Патрик Грей - Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске

• Название: Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске
• Автор: Патрик Грей
• Жанр: Биографии
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-04-105353-6

Патрик Грей и Джастин Скисак – лучшие друзья, знакомые с детства. Они родились с разницей в пару дней, росли в нескольких километрах друг от друга; вместе учились, занимались спортом, влюблялись и взрослели. Сегодня их дружбе уже почти 40 лет, и от сотен других аналогичных историй их отличает одно обстоятельство: они вместе преодолели паломнический путь в Испании длиной 800 километров, причем один из них – в инвалидной коляске. «Я буду толкать тебя» – история о нереальной выдержке, силе духа и искренней любви, основанная на одноименном фильме о приключениях двух друзей на Камино-де-Сантьяго. Авторы живо, эмоционально и непосредственно рассказывают о самом Пути и о событиях, которые привели их в нужное время в нужное место. История Джастина и Патрика вдохновляет на свершения и перемены в жизни, мотивирует на преодоление трудностей, подчеркивая, как важны взаимопомощь и поддержка.

---

Пока мы работаем над безопасностью, наш «трехколесный бэби-джоггер на гормонах» привлекает взгляды. Еще у кассы девушка спросила: «Эй, а зачем вам коляска в Париже?» Мы ответили. Она оторопела.

Вот и «безопасник» туда же.

– В жизни такого не видел, – говорит он про кресло Джастина. – Что, по горам?

– Ага, вроде того, – с улыбкой отвечает мой друг.

Сотрудник чуть склоняет голову и поднимает брови:

– Серьезно?

У ворот яркая, энергичная дежурная клеит на коляску бирки – без них не видать нам камеры хранения как своих ушей.

– А на кой вам вот это в Париже? – спрашивает она.

Мы говорим, и ее глаза распахиваются, как у оленя в свете фар.

– Ох ты ж… – и она едва успевает себя одернуть.

– Можно подумать, я в их жизни первый по горам на коляске катаюсь, – говорит Джастин, когда мы идем к трапу. – Ну да, восемьсот километров, и что?

В дверях самолета я переношу Джастина в особое кресло у прохода – маленькое, тесное, – закрепляю друга ремнями и вынимаю из коляски быстросъемные штифты – сложить руль и убрать ножную подставку. Наше «кресло-вездеход» после таких мер весьма «худеет», и его забирает наземная бригада, а я иду в самолет, кладу рюкзаки и подушку Джастина в верхние отсеки и поднимаю друга – перенести его на сиденье.

Да, тут, в самолетах, как говорится, следи за собой, будь осторожен, – а то, не ровен час, задумаешься, раз, и башкой о потолок. Да еще и проход узкий, и сиденья друг к другу притиснулись, – не задеть бы никого и ничего, пока верчусь.

Ну, вот и сели. Всех дел минут на десять.

Несколько часов, и мы в Сан-Франциско. Пересадка. Все то же, только в обратную сторону. Снимаю сумки, жду кресла, пересаживаю Джастина, выкатываю его из самолета, фиксирую опоры для ног и руль на «коляске-вездеходе», снова пересаживаю Джастина – и снова жду самолет. Дождался. Провезти друга по трапу. Повторить.

Вот полетим в Париж, там в самолете и расслаблюсь. После наших совместных странствий я почти все делаю на автомате, но из-за всех этих телодвижений я постоянно на нервах. Все, сели. Слава богу, летим в конечный пункт. С этими пересадками или коляску поломаешь, или забудешь что.

До Парижа одиннадцать часов. Масса времени для отдыха.

Музыка. Фильмы. Сон. Ага, разбежался. Поспишь тут, как же. Сердце скачет как бешеное.

– Слушай, мы это делаем, прикинь! – говорит Джастин.

– Знаю. Не верится, да?

Он на миг умолкает. Но только на миг.

– Ты как? Волнуешься? Боишься?

– Да знаешь, не пойму.

Я надеваю ему наушники, помогаю найти фильм и уставляюсь перед собой, в экран на спинке сиденья. Листаю ленты, одну за другой, но даже не воспринимаю названий. Я все еще в аэропорту Бойсе.

* * *

Впервые я увидел Донну в самый первый день в Северо-Западном Назорейском колледже. Она играла в какую-то игру – часть «недели знакомства» у новичков. Наши взгляды встретились, и она улыбнулась так широко, что я впервые понял смысл слов «улыбаться глазами».

Через пару-тройку дней я пригласил ее на свидание. Большую его часть мы просидели на скамейке у библиотеки студгородка.

– На кого учишься? – спросил я.

– На учителя.

– Правда? – Я придвинулся к ней. – У меня папа и мама – учителя. А что вами движет?

– Не знаю, – покачала головой она. – Просто всегда знала, что буду это делать. А ты?

– Я на биолога учусь. Но так-то чем займусь, пока не знаю.

Часы свидания пролетели как мгновение, и когда я провожал ее обратно в общежитие, я потянулся к ее руке, а она – к моей.

На прощание мы поцеловались, и она вдруг посмотрела прямо мне в глаза и улыбнулась так же, как и тогда, при первой встрече. Я влюбился мгновенно. И очень сильно.

Роман наш длился все те годы, что мы учились, и вел к очевидному вопросу. Я идеально все спланировал. Мы провели тот день в походе в горы Уоллова, а когда возвращались, я встал на колено прямо посреди пешеходного мостика. Доски разделяли дыры толщиной в палец, внизу стремительно неслась река, и я, предлагая ей руку и сердце, думал только об одном: не урони кольцо! Не урони кольцо!

К счастью, не уронил, и она сказала «да»!

Мы поженились 28 июня 1997 года. Шафером моим, ясное дело, был Джастин.

Свадьбу играли в кругу семьи и друзей, и я был на седьмом небе от счастья, хотя и думал: только бы все не испортить! Наш медовый месяц прошел на острове Ванкувер в Британской Колумбии, а потом мы обосновались в Сиэтле. На рынке труда моя степень по биологии была всем до лампочки, так что мы перебрались в Ванкувер, штат Вашингтон, и я подался в грузчики, пока Донна искала работу по специальности – в начальной школе.

Она проработала год, прежде чем я решил, что мне пора переучиться. Мы вернулись в Айдахо, и я снова поступил в Северо-Западный Назорейский колледж, а Донна устроилась в школу. Потом, получив «второе среднее», я несколько лет преподавал в школе, но это было «не то», и я пошел учиться в третий раз – на медбрата.

После курсов я несколько лет ухаживал за лежачими больными. Почти у всех были проблемы с ногами. В конце концов нарисовалась должность в районной поликлинике – реабилитировать пациентов с травмами позвоночника. Всегда готовый к новым испытаниям, я подал заявку, меня взяли, и я завертелся как белка в колесе, ублажая и начальство, и хирургов: вел истории болезни, принимал жалобы и от больных, и от врачей, улучшал практический подход, строил новым клиникам финпланы, расширял программу услуг…

И теперь, спустя четыре года, после двух повышений по службе и бессчетных 70-часовых рабочих недель, я, до смерти уставший, издерганный, вечно оторванный от жены и детей, – оставляю семью на полтора месяца и улетаю за океан.

Что я творю?

* * *

Еще три фильма, пара трапез, несколько часов музыки, и мои веки наконец начинают опускаться – аккурат на парижской взлетке.

Съемочная группа летит с нами – Терри из emota, Inc. и Майк, вот уже две недели как вступивший в наши ряды. Сойдя с самолета, мы все идем на вокзал – сесть на поезд и ехать на юго-запад Франции, в Байонну. Там мы проведем несколько дней, отдохнем, приноровимся к новому графику и начнем наше паломничество.

Уладив все с билетами, идем к справочной – убедиться, что на платформе есть лифт или пандус и Джастин сможет сесть на поезд. Нас наперебой уверяют: все хорошо, обо всем позаботились. Сидим, ждем, набираемся сил: Джастин – в кресле, я – на скамейке рядом. Платформы – уровнем ниже.

Время близится, спешим к лифту с рюкзаками. Тот спускается целую вечность, и когда о нашем прибытии на платформу возвещает мелодичное «динь», поезд уже на станции.

– А где пандус? – спрашиваю я.

– Нет тут пандуса, – говорит Джастин. – И лифта нет.

До отправления меньше минуты. Терри и Майк загружают технику, садятся сами, а я отчаянно ищу помощи.

Двери закрываются, и поезд отъезжает. Вместе с нашей киногруппой. Я стою на платформе, и все, что я могу – это помахать на прощание.

– Ну, отстой! – Я нервно смеюсь и качаю головой.

Джастин просто улыбается и говорит:

– Пошли наверх. Может, выясним чего.

У стола справок мы объясняем, что и как, и одна из служительниц берет нас под опеку, дает нам билеты на следующий, он же последний, поезд в Байонну и заверяет, что лично обеспечит посадку. Снова сидим, снова ждем, снова мучительная вечность лифта – и да, нам помогают. Несколько минут, и катим в пункт назначения.

Удивительно, но в купе никого. Только мы. Я блокирую тормоз, креплю коляску и плюхаюсь на сиденье напротив Джастина. Он устало откидывается в кресле.

– Сколько нам ехать? – спрашивает он, подавляя зевок.

– Часов шесть.

– Занятный первый денек.

Признаюсь, веет сюрреализмом – мы в чужой стране, и у нас на двоих пара рюкзаков и коляска. Так-то Джастин путешествует с прикроватным комодом, креслом для душа и кучей других медицинских прибамбасов. Но не тащить же нам все это на Камино? Мы решили идти налегке – и взяли только то, без чего ну просто никак. Рюкзаки весят килограмм десять. Ну ладно, тринадцать. В каждом – спальник, по три пары трусов и носков, шорты, пара брюк, что превращаются в шорты, пара маек, пара рубашек, куртка, вязаная шапочка и водостойкая парка. Ну, еще шлепанцы. Туфли можно посчитать, хоть мы в них и обуты. Путеводитель, налобные фонари, наборчик инструментов для коляски, утепленные гамаши для Джастина… А, да. Про складной писсуар позабыл.

* * *

Еще давно, решив свести ношу к минимальной, мы позвонили по скайпу Крису и Терри. Идея «сурового» пути их вдохновила, но они сказали: с финансами у «документалки» ой как не ахти.

– Может, еще годик потерпим? – спросили Терри и Крис.

– Нет! – замотал головой я. – Мы не знаем, сколько осталось Джастину. Едем в этом году. Или с киногруппой, или без.

Завершив звонок, я обернулся к Джастину:

– Я же все верно сказал, да?

– Верно, – кивнул он.

– А ты сам как думаешь… сколько тебе осталось?