Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

• Название: Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)
• Автор: Irag Pezechk-zod
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1981

Написанный в 1972 году сатирический роман иранского писателя Пезешк-зода «Дядюшка Наполеон» выдержал на родине автора уже более десяти изданий. Действие романа развертывается в Тегеране в 40-х годах двадцатого столетия. Автор рассказывает о жизненных перепетиях большой семьи среднего сословья.

«Дядюшка Наполеон» читается легко, Ирадж Пезешк-зод – отличный рассказчик, наблюдательный и насмешливый. Это живая, мастерски написанная, правдивая и в конечном счете очень веселая книга. Она содержит немало ключей к тайнам и особенностям бытовой психологии и национального характера иранца.

---

Дядюшкин лоб покрылся испариной. Он держался рукой за сердце, но продолжал все так же прямо и твердо сидеть в кресле. Несколько минут все молчали, потом дядюшка обратился к Маш-Касему:

– Касем, ты уложил мой гетры?

– Которые вы поверх башмаков одеваете?

– Да, те самые.

– Обе пары положил.

Отец и Асадолла-мирза то и дело поглядывали друг на друга, но, похоже, не находили, что сказать. Молчание становилось тягостным. Маш-Касем потихоньку вышел.

Дядюшка ровным голосом произнес:

– Асадолла, все свои дела я привел в порядок, теперь могу спокойно ехать. Но у меня есть к тебе просьба…

Дядюшке не удалось договорить, так как за окном раздался страшный гвалт, на этот раз со стороны сада. Дядюшка выпрямился в кресле, вслушиваясь в нестройный хор голосов, на фоне которого можно было различить голос Маш-Касема, кричавшего, что он ни за что не даст побеспокоить агу.

Отвернувшись, дядюшка хрипло сказал:

– Вроде пришли… Асадолла, погляди, что там делает этот дурак Касем?… Он, кажется, оказывает сопротивление, хотя я приказывал ему не сопротивляться!

Но Асадолла-мирза не успел выйти. Дверь распахнулась, и разъяренный Дустали-хан с перевязанной головой ворвался в комнату. Он так вопил, что невозможно было разобрать ни слова. Наконец дядюшка строго сказал:

– Успокойся, Дустали! Что с тобой стряслось?

Дустали-хан продолжал орать как резаный.

– Да замолчи ты, Дустали! – прикрикнул на него Асадолла-мирза. – Не видишь, что ли, ага нездоров.

Дустали-хан, который, казалось, только сейчас заметил Асадолла-мирзу, секунду не сводил с него глаз, а потом опять завопил:

– Это ты молчи, негодяй бессовестный! От такого родственничка всей семье тошно!

– Моменто, моменто, Дустали, в чем дело? Должно быть, тот, кто тебе в голову камнем запустил, так постарался, что последние остатки разума вышиб! Что ты кидаешься на меня, как пес бешеный?

– А какой подлец послал третьего дня Фаррохлега-ханум над дядюшкой Мансуром ос-Салтане «Фатиху» читать?… Чем несчастный старик перед тобой провинился, что ты так о смерти его хлопочешь?

– Дустали, не затевай ссоры! – сурово проговорил дядюшка. – Сейчас не время для раздоров. Что произошло?

Дустали-хан немного овладел собой. Он швырнул на стол несколько листков бумаги, которые держал в руках, стукнул кулаком и заявил:

– Или вся семья подпишется под этими показаниями, или я вам больше не родня.

– Что еще за показания, Дустали? И почему у тебя голова забинтована?

– Спросите у этого наглеца и хулигана, которому девчонку отдали. Этот подлец, негодяй, наркоман паршивый камнем мне голову пробил… Гиясабади этот!

Асадолла-мирза расхохотался:

– Молодец, Гиясабади! Мастерский удар был.

– Ну, а при чем тут свидетельские показания? – снова снисходительно поинтересовался дядюшка.

– Вот, пожалуйста. Это удостоверенное доктором Насером оль-Хокама свидетельство, что Гамар ненормальная. А это другое, несколько человек из соседей подписали. Ага, бедная девушка полоумная. А этот шарлатан Гиясабади транжирит ее состояние… Вы только подумайте, он Акбарабад продает… Разрешите, я вам показания зачитаю: «От лица уважаемых граждан, которым известно…» В это время в саду опять зашумели.

– Тихо, Дустали! – воскликнул дядюшка и почти любовно пробормотал себе под нос:

– На этот раз уж точно они.

Он пытался встать, на лбу его выступили крупные капли пота, но ноги не слушались.

Когда мне впоследствии приходилось читать историю Тристана и Изольды или слышать упоминания о них, я каждый раз представлял себе это утро. Трепетное ожидание дядюшки можно было сравнить только с томлением Тристана, предвкушавшего встречу с Изольдой.

Мгновение спустя дверь отворилась, и в комнату ввалились Практикан Гиясабади с матерью, а за ними – Азиз ос-Салтане. Глаза дядюшки, который с вожделением взирал на дверь, затуманила безнадежность. Он с отвращением зажмурился. Тем временем новоприбывшие продолжали орать на все голоса, осыпая друг друга бранью. Наконец Асиз ос-Салтане удалось перекричать остальных:

– Дустали, да я тебя с грязью смешаю за твои гнусные выдумки! А ну – катись отсюда, пошел домой! Хоть бы зятя постыдился!

