Юлий Анненков - Штурманок прокладывает курс

• Название: Штурманок прокладывает курс
• Автор: Юлий Анненков
• Издательство: Детская литература
• Жанр: О войне
• Год: 1972

Это книга о разведчике. О том, как юноша, оказавшийся в тылу врага в годы Великой Отечественной войны, вырабатывает в себе черты характера, свойственные бойцу невидимого фронта: о том, как он овладевает мастерством разведчика и выполняет свой воинский долг в мундире эсэсовца и в форме немецкого морского офицера, находясь на территории оккупированной Украины, в Румынии и в Германии, на суше и на море. Через всю книгу проходит тема любви русского юноши и немецкой девушки, пронесенной сквозь годы и испытания.

---

Около десяти часов утра я уже был у Ральфа.

— Только что хотел звонить вам, — сказал подполковник. — Получено сообщение агента Жоржа: через четыре дня выходите в море. После высадки Динглингера в той точке, которую он укажет (даже Ральф не знал, куда направляется Готфрид!), подводная лодка пойдет к мысу Кодор.

Кодор — километров на пятнадцать южнее Сухуми! Ну что ж, глубины там порядочные, можно подойти чуть ли не к самому берегу в подводном положении. Конечно, если допустят наши.

Ральф показал мне на карте точку высадки. Здесь между тремя и четырьмя ночи нас встретит в условленном месте Жорж. Корабль будет ждать полтора часа. За это время нужно передать группу Жоржу, получить от него информацию и возвратиться.

— Что и говорить, дело опасное! — вздохнул Ральф и протер очки замшевым платочком. — Такая у вас работа.

«Да, такая моя работа, — подумал я. — Только бы возвратился Дмитреску...»

Ральфу я сказал:

— Сегодня посмотрю этих русских из кадров абвера. Потом ими займется Франц.

Закрепленная за мной машина ждала у подъезда. Я поехал в магазин «Лувр» и там сразу же увидел энергичного продавца с серебряным зачесом и крашеными усиками. Девушки-продавщицы вертелись под его придирчивым взглядом, как мухи вокруг лампочки. Одна из них узнала меня:

— Домнул, вот герр офицер приходит к нам уже в третий раз, но, к сожалению, ему ничего не нравится.

Серебряный пробор приблизился с легким поклоном:

— Постараемся вам помочь, герр корветен-капитан.

— Мне нужен костюм из шерсти Виндзор...

— Простите, вы имеете в виду английскую ткань уиндзер? — спросил продавец. — Такой костюм у нас имеется...

Непрерывно болтая и расхваливая свою фирму, он отвел меня в примерочную кабину.

— Я сам обслужу покупателя.

Пока я примерял костюм, он записал на своем крахмальном манжете время и координаты высадки. Мы договорились, что оторванный уголок на этикетке костюма будет означать: наши извещены.

— Великолепно, герр корветен-капитан! Весьма к лицу.

— Хорошо, беру! — И, уже выйдя из кабины, небрежно бросил через плечо: — Завтра доставьте покупку в отель «Карол».

Теперь можно было ехать в порт. Стоя у парапета, я думал о предстоящей встрече. Неужели смогу руками Лемпа освободить первого моего командира?

«Трансильвания» вошла в гавань. Два тральщика охранения остались на внешнем рейде. Наверно, судно примет груз и тут же пойдет дальше. Может быть мне уже не полагалось волноваться ни при каких встречах, но сколько же можно швартоваться? Телегой вам управлять, а не судном! Вот, пожалуйста, бросательный конец упал в воду. Мазила!

Наконец транспорт ошвартовался. Я поднялся на борт и предъявил свой документ вахтенному офицеру. Стоило немалого труда сохранить безразлично-презрительный вид. Только бы Шелагуров не выдал меня с первого слова!

Вахтенный проводил меня в каюту на корме. Машины работали. Через открытый иллюминатор доносились крики румынских грузчиков. Судно принимало какой-то груз, и на палубе было шумно. Я стал к иллюминатору, спиной к двери.

— Герр корветен-капитан, заключенный доставлен в ваше распоряжение!

Я не обернулся, процедил, не вынимая сигарету изо рта:

— Оставьте его здесь. Вызову вас, когда потребуется.

Захлопнулась дверь. Я задраил иллюминатор и повернулся.

— У комингса стоял старый человек в арестантской одежде. Редкие серо-черные волосы падали на глаза, в которых не было никакого выражения — одна усталость.

Я резко выкрикнул:

— Ваша фамилия, звание?

Он напрягся, как ржавая, но еще сильная пружина, подался вперед, сжал кулаки. Он узнал меня мгновенно, но, прежде чем он заговорил, я еле слышно произнес:

— Говорите как с немцем... Одно неосторожное слово — погибнем оба.

Мне хотелось кинуться к нему, расцеловать иссеченные морщинами щеки, покрытые седой щетиной. Но вместо этого я повторял, коверкая русские слова:

— Называйте ваша фамилия! Подходить ближе! Садиться!

Он сел за стол против меня. Губы его дрожали. Худые, темные руки сжимали подлокотники. Никто не видел и не слышал нас. Я обошел вокруг стола, взял его за руку. Он зажмурился, сквозь стиснутые зубы прорвался тихий стон.

Еще в лагере «Беньяка» Голованов рассказывал, как Шелагурова пытались завербовать в румынский флот. Уговаривали, потом мучили... Теперь он подумает, что я оказался слабее, надел эту шкуру для спасения собственной. Просто невозможно требовать от Шелагурова доверия после всех его страданий!

Он поднял на меня глаза, ставшие вдруг снова блестящими:

— Алешка, понял тебя.

Я сел за стол. Вперемежку с казенными окриками и ответами шел неуловимый разговор взглядов, междометий и тихих слов, будто шифровки летели сквозь враждебный эфир.

Мне нужно было сообщить ему пока очень немного: «Соглашайся идти в диверсанты. Скажи: понял, русские проиграли войну. Скажи — хочешь жить...» Через несколько суток мы будем говорить громко, не боясь ничего.

Я нажал сонетку над столом. Появился унтер-офицер, который привел Шелагурова в эту каюту.

— Доставить в управление СД! Никаких контактов до моего прихода! Выполняйте.

Уже стоя у парапета над портом, я видел, как уходила из гавани «Трансильвания». Она увозила не только тот груз, который опустили в ее трюмы, пока я «допрашивал» Шелагурова. Она увозила в прошлое страшную его судьбу. Стена от берега до горизонта, возникшая здесь передо мной два года назад, раздвинулась. Черное море открывало дорогу к дому.

4

Каждую минуту я ждал внезапной атаки. Со стороны Готфрида или Ральфа, Лемпа или косого Франца. Готфрид перестал пить и, судя по его мрачному настроению, воздерживался от своих инъекций. Подозревает ли он что-нибудь? Вряд ли. Но подозрительность до такой степени стала его сущностью, что каждое действие окружающих он тут же берет на проверку как враждебное.

Три дня подряд шли тренировки. Шлюпка с электродвигателем, которой так гордился Ригер, была спущена с самоходной баржи типа «Зибель» в пяти кабельтовых от берега.

Неутихающая констанцкая зыбь подкидывала шлюпку, но она уверенно шла к берегу. Я сидел на руле. Шелагуров, чисто выбритый, в гражданском пальто и кепке, выглядел еще старше, чем при встрече на «Трансильвании». И теперь еще разительнее стал контраст между прежним Шелагуровым и нынешним.

Шлюпка подошла к берегу. По команде «В воду!» Шелагуров шагнул через борт. Он выполнял мои приказания автоматически, как в концлагере. Неужели он не чувствует, не понимает, что это дорога к дому?

Мы выбрались по мелководью на песок одного из пляжей в окрестностях города. Из-за забора в нескольких сотнях метров от уреза воды вышел косой Франц. Он изображал агента, который должен встретить нас на советском берегу. Пелевин и Ковров поползли вперед. За ними — Анни. Мы с Шелагуровым остались сзади. Одна из немногих минут, когда можно поговорить.

— Ковров, быстрее! — командовал я. И тут же тихо Шелагурову: — Вы рассказывали о приказе...

— Да, по Черноморскому флоту. Мне показали его в лагере Нойенгамме. Через год после неудачного побега вдруг снова вспомнили обо мне.

— Фрау Ирма, не отставать! Держите оружие наготове!

— Там был список фамилий, — продолжал Шелагуров, — в том числе моя. Нас объявляли предателями, которые пошли служить в кригсмарине.

— Фальшивка?

— Ну конечно! Я понял с первого взгляда. Сделал вид, что поверил. Завербовался в абвер, думал, так попаду к своим.

— А потом?.. — И тут же громко: — Высадка — сначала! Все — на шлюпку!

Продолжение разговора уже на следующий день.

В кустах разворачивалась рация. Ковров отстукивал позывные. Пелевин и Анни — в стороне. Шелагуров наблюдал за берегом и тихо рассказывал мне:

— В Керчи пробыл три месяца. Учили, как вот этих твоих типов. Уже готовили к, заброске, а тут наш десант. Школу эвакуируют. Не сдержался, не сумел спрятать радость...

— И снова в концлагерь?

— Да. Под Николаев. Этот лагерь подлежал ликвидации.

К нам приближались Пелевин и Ковров. Анни, освоившись с ролью Ирмы, лихо командовала ими:

— Мальчики! Побыстрей! Ковров, подайте мне таблицу!

— Если б не ты, — сказал Шелагуров, — попал бы я в душегубку. Мне уже было все равно.

— Все — к берегу! — закричал я. — Переползание к забору — сначала!

Тут появился Готфрид. Он впервые пришел на нашу тренировку и наблюдал, стоя поодаль.

— Герр Пелевин, — сказала Анни, — вы слишком быстро переползали в прошлый раз. Я не могла за вами угнаться.

Пелевин хотел возразить, но вмешался Готфрид:

— Почему вы так обратились к нему? Для вас он просто Костя, ваш муж.

— Для меня он просто хефтлинг! — жестко и высокомерно сказала Анни.

Я подошел ближе. Готфрид спокойно закуривал, но я понял, что его подозрительность уже на боевом взводе.