Густав Эмар - Новая Бразилия

• Название: Новая Бразилия
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85255-501-0

---

После поднесения статуи, встреченного императорской четой весьма благосклонно и сердечно, император и императрица обошли все киоски благотворительного базара, где сделали много покупок, после чего удалились, довольные и улыбающиеся.

Праздник продолжался до пяти утра. Между бразильцами и французами царило самое трогательное единодушие и согласие; все старались изо всех сил содействовать доброму начинанию.

Посвященный мною императрице романс распродавался в громадном количестве, несмотря на то, что, в сущности, был довольно посредственным. Он дал благотворительному обществу сбор в пятьсот семьдесят восемь тысяч рейсов, что составляет приблизительно одну тысячу двести франков на французские деньги.

По одному этому уже можно судить, какой сбор дали лотереи и самый базар.

ГЛАВА XV. Празднества

Праздник французской колонии омрачило одно крайне неприятное происшествие, которое, однако, благодаря распорядительности комитета почти совершенно ускользнуло от внимания приглашенных. Эта скверная шутка была заранее подготовлена и умышленно приведена в исполнение одним из главнейших официальных лиц французской колонии.

Один из числа членов французского благотворительного общества, которому председателем было поручено рассылать приглашения, позволил себе адресовать одной знатной особе письмо — хотя и вполне вежливое, но носившее официальный характер и ничем не отличавшееся от пригласительных писем, разосланных другим лицам. Но важная персона, считавшая себя несравненно выше других смертных, пришла при получении этого письма в неописуемую ярость.

Как! К нему смели обращаться, как к первому встречному, точно он кто-то, а не высокая персона! Его ставили на одну доску с обычным пролетарием!

И он поклялся жестоко отомстить за нанесенное ему оскорбление.

Прежде всего он отослал обратно присланное ему приглашение и объявил, что не удостоит своим присутствием праздника.

Председатель благотворительного общества, старый капитан дальнего плавания, многое повидавший на своем веку, только пожал плечами и перестал даже думать об этом, не придав этому инциденту никакого значения.

Но он не подумал о том, с кем имеет дело.

Тем временем этот господин, назовем его господин X., обдумывал в тиши своего кабинета адский план мести.

На это потребовалось немало времени, потому что человек он был неизобретательный. Но Виктор Гюго сказал где-то, что под влиянием озлобления даже дурак раз в своей жизни может быть умен.

Господин X. блистательно подтвердил эти слова великого поэта и писателя; он вдруг вообразил, что выдумал чрезвычайно умную штуку, и от радости принялся тереть руки с такой силой и усердием, что чуть не содрал с них кожу, а затем, как говорится, стал выжидать минуту мщения.

Вот что он изобрел: купив из третьих рук билет для входа на благотворительный праздник, он призвал своего повара, негра самой чистой породы, вырядил его во все свое старое платье, давно забытое где-то на дальней вешалке, и, вручив ему входной билет, приказал негру отправиться на благотворительный праздник и веселиться как можно больше — да к тому же так, чтоб это было всем заметно.

Негр попытался было робко протестовать, но грозный Юпитер нахмурил брови — и бедный слуга, покорно опустив голову, покорился его воле.

Однако тайна господина X. стала известна раньше времени председателю и некоторым из членов совета благотворительного общества. И стала известна по его собственной вине.

Удивленный тем, что вдруг стал так умен, господин X. не мог устоять перед искушением рассказать о том своим друзьям и знакомым: оно и не мудрено, ведь с непривычки это удивительно и забавно!

И вот из-за этой-то похвальбы он сам и провалил все дело.

Узнавшие об этой злобной шутке господина X. члены благотворительного общества поджидали негра. Когда тот явился, сияющий и разряженный, с улыбкой во весь рот, его вдруг подхватили под руки, заперли в дальней комнате и подвергли допросу.

Тот во всем признался. Никто не хотел причинить ему никакого зла, а потому, сняв с него показания, его отпустили с миром домой, незаметно выпроводив черным ходом за дверь.

Все это было сделано так ловко и так проворно, что, за исключением нескольких лиц, никто не узнал об этой постыдной истории.

Чтобы понять всю силу оскорбления, нанесенного этим появлением негра на празднике колонии не только французской колонии, но и присутствующему на празднестве императору, его августейшей супруге и всему двору, надо знать и

помнить, что Бразилия — страна, где еще существует рабство со всеми его предрассудками, где чернокожий ставится ниже всякого животного. Поэтому ввести негра в общество белых есть величайшее оскорбление, какое только можно себе представить по местным понятиям.

Несколько дней спустя я поехал в Сан-Кристобаль проститься с императором, который принял меня со своей обычной приветливостью и пытался было удержать еще на некоторое время в Рио. Видя, однако, что я все же намерен покинуть его столицу, он выразил сожаление по случаю моего отъезда; мы сердечно простились после того, как император дружески пожал мне руку и пожелал счастливого пути.

День моего отъезда из Рио был уже близок. Я захотел воспользоваться этими последними днями, чтобы осмотреть знаменитый магазин Notre—Dame—de—Paris. Это громаднейший торговый дом, не уступающий своими размерами, богатством и роскошью парижскому Лувру и Бон Марше; скажу одно, что главная входная дверь — двухстворчатая, зеркальная, и каждая отдельная половина представляет собой цельные стекла в пять футов высотой. Не буду говорить о дорогих картинах, прекрасных скульптурах и богатых коврах. Скажу только, что все купленное там — прекрасно и не дорого.

Вообще впечатление, произведенное на меня Бразилией, прекрасно. Большинство французских путешественников были несправедливы к этой прекрасной стране, которая неоспоримо идет впереди всех других стран Южной Америки по пути прогресса.

Однажды поутру, часов около десяти, ко мне пришли мои добрые друзья Делор и Виктор, редакторы «Бразильского курьера» и «GazettadeNoticias».

— Какими судьбами? Вы, конечно, позавтракаете со мной? — спросил я у них.

— Нет, милый друг, — ответили они. — Мы к вам официально.

— Хм! Что это значит?

— Это значит, что я прошу вас обедать у меня, — важно произнес господин Делор.

— Но почему же так торжественно?

— А потому, что у меня будет кое-кто из наших общих друзей-журналистов, и потому мне особенно важно, чтобы вы не отказали отобедать с нами.

Мы проговорили еще с четверть часа и затем расстались, причем я еще раз обещал им, что непременно буду в понедельник к шести часам у Делора.

Когда я вошел, все остальные приглашенные были уже в полном сборе. Стол был накрыт на двадцать пять приборов. Такое сборище крайне удивило меня; я полагал, что нас будет человек пять-шесть, не более, и вдруг все представители прессы собрались здесь, чтобы еще раз доказать мне свое расположение и проститься со мной.

Обед был превосходный, вина отличные; разговор за столом, веселый и оживленный, не смолкал ни на минуту.

За десертом было выпито очень много вина и провозглашено очень много тостов.

После кофе все перешли в другую комнату, служившую курительной, но я остался с несколькими друзьями в столовой. Вскоре туда