тени, однако большую часть дня должен находиться на солнце. Прекрасно подходит для букетов, но капризен в размножении и росте, а потому встречается редко.

С первыми лучами солнца Джун встала, надела свои бландстоуны и неслышно прошла через дом к задней двери. Снаружи мир был прохладным и синим. Она плохо спала, даже после того, как осушила фляжку с виски. На самом деле хорошо она не спала уже несколько десятков лет. Особенно после того, как Клем ушел. Джун уперлась подбородком в грудь и стала изучать трещины и потертости на своих ботинках. Она себя не пощадила, положив резную фигурку ребенка и веточку простантеры на прикроватную тумбочку. Она искала наказания, и бессонница стала им.

Когда небо просветлело, Джун обошла дом и направилась к сараю, где она взяла секатор и корзину, после чего пошла через поля к парникам с полевыми цветами. Утро было наполнено жужжанием пчел и прорезающимися время от времени трелями сороки.

Внутри парника воздух был душистым и влажным. Джун вздохнула свободнее. Она пошла в отдаленную часть парника, где уже цвели простантеры, и вынула секатор из фартука.

Торнфилд всегда был местом, где растения и женщины расцветали. Каждая женщина, приходившая в Торнфилд, получала шанс ожить и воспрянуть вновь после всех невзгод. После ухода Клема Джун бросила все свои силы на то, чтобы превратить Торнфилд в процветающий край – край покоя, безопасности и красоты. Это все, что она могла сделать, чтобы оправдать свое решение не передавать своему переменчивому сыну по наследству цветы, взращенные потом и кровью женщин, бывших здесь до нее.

Твиг была первым прибывшим Цветком. После того как правительство забрало ее детей, от нее осталась лишь тень женщины, которой она когда-то была. Каждому нужно свое место и нужен кто-то, – сказала ей Джун в первую ночь в Торнфилде. И с тех пор Твиг всегда была рядом с Джун, какие бы сюрпризы ни подкидывала им жизнь. Как и прошлой ночью, когда ей пришлось напомнить Джун, что странный безмолвный ребенок, спавший в звонарне, заслуживал того же, что и любая женщина, работавшая на цветочных полях Джун. Пусть даже это была дочь Клема.

Джун знала, что Твиг была права. Но ее душил страх. Некоторые вещи она не готова была раскапывать. Она была бы счастлива, если бы они остались лежать на прежнем месте и гнить. От одной мысли о том, чтобы поговорить с Элис о ее отце, во рту у Джун пересыхало, словно слова обращались в пыль, как только их собирались произнести.

У Джун было такое чувство, словно она ходила по яичным скорлупкам вокруг Элис, и это чувство незащищенности и страха провалить второй шанс было ей непривычно. Ей не в новинку нести ответственность за что-то: она выращивала растения из семян, и они цвели тогда и так, как она ожидала. В ее образе жизни соблюдалась цикличность: посев, рост, урожай – и она полагалась на этот порядок. А теперь, когда жизнь стала замедляться и пора было подумать об уходе на пенсию, у нее на руках оказался ребенок, о котором нужно заботиться. От этого ей делалось крайне неуютно. Но когда Джун впервые увидела внучку, лежавшую в больнице и таявшую на глазах, она приложила руку к груди, почувствовав боль; она поняла, как много у нее еще оставалось того, что можно потерять.