Марсель Паньоль - Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

• Название: Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников
• Автор: Марсель Паньоль
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2019
• ISBN: 978-5-389-17435-1

Марсель Паньоль (1895–1974), драматург и кинорежиссер, первым из деятелей кинематографа ставший членом Французской академии, снявший фильмы, вошедшие в золотой фонд французской классики, в представлении не нуждается. А вот с Марселем Паньолем-писателем нам предстоит знакомиться заново. Впервые на русском публикуются его романы «Жан, сын Флоретты» и «Манон, хозяйка источников», ставшие основой фильмов, снятых самим Паньолем и Клодом Берри, где блистало целое созвездие великолепных актеров от Ива Монтана и Жерара Депардье до Эмманюэль Беар. «Жан, сын Флоретты» и «Манон, хозяйка источников» – это настоящая семейная сага: яркие характеры, отчаянная борьба, любовь, которая порой убивает. Действие разворачивается в живописных горах Верхнего Прованса. В деревушке Бастид-Бланш всего полтораста жителей, но страсти кипят нешуточные. В этом райском уголке благополучие людей зависит от крохотного родника. Под жарким солнцем Прованса обычная вода становится вожделенной ценностью, синонимом самой жизни, именно вокруг воды суждено развязаться войне двух семейств.

---

Время от времени он угощался глоточком из фляжки, после чего припоминал все подробности драки, подсчитывал полученные им удары и, поглаживая старое ружье, тихонько посмеивался.

* * *

К четырем часам утра, на восходе солнца, показался грозный Симеон. Он шел по тропинке прямо на встречу с почтенной берданкой Пико-Буфиго.

Еще издалека приметив кролика, он широко заулыбался из-под широкополой черной шляпы и ускорил шаг; оглядевшись вокруг, он нагнулся к капкану… Послышался легкий свист… Симеон резко распрямился, снова огляделся, и ему показалось, что он разглядел что-то сквозь заросли розмарина: какой-то маленький черный кружок, а над ним чей-то широко открытый глаз… Вслед за этим последовала алая вспышка и громогласный выстрел. Отвесив нижайший поклон, Симеон упал головой вперед на собственные мозги, поскольку ему разнесло череп, и тот частично отлетел назад вместе с черной шляпой.

* * *

Даже не соизволив приблизиться к своей жертве, победитель отправился домой в ликующем свете утренней зари. По пути на перевале Па-дю-Лу он проник за густую завесу плюща, покрывающего отвесную каменную стену. Там, за длинными свисающими до земли ветвями, сунул старое ружье в узкую горизонтальную щель между двумя слоями известняка и заложил его гравием, землей и мхом. Покончив с церемонией погребения, Пико-Буфиго, встав по стойке «смирно», отдал упокоившемуся ружью честь, вернулся домой и заперся на ключ, но, вместо того чтобы открыть ставни, зажег керосиновую лампу. Соединив руки над головой и наблюдая за тенью, которую отбрасывает на стену, он исполнил танец: это был танец возмездия за поруганную честь. После чего подогрел оставшийся во фляжке кофе, выпил его, лег и безмятежно заснул.

Жена Симеона, не будучи особой нервического склада, в первую ночь не особенно беспокоилась из-за отсутствия мужа: она подумала, что, вероятно, появление жандармов вынудило его пуститься наутек и сделать огромный крюк. Но на утро третьего дня она вспомнила о том браконьере из Бастид-Бланш, которого Симеон несколько дней назад избил в холмах до полусмерти (муж рассказал ей о драке, слегка преувеличив свои подвиги), и во второй половине дня отправилась к деревенскому сторожу заявить об исчезновении супруга.

Тот ей ответил, что «ему на это начхать»: в этот момент он был занят игрой в маниллу[13] под навесом из виноградных лоз в кафе Шавен, а когда она стала не очень-то почтительно настаивать на своем, заявил ей, что, будь у него такая жена, он давно бы уже и сам провалился под землю.

Ей пришлось одной в сопровождении пса отправиться в холмы на поиски мужа.

Оттого ли, что она несколько раз бывала с ним в холмах, или, может быть, следуя чисто женской интуиции, но к вечеру она уже шла вслед за собакой по роковой тропинке; та вдруг стала повиливать хвостом, с лаем нырнула в кусты и весело принесла хозяйке черную шляпу, в которой все еще лежала часть черепной коробки в форме блюдечка с волосами; найти все остальное не составило никакого труда.

Об убийстве были извещены жандармы; заливаясь слезами, жена Симеона поведала о драке и в подробностях описала возможного убийцу, который, кстати, в рассказе мужа был представлен более высоким и сильным, чем на самом деле.

Поэтому-то жандармы, которые разыскивали великана, к Пико-Буфиго заявились только через неделю. Они пригласили его следовать за ними, захватив с собой свое ружье. Он ответил, что у него нет при себе ружья, поскольку его «намерлес» все еще находится у оружейника, которому почтальон передал его на прошлой неделе. Они перерыли всю ферму и нашли только дюжину ловушек для кроликов: Пико-Буфиго с большим чувством объяснил, что хранит их в память о покойном отце, царствие ему небесное, и что сам он знать не знает, как ими пользоваться.

Тем не менее они увели его в жандармерию в Обани, где его очень долго допрашивал какой-то лейтенант. Он совершенно спокойно отрицал свою вину и даже ответил на некоторые вопросы следователя так, что рассмешил его. Но в тот самый момент, когда Пико-Буфиго уже думал, что его вот-вот отпустят домой, коварный следователь положил на стол медную пуговицу и задал неожиданный вопрос:

– А это? Что это такое?

Пико-Буфиго, опустив глаза, посмотрел на свою куртку и не смог справиться с внезапно охватившим его приступом ярости, который не укрылся от следователя, но он почти сразу взял себя в руки.

– Да это же моя пуговица, оторвалась от куртки! Вы у меня дома ее нашли? – как ни в чем не бывало проговорил он.

– Мы ее нашли в пещере, где прятался убийца, – уточнил один из жандармов.

– А где она, эта пещера? – спросил он самым невинным голосом.

– Вы это лучше нас знаете!

Вот как получилось, что его портрет появился в газетах, и его судили судом присяжных в Экс-ан-Провансе.

Он спокойно отрицал все и даже ухитрился убедить в своей невиновности назначенного ему бесплатного адвоката, которого считал второстепенным помощником местного судьи. Он признался только в одном: та злосчастная пуговица действительно принадлежит ему, и он, вероятнее всего, потерял ее год назад, когда подстерегал в той пещере куропаток.

Свидетели из Ле-Зомбре были вызваны в зал суда и очень нелестно отзывались о Симеоне; свидетели из Бастид-Бланш, почтальон и оружейник, подтвердили, что на протяжении всей той недели, когда было совершено убийство, в распоряжении Пико-Буфиго не было ружья и что к тому же он был тяжело болен – все видели, как он катался от боли по земле с обострившимися чертами лица и пеной у рта.

Все вроде шло как надо, но тем не менее Пико-Буфиго забеспокоился, когда прокурор попросил присяжных заседателей «внимательно всмотреться в узкий звериный лоб обвиняемого, в его маленькие свирепые глаза с беспощадным взглядом, в его выступающую вперед челюсть и зубы хищника»; он очень удивился, когда тот же прокурор «потребовал» эту голову, которую он только что с таким отвращением описал, и стал умолять присяжных заседателей «отдать» ее ему, как будто хотел унести ее к себе домой.

Улыбка защитника чуть успокоила Пико-Буфиго, но не надолго.

Защитник первым делом принялся утверждать, что его подзащитный без всякого сомнения дегенерат, бессемейный, необразованный, но безусловно самого тихого и невинного нрава, какими бывают все деревенские дурачки.

Затем взялся квалифицировать преступление, по его мнению в сто раз более ужасное, нежели его изволил определить высокоуважаемый господин прокурор: выходило, что это вовсе не обыкновенное убийство, а самое что ни на есть зверское, намеренное, тщательно подготовленное и подло осуществленное, при первых проблесках провансальской зари, в тишине, царящей в холмах, в отношении ни о чем не подозревающего человека. Ну и нагнал он страху на Пико-Буфиго, когда, указав рукой на его взлохмаченную башку, вдруг повысил голос:

– Ваш долг, господа присяжные заседатели, приговорить этого человека к смерти! Да, да, высокоуважаемый господин прокурор тысячу раз прав! За свое преступление этот человек безусловно должен поплатиться жизнью, а не просто заключением в тюрьму! Вы должны отнять у него жизнь!

Тут Пико-Буфиго впал в отчаяние и понял: этот человек предал его и тоже хочет отправить на гильотину; он было собрался встать и завопить от негодования, когда адвокат вдруг громогласно прорычал:

– ЕСЛИ, РАЗУМЕЕТСЯ, ОН ВИНОВЕН! Но он не виновен, и мы сейчас докажем вам это!

У Пико-Буфиго вырвался нервный хохот, что, между прочим, произвело самое положительное впечатление на присяжных.

Указав на стол, предназначенный для улик, защитник пренебрежительно отозвался о какой-то никудышной медной пуговице, которая лежала там в полном одиночестве…

– Это все, что смогли обнаружить наши обвинители, и они требуют нашей головы в обмен на одну-единственную пуговицу от подштанников! Господа присяжные заседатели, я не буду и дальше оскорблять вас, продолжая свою речь, поскольку я уверен: вы меня прекрасно поняли!

Господа присяжные заседатели, которым было известно, насколько ничтожна цена пуговицы для подштанников (хотя эта пуговица оторвалась от куртки), дали пуговице соответствующую оценку и отказались выдать прокурору окровавленную голову, которую он от них требовал.

Пико-Буфиго был признан невиновным и торжественно покинул Дворец правосудия под руку со своим защитником, который немедленно пригласил его к себе домой поужинать.

Невиновный с отменным аппетитом ел и с еще большим удовольствием пил.

– Значит, все кончено? – спросил он у адвоката.

– Кончено навсегда, – ответил доблестный адвокат.

– А если вдруг появится свидетель и скажет, что он меня видел?

– Это не будет иметь никакого значения. По закону оправдательный приговор обратной силы не имеет. Решение окончательное, дело пересмотру не подлежит. И даже если бы вы сами публично заявили, что это вы убили данного субъекта, ни полиция, ни правосудие не имели бы право принять в расчет ваши слова!