Синтия Райт - Огненный цветок

• Название: Огненный цветок
• Автор: Синтия Райт
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1992

Пылкая красавица с Запада и безрассудный искатель приключений, благородный английский джентльмен, встречают свою любовь — безудержную, всепоглощающую — на первозданной земле американского дикого Запада.

---

— Вы не представляете себе, как здесь все еще трудно добыть настоящую мебель, — гордо произнес он. — Армия и индейцы усложняют задачу транспортных компаний, которые могли бы заняться доставкой, но положение вскоре изменится. Я всех умоляю и даю взятки, чтобы обставить дом для вас с Бенджаменом, Мадлен. Скоро здесь появится славная печка, которая будет обогревать гостиную. Я понимаю, что это ничто, по сравнению с тем, к чему ты привыкла, но я рассчитываю, что ты превратишь эту скорлупку в настоящее жилище.

Сьюзен проковыляла через холл и уселась на отвратительный диван, подняв облако пыли.

— На этот раз вы превзошли самого себя, Стивен, — сказала она и чихнула.

Мэдди дотронулась до руки отца, жалея его.

— Вижу, отец, ты очень много работал, и ничто не доставит мне большего удовольствия, чем вести хозяйство для всех нас, если, конечно, Вонг Чи не посчитает, что я вмешиваюсь…

— Боже правый, нет! Он с нетерпением ждал вас каждый день, и теперь он сможет заняться работой на участке земли, который я ему дал. Когда рудокопы-китайцы получают участок земли, обычно чьи-то остатки, то они с большим терпением возделывают его, и потому удача сопутствует им. — Взяв дочь под руку, Стивен провел ее в кухню:

— Однако Чи с удовольствием будет помогать тебе, чем сможет. Он предложил поручить стирку нашего белья своей жене. У них небольшая прачечная в китайском квартале.

Мадлен была довольна, что ей предоставили право хозяйничать в доме, — это ее гнездышко и она украсит его перьями, как захочет. И все же, когда она оглянулась на большую дровяную плиту и окинула взглядом скудный ассортимент грубой кухонной утвари, ей стало не по себе. Она не была готова к таким условиям.

Большая кухня могла похвастаться тремя рядами некрашеных полок для посуды, на одной из которых красовались глиняная посуда и оловянные чашки. Стол был устроен из трех досок, укрепленных на двух плотницких верстаках, а стульями служили набор корзин да походные табуретки.

Заметив ее разочарование, Стивен вздохнул:

— Я бы обставил дом лучше, если бы смог, дорогая. Даю тебе слово, как только прибудет партия новых товаров, ты сможешь выбрать все, что тебя привлечет.

— По крайней мере, мы вместе, — прошептала Мэдди, — а это самое главное.

Бенджамен проскакал по дому, тогда как Мэдди обошла его более спокойным шагом.

Наверху располагалась спальня, выходящая на другую сторону лестницы. В ней стояли забрызганное акварельными красками бюро и высокая большая кровать, но без одной ножки, замененной стопкой пожелтевших копий Харперз Уикли.

Наверху под карнизами висело грубое шерстяное одеяло, разделяющее два спальных помещения. Узкие кровати почти ничем не отличались друг от друга. Возле каждой стоял туалетный столик, сооруженный из упаковочного ящика, повернутого набок, с полками внутри. Обстановку дополняли керосиновая лампа, оловянный кувшин, таз и треснувшее зеркало. Мэдди сразу догадалась, какая кровать предназначена ей, а какая Бенджамену: на подушке в муслиновой наволочке сидел вырезанный из дерева маленький игрушечный солдатик в форме Союзной Армии — это была постель брата, а на ее постели красовалась маленькая китайская куколка с золотистыми локонами из настоящих волос. Мадлен медленно взяла в руки давно забытую игрушку, которую подарила отцу, когда он приехал из Невады сражаться на гражданской войне. Хотя ей в ту пору было всего лишь шесть лет, Мэдди и теперь помнила, что сказала тогда в своей маленькой серьезной речи, сопровождавшей подарок:

— Папа, ты должен взять с собой эту куклу, потому что она самая красивая из всех моих кукол. У нее волосы как у мамы, хотя и не такие красивые. Но я подумала, может, она будет хоть немножко напоминать тебе о маме, пока тебя не будет с нами, может быть, ты скорее вернешься домой.

Мэдди никогда бы и в голову не пришло подарить отцу куклу, похожую на нее самое.

— Я убедила твоего отца позволить мне спать наверху вместе с вами, дорогая, — сообщила бабушка Сьюзен, появляясь в дверях. Двигаясь медленно, она, однако, все еще довольно проворно поднималась по лестнице. Наконец она подошла к своей высокой внучке и обняла ее. — А, твоя кукла! Ты знаешь, что это я тебе ее подарила, когда тебе исполнилось шесть лет? Мне хотелось купить тебе куколку с рыжими волосами и веснушками, но в тебе не было ни того, ни другого.

— А я думала, она похожа на маму, — прошептала Мэдди.

— Знаю, любовь моя. Твоя мать была красивой женщиной, но, разумеется, не красивее тебя.

Мадлен засмеялась.

— О, бабушка, не пытайся заставить меня поверить этой волшебной сказке. Всем же известно, что мама была само совершенство!

— Вздор! — заметив блеснувшие в изумрудных глазах Мэдди слезы, Сьюзен крепко прижала ее к себе. — У Колин были свои проблемы. В ней было все, что свойственно человеку…

— Мне не хватает ее, — голос Мэдди прервался рыданием. Она прижалась щекой к седым волосам бабушки. Это всегда утешало ее. От бабушки Сьюзен немного пахло фиалками, и этот аромат остро и приятно напоминал о детстве.

— Знаю, что тебе ее не хватает, дорогая. Как и нам всем.

Подняв голову, Мэдди выглянула из узкого окна, расположенного под самой крышей. Из их дома, расположенного на вершине холма, неясно, как в тумане, виднелась Главная улица Дидвуда, откуда доносились ругательства и смех рудокопов. Людей ее отца.

— Мама пришла бы в ужас от этого города, — прошептала она наконец, почувствовав облегчение, что произнесла это вслух. — Ее оттолкнула бы любая деталь нашего нового быта… даже этот дом!

— Мадлен, твоей матери больше нет с нами, и ты вольна иметь свое собственное мнение. — Синие глаза Сьюзен блеснули из-под очков. — Самое важное, по-моему, то, что все мы, кто любил Колин и кому не хватает ее, находимся здесь вместе и стараемся начать новую жизнь. Впереди много дел, и я верю, что это лучше, чем сидеть в темной комнате в Филадельфии и предаваться бесполезным слезам.

— Я так рада, что ты тоже приехала, бабушка Сьюзен. Боюсь, если бы не ты, я бы сидела на постели, свернувшись клубочком, и жалела себя.

— Сомневаюсь, что твой отец разделяет твою благодарность, но я сделаю все, что смогу, для вас троих. — Сьюзен опустилась на постель внучки, расстегнула ботинки и с благодарным вздохом сбросила их. — Мне ненавистно признавать это, но я старею. Я рада, что мы наконец здесь.

Все еще пребывая в меланхолии, Мэдди, тем не менее, почувствовала себя немного приободренной. Она шагнула к окну и с печальной улыбкой окинула взглядом грязный, разваливающийся, разъеденный пороками город.

— По правде говоря, мне следовало бы радоваться, а не плакать. Здесь мне никто не будет досаждать. В Филадельфии все давили на меня, чтобы я принимала активное участие в жизни общества… и, разумеется, вышла замуж. — Взглянув на бабушку через плечо, Мэдди разразилась озорным смехом: — Здесь уж я не потерплю никаких попыток сосватать меня! Здесь, кажется, достаточно женщин, удовлетворяющих потребности мужчин, которыми кишит Дидвуд. И все же, мне хочется хоть мельком увидеть хоть одного из них, кроме отца, который выглядит так, словно не купался с самой Пасхи! Я, конечно, героиня не их романа, и ничто не могло бы мне доставить большего удовольствия…

Глава 2

7 июля 1876 года

Дэниэл Мэттьюз ехал верхом с юга в Дидвуд, спускаясь в причудливо извивающееся зигзагами ущелье. Стояла жара, и город ел, показывал Дэну свой характер, прежде чем он успел его рассмотреть.

Сами Черные Холмы в сто миль длиной и шестьдесят шириной все еще так же завораживали его, как и полдюжины лет назад, когда он впервые увидел людей, населявших их. Покрытые пышным лесом, богатые дичью, холмы чудесным островком поднимались из бесконечного моря травы бескрайних прерий. Их уникальная красота далеко превосходила красоту гораздо более высоких гор, которые он когда-либо видел. Тогда Холмы были почти нетронутыми, так как аборигены почитали их священными.

Даже теперь, когда белый человек делал все возможное, чтобы прорезать сквозь Холмы разрушающую его полосу, от красоты этой земли все еще захватывало дух… пока на глаза не попадался Дидвуд.

Большую часть Главной улицы преграждали два вновь прибывших обоза, состоящих из повозок, запряженных мулами. Животные, жалобно мыча, буквально падали в грязь перед повозками, которые разгружали толпы мужчин. Люди были везде, они сновали из палатки в палатку, кричали друг на друга, глазели, высунувшись из окон, иногда даже полураздетые, на весь этот хаос.

Мэттьюз сдвинул назад коричневую шляпу с широкими опущенными полями и замедлил шаг своего чалого коня, которого в один особенно бесконечный день в Вайоминге окрестил Уотсоном.

При виде того, что его собственный народ сделал с этой чистой гаванью, Дэна переполнили печаль и разочарование. С другой стороны, ему сейчас был нужен именно такой город, как Дидвуд. Самые сомнительные личности с подмоченной репутацией фактически незамеченными входили и выходили из «Золотых городов», население которых в основном состояло из беглецов от закона и прочих проходимцев. Именно сейчас Дэну улыбалась перспектива затеряться среди них, незамеченным и неизвестным. Он благодарил судьбу за то, что, запланировав надолго остаться на Западе, он захватил с собой кучу денег.