– Чтоб он сдох, зять этот! Да я готов семь лет голодать, только бы от этого мошенника избавиться. Этот негодяй злоупотребляет слабоумием девчонки…

Тут мать Практикана испустила такой рев, что стекла задрожали:

– Ах ты, злыдень… Да тебе и всем твоим предкам гордиться надо, что такого зятя заполучили… Как вдарю сейчас, все зубы тебе повыбиваю! А на невестку мою ты не больно-то наваливайся – она во сто раз поумнее тебя будет!

Практикан Гиясабади, его мамаша и Азиз ос-Салтане хором ругали Дустали-хана, а супруга при этом колотила его сумкой по разбитой, голове, от чего он истошно орал. Слабого голоса дядюшки было почти не слышно:

– Оставьте! Прекратите!… В такой час… Нашли время… Господи, пошли сюда англичан, чтоб они меня от вас освободили…

Тут дверь с треском распахнулась, Маш-Касем, с глазами, налитыми кровью, и трясущимися от злости губами, вырос на пороге и крикнул:

– Ширали, выброси их всех отсюда… Эти злодеи убьют агу.

Шедший по пятам за Маш-Касемом Ширали поглядел на Асадолла-мирзу и, заметив его одобрительный кивок, не раздумывая, подхватил Дустали-хана под мышки и так тряхнул, что ноги неугомонного господина оторвались от пола и, словно дубинки, обрушились на Практикана, его мать и Азиз ос-Салтане.

– Йаллах, чтоб вам провалиться!… Всех вас сейчас измолочу!

Награждаемые увесистыми пинками Дустали-хана, барахтавшегося в руках Ширали, Практикан с мамашей и Азиз ос-Салтане обратились в бегство. Когда комната опустела, дядюшка, еще более побледневший, простонал:

– Англичане… англичане… Что ж они медлят?

Асадолла-мирза, испуганно вглядываясь в помертвевшее дядюшкино лицо, крикнул:

– Маш-Касем, беги за доктором Насером оль-Хокама! Скорее, голубчик!

Сам он бросился в переднюю и схватил телефонную трубку. Быстро назвав номер, он сказал:

– Доктор, пришлите на дом то лекарство. Я сам не могу зайти, так что скорей высылайте… Больной в плохом состоянии.

Потом с помощью отца он уложил дядюшку на диван и взял его руку:

– Пульс совсем слабый… Хоть бы этот дурак доктор дома оказался.

Дядюшка был белее полотна. Крупный пот покрывал ему лоб, виски. Асадолла-мирза снял с него дымчатые очки и отложил их в сторону. Отец в волнении бегал по комнате. Не открывая глаз, дядюшка заговорил:

– Ты должен… должен прийти ко мне! Мне так много нужно сказать… Обязательно придут… уже здесь. Господи, дай мне силы встретить их стоя…

Когда во дворе раздались шаги Маш-Касема, дядюшка приоткрыл веки и дрожащим голосом спросил:

– Пришли? Пришли?

Но увидев Маш-Касема, он опять потерял надежду и голова его бессильно упала. Доктора Насера оль-Хокама не оказалось дома. Отец послал Маш-Касема за тем кардиологом, который некоторое время лечил дядюшку.

Асадолла-мирза с явным беспокойством и страхом следил за дядюшкой, растирая ему руки и ноги. Через несколько минут со двора вдруг послышался четкий строевой шаг. Дядюшка, очевидно собрав последние силы, поднял голову и прошептал:

– Пришли? Пришли?… Подымите меня… Теперь уже точно…

Асадолла-мирза подсунул руку старику под плечи и немного его приподнял. Дверь распахнулась – я так и остолбенел. Английский солдат со знаменем в левой руке шагнул в комнату. Он щелкнул каблуками, поднес правую руку к козырьку и на ломаном персидском языке обратился к дядюшке:

– Икскьюз ми. Прощать прошу. Но я есть командирован… Должен вам арестовать. Прошу не сопротивлять!

Измученные, потухшие глаза дядюшки вновь блеснули. С трудом он поднял руку к виску, как бы отдавая честь, и еле слышным голосом проговорил:

– Я дал указание… приказ… сопротивление прекратить… Великий полководец… великий полководец в вашем распоряжении.

И со счастливым видом лишился чувств. Асадолла-мирза опустил его на диван и сказал:

– Теперь, я думаю, вы можете отдохнуть.

Отец пощупал пульс дядюшки и встревоженно сказал:

– Пульс очень слабый и неровный… Хоть бы скорее врач пришел… Я, пожалуй, еще позвоню доктору Сеид-таги-хану.

Он пошел к телефону, а я, уставившись на английского солдата, вдруг заметил, что Асадолла-мирза знаками просит его выйти из комнаты.

Не в силах разгадать, что происходит, я выглянул в переднюю и сразу наткнулся на Асадолла-мирзу. Князь пытался сунуть солдату деньги, а тот ломался:

– Рад служить вашему высочеству… Я вам очень обязан… Вы же сами за все изволили заплатить, и за рубашку, и за брюки, и за шапку…

– Ну, прошу вас, господин Ардавас! Это так, мелочь – плата за английское знамя. Не отказывайтесь!

– Знамя-то из обыкновенной бязи, я сам его выкрасил. Ну, если и взять, то только чтобы вас не обидеть…