Томас Гоббс - Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского

• Название: Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского
• Автор: Томас Гоббс
• Жанр: Философия
• Год: 2001
• ISBN: 5-244-00966-4

Томас Гоббс (1588—1679) – классик политической и правовой мысли, выдающийся английский философ. В своем основном произведении `Левиафан` впервые в Новое время разработал систематическое учение о государстве и праве. Оно оказало серьезное влияние на развитие общественной мысли Европы и до сих пор остается источником оригинальных социальных идей. Предлагаемый читателю текст наиболее близок к первому английскому изданию.

---

Неразумные. Точно так же не могут быть представлены опекунами или кураторами лишенные разума дети, идиоты и сумасшедшие, но последним (пока продолжается их неразумное состояние) не может быть вменено ни одно совершенное ими действие, до тех пор пока они не смогут разумно обсудить его (когда они снова обретут свои умственные способности). Однако, кто имеет власть над ними, может и в период их слабоумия дать полномочия опекуну, причем и это возможно лишь в гражданском состоянии, ибо до такого состояния не может быть власти над лицами.

Ложные боги. Идол, или образ воображения, может быть представляем. Так, например, языческие боги имели своих представителей в лице назначенных государством служителей культа и имели владения, имущество и права, посвященные и пожертвованные им людьми. Но идолы не могут быть доверителями, ибо идол – ничто. Полномочия служителям культа давало государство, и поэтому до установления гражданского правления языческие боги не могли иметь представителей.

Истинный Бог. Истинный Бог может иметь представителей. Первым таким представителем был Моисей, управляющий сынами израилевыми (бывшими не его, а Божьим народом), не от своего имени заявляя: Так сказал Моисей, а от имени Бога: Так сказал Господь. Вторым был Сын Человеческий, его собственный Сын, наш пресвятой Спаситель Иисус Христос, пришедший не от Себя, а как посланец Своего Отца, дабы обратить евреев и ввести все народы в Царство Своего Отца. Третьим был Святой Дух, говоривший и действовавший в апостолах, каковой Святой Дух пришел не от Себя, а был послан Отцом и Сыном.

Множество людей, выступающее в качестве одного лица. Множество людей становится одним лицом, когда оно представлено одним человеком или одной личностью, если на это представительство имеется согласие каждого из представляемых в отдельности. Ибо единство лица обусловливается единством представителя, а не единством представляемых. И лишь представитель является носителем лица, и именно единого лица, а в отношении многих единство может быть понято лишь в этом смысле.

Каждый из них есть доверитель. А так как совокупность многих есть не один, а многие, то в этом случае следует говорить не об одном, а о многих доверителях в отношении того, что представитель говорит или делает от их имени. Дело обстоит таким образом, что каждый человек из этой совокупности дает своему общему представителю полномочия от себя отдельно, и если это неограниченные полномочия, то каждому вменяются все действия, совершенные представителем. Если же доверители ограничивают своего общего представителя в отношении объекта и размеров полномочий, то никому из доверителей не поручается больше, чем простираются их полномочия.

Представителем может быть много людей, превращенных в одно лицо благодаря большинству голосов. Если же представительство состоит из многих людей, то голос большинства должен быть рассматриваем как голос всех. Ибо если меньшинство высказывается (к примеру) утвердительно, а большинство – отрицательно, то число высказавшихся отрицательно более чем достаточно, чтобы покрыть число высказавшихся утвердительно, и, таким образом, оставшиеся избыточные отрицательные голоса являются единственными голосами представительства.

Представительство четного числа людей не приносит пользы. А представительство четного числа людей, особенно если это число невелико и если противоположные голоса распределены равномерно, часто бывает немым и неспособным к действию. Однако в некоторых случаях равномерное распределение противоположных голосов может решать вопрос. Например, при обвинении или оправдании равенство противоположных голосов судей уже одним тем, что оно не может служить к обвинению, ведет к оправданию, но не ведет, наоборот, к обвинению там, где оно не привело к оправданию. Ибо не вынести обвинительного приговора по заслушании дела – значит оправдать, но сказать, что неоправдание есть обвинение, было бы неверно. То же самое верно, когда решается вопрос о том, привести ли приговор в исполнение немедленно или отсрочить его на некоторое время. Ибо когда голоса в этом случае разделяются поровну, то отсутствие постановления о немедленном исполнении есть постановление об отсрочке.

Отрицательное голосование. Если же имеется нечетное число, например три или более (людей или собраний), из которых каждая единица имеет право своим отрицательным голосованием аннулировать утвердительное голосование всех остальных, то такое число не является представительством. Ибо вследствие различия мнений и интересов людей такое представительство часто и в случаях, чреватых большими последствиями, становится немым лицом и неспособным как ко многим другим вещам, так и к управлению людской массой, особенно во время войны.

Ответственными за действия других бывают люди двоякого рода. Первые – это доверители, которые, согласно моему предыдущему определению, просто признают своими действия других лиц. Ко вторым относятся те, кто признает своим действие или соглашение, заключенное другим человеком, условно, т. е. они обязуются выполнить обязательства, взятые на себя другим, если последний их не выполнит или не выполнит к определенному сроку. И такие условно ответственные лица называются обычно поручителями, по-латыни fidejussores и sponsores, а, в частности, если речь идет об обязательстве уплатить долги другого, – praedes; если же речь идет о том, чтобы предстать перед судом или магистратом,– vades.

Часть вторая. О ГОСУДАРСТВЕ

ГЛАВА XVII. О ПРИЧИНАХ, ВОЗНИКНОВЕНИИ И ОПРЕДЕЛЕНИИ ГОСУДАРСТВА

Цель государства – главным образом обеспечение безопасности. Конечной причиной, целью или намерением людей (которые от природы любят свободу и господство над другими) при наложении на себя уз (которыми они связаны, как мы видим, живя в государстве) является забота о самосохранении и при этом о более благоприятной жизни. Иными словами, при установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося (как было показано в главе XIII) необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их в страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к выполнению соглашений и соблюдению естественных законов, изложенных в XIV и XV главах.

Каковая не гарантируется естественным законом. В самом деле, естественные законы (как справедливость, беспристрастие, скромность, милосердие и (в общем) поведение по отношению к другим так, как мы желали бы, чтобы поступали по отношению к нам) сами по себе, без страха перед какой-нибудь силой, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас к пристрастию, гордости, мести и т. п. А соглашения без меча лишь слова, которые не в силах гарантировать человеку безопасность. Вот почему, несмотря на наличие естественных законов (которым каждый человек следует, когда он желает им следовать, когда он может делать это без всякой опасности для себя), каждый будет и может вполне законно применять свою физическую силу и ловкость, чтобы обезопасить себя от всех других людей, если нет установленной власти или власти достаточно сильной, чтобы обеспечить нам безопасность. И везде, где люди жили маленькими семьями, они грабили друг друга; это считалось настолько совместимым с естественным законом, что, чем больше человек мог награбить, тем больше это доставляло ему чести. В этих делах люди не соблюдали никаких других законов, кроме законов чести, а именно они воздерживались от жестокости, оставляя людям их жизнь и сельскохозяйственные орудия. Как прежде маленькие семьи, так теперь города и королевства, являющиеся большими родами для собственной безопасности, расширяют свои владения под всяческими предлогами: опасности, боязни завоеваний или помощи, которая может быть оказана завоевателю. При этом они изо всех сил стараются подчинить и ослабить своих соседей грубой силой и тайными махинациями и-, поскольку нет других гарантий безопасности, они поступают вполне справедливо, и в веках их деяния вспоминают со славой.

А также соединением небольшого количества людей или семейств. Гарантией безопасности не может служить также объединение небольшого числа людей, ибо малейшее прибавление к той или иной стороне доставляет ей такое большое преимущество в физической силе, которое вполне обеспечивает ей победу и потому поощряет к завоеванию. То количество сил, которому мы можем доверять нашу безопасность, определяется не каким-то числом, а отношением этих сил к силам врага; в таком случае для нашей безопасности достаточно, когда избыток сил на стороне врага не настолько велик, чтобы он мог решить исход войны и побудить врага к нападению.

Ни множеством людей, из которых каждый руководствуется собственным суждением. Пусть имеется какое угодно множество людей, однако, если каждый будет руководствоваться в своих действиях лишь частными суждениями и стремлениями, они не могут ожидать защиты и покровительства ни от общего врага, ни от несправедливостей, причиненных друг другу. Ибо, будучи несогласными во мнениях относительно лучшего использования и применения своих сил, они не помогают, а мешают друг другу и взаимным противодействием сводят свои силы к нулю, вследствие чего они не только легко покоряются немногочисленным, но более сплоченным врагом, но и при отсутствии общего врага ведут друг с другом войну за свои частные интересы. В самом деле, если бы мы могли предположить, что большая масса людей согласна соблюдать справедливость и другие естественные законы при отсутствии общей власти, держащей их в страхе, то мы с таким же основанием могли бы предположить то же самое и относительно всего человеческого рода, и тогда не существовало бы, да и не было бы никакой необходимости в гражданском правлении или государстве, ибо тогда существовал бы мир без подчинения.