Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

• Название: Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)
• Автор: Irag Pezechk-zod
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1981

Написанный в 1972 году сатирический роман иранского писателя Пезешк-зода «Дядюшка Наполеон» выдержал на родине автора уже более десяти изданий. Действие романа развертывается в Тегеране в 40-х годах двадцатого столетия. Автор рассказывает о жизненных перепетиях большой семьи среднего сословья.

«Дядюшка Наполеон» читается легко, Ирадж Пезешк-зод – отличный рассказчик, наблюдательный и насмешливый. Это живая, мастерски написанная, правдивая и в конечном счете очень веселая книга. Она содержит немало ключей к тайнам и особенностям бытовой психологии и национального характера иранца.

---

Из остальных героев я прежде всего упомяну тех, кто в итоге оказались самыми богатыми – Практикана Гиясабади и Гамар. Практикан весьма разумно и ловко объединил наследственные земли Гамар и понемногу превратился в состоятельного человека. Через несколько лет после моего возвращения из Европы он послал своих детей учиться в Америку, а поскольку Гамар не могла переносить разлуку с ними, то после кончины Азиз ос-Салтане супруги также отбыли в Америку и теперь обитают в Калифорнии.

Дустали-хан, похоронив Азиз ос-Салтане, женился еще раз, и, как я слышал, новая жена устроила ему такую жизнь, что он тысячу раз на дню вспоминает покойную Азиз.

Несколько лет назад среди бумаг покойного отца я нашел письмо дядюшки Наполеона к Адольфу Гитлеру, на полях которого отец в шутку приписал: «По случаю кончины адресата подшить к делу!» Асадолла-мирзу я последний раз видел на поминках доктора Насера оль-Хокама. Хотя ему теперь уже за шестьдесят, больше пятидесяти ему не дашь. Под предлогом необходимости поздороваться с дамами он влез на женские поминки[45] и был так увлечен болтовней с молоденькими родственницами, что не обратил на меня особого внимания, только сказал:

– Голубушка Фаррохлега-ханум всей душой хотела побывать на поминках у доктора Насера ол-Хокама, но при ее жизни он так и не помер.

– Дядя Асадолла, я хотел бы сказать вам несколько слов.

– Моменто, если большой срочности нет, давай отложим… Выбери минутку, загляни ко мне, посидим, выпьем по стаканчику.

И он подбежал к немолодой даме с дочкой:

– Позвольте засвидетельствовать почтение… У меня сердце так и сжимается, глядя на вас… Боже мой, как деточка Шахла выросла! Пожалуйста, навестите меня как-нибудь вечерком вместе с Шахлой… Шахла-джан, придешь к дяде? Я просто очарован этим прелестным ребенком!

Среди тех людей, в которых все подозревали английских приспешников и шпионов, настоящим шпионом, но только немецким, оказался лишь сардар Махарат-хан, передававший своим хозяевам сведения о перемещениях англичан, за что последние и арестовали его незадолго до конца войны.

Маш-Касем совершенно исчез из вида, и через год после дядюшкиной смерти никому из членов семьи ничего о нем не было известно. Очевидно, описанные события так повлияли на него, что он не хотел больше видеть никого из дядюшкиной родни; впрочем, некоторые говорили, что он умер от тоски по дядюшке. Через много времени после дядюшкиной кончины я узнал, что в больнице дядюшка на мгновение пришел в себя и, когда увидел у изголовья Маш-Касема, на губах у него вдруг появилась слабая улыбка. Маш-Касем и те, кто стоял поближе, слышали, как он прошептал: «Бер-т-ран… и ты… со мной?», и Маш-Касем долго не мог примириться с тем, что дядюшка обозвал его «зверь-баран». Асадолла-мирзе потом пришлось, чтобы смягчить горечь этой незаслуженной обиды, часами рассказывать ему о маршале Бертране, последовавшем за Наполеоном в изгнание.

Наверное, в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году мне довелось посетить один провинциальный городок. В первый же вечер я отправился на поиски старого приятеля, врача, с которым познакомился, когда учился во Франции. После стольких лет разлуки встреча эта доставила большое удовольствие нам обоим. Но приятель как раз одевался, чтобы выйти из дому, – он собирался в гости к своим друзьям и, поскольку сборище ожидалось весьма многолюдное, предложил мне поехать с ним.

Мы вошли в большой очень красивый сад. В одном конце сада, на лужайке, расположился иранский народный оркестр, в другом – играл европейский ансамбль, молодежь танцевала. Гостей было, наверное, не меньше ста пятидесяти человек. Сын хозяина уезжал в Америку продолжать образование – по этому случаю и устраивали прощальный прием. Вечер явно удался, атмосфера была непринужденной и сердечной, хозяева очень радушны. Меня все время опекали два-три представителя семьи – чтобы я не чувствовал себя одиноким.

После ужина я присел на скамейку у пруда, стоявшую около увитой шиповником беседки, и закурил сигару. В беседке сидело несколько человек, музыкант, которого почтительно величали «остад», пел аккомпанируя себе на таре. Вдруг один из гостей встал:

– К нам, господин генерал, хоть на минутку!

В беседку вошел представительный старик с роскошными седыми усами, в массивных очках. Все поднялись ему навстречу, а музыкант поклонился. В это время подошел мой приятель:

– А ты все грустишь, сидишь тут один-одинешенек?

– Да я просто устал, вот посижу немного…

– Давай-ка лучше выпьем.

– Спасибо… А кто этот седоусый господин?

– Как, разве ты не знаком с генералом? Это хозяин дома.

– А чем он занимается – служит? Похоже, он богач.

– Ну, зачем ему служить – он землевладелец. Говорят, у него в Тегеране был огромный земельный участок, в прошлом пустырь. Потом цены на землю подскочили, и участок этот пошел по тысяче – две за квадратный метр. Словом, он за несколько лет стал миллионером. Но человек он прекрасный. Пойдем, я тебя представлю. Я уверен, он тебе понравится. Он столько всего помнит… Знаешь, он ведь еще за Конституцию выступал… Потом долго сражался с англичанами.

– С англичанами?

– Да, кажется даже, англичане неоднократно покушались на его жизнь. Ну пойдем, я вас познакомлю.

– Спасибо, но… он сейчас занят разговором. Может быть, попозже.

Генерал, отставив трость, уселся и обратился к музыканту:

– Что, я вам песню испортил? Отчего перестали играть?

– С превеликим удовольствием сыграю – просто устал немножко.

Старик засмеялся:

– Видали эту нынешнюю молодежь? Немного побренчит – и уже устал!

Упоминание моего приятеля о прошлом поборника Конституции и борца против англичан насторожило меня. Теперь и голос генерала показался мне знакомым… Старик между тем продолжал:

– Как сейчас помню… Казерунское сражение было в самом разгаре… Не знаю, рассказывал я вам или нет… Англичане осадили нас с одной стороны, а их прислужник Ходадад-хан примерно с тысячью всадников подступал с другой. Я вижу, остается одно – подстрелить Ходадад-хана. Была у меня шапка меховая, я ее на палку надел, выставил – Ходадад-хан высунулся из-за камня…

Помянул я всех святых, прицелился прямо в лоб ему… Был у меня один, прости господи, рядовой, который позднее, когда англичане во время войны ввели войска в Иран, со страху спятил… Англичане-то хотели меня арестовать, так этот бедняга, который и вообще большой храбростью не отличался, перетрусил до того, что его удар хватил, в одночасье помер… О чем это я говорил?… Да, так вот, значит, Ходадад-хан погиб, его отряд разбежался, а мы атаковали англичан. А рассказал я это вот к чему: служил у нас некий Дустали-хан, отлично на кеманче играл. Верите ли, как начнет после захода солнца играть, так до рассвета и не перестает. Несколько англичан, которых мы захватили в тот раз, просто диву давались на него. Уж они его по-английски расхваливали: браво, мол, здорово!

В это время дочь хозяина заглянула в беседку и, смеясь, сказала:

– Ну, папа, нашли время для мемуаров! Дайте гостям повеселиться!

Все мужчины хором запротестовали, любезно и с некоторым подобострастием утверждая, что слышали интереснейший рассказ, женщины не отставали от них, кокетливо восклицая:

– Браво, господин генерал, какой вы великолепный рассказчик!

Мне казалось, что я узнаю и голос, и рассказчика, но я все же не был уверен до конца. Тут девушка села к отцу на колени и со смехом сказала:

– И вообще, папуля, разве вы знаете английский?

– Ей-богу, зачем врать? До могилы…

Генерал вдруг осекся, как будто слова эти сорвались у него против воли, окинул взглядом гостей и продолжал разговор.

В этот момент приятель подошел ко мне со стаканом виски:

– А тебя, я вижу, очень заинтересовал наш генерал! Пошли, я тебя с ним познакомлю.

– Мне действительно очень интересно было бы познакомиться с ним, но лучше не сейчас. Как-нибудь попозже.

Но позже мне уже не представилось случая повидать его.

Сегодня вечером я дописывал последние строки этой истории, когда зазвонил телефон. Вызывали из одной парижской гостиницы.

– Я слушаю.

– Здравствуй, дружок… Ты здоров? Меня небось совсем забыл? Не узнаешь?

– Неужели дядя Асадолла? Вы откуда?

– Да я уже неделю в Париже… Завтра утром думаю двинуться на юг Франции. Двух девочек с собой везу – бутончики! Может быть, ты присоединишься, проведем несколько дней вместе?

– Дядя Асадолла, у меня тысяча разных дел! Если бы я знал раньше…

– Моменто, хочешь, чтобы я тебя за год предупреждал? Я сам только вчера с ними познакомился, они из Швеции. Да что долго разговаривать, выезжай. Заглянем ненадолго в Сан-Франциско.

– Дядя Асадолла, извините ради бога, но у меня служебные дела. И потом я не уверен, что смогу раньше завтрашнего вечера добраться из Женевы до Парижа. Может быть, в другой раз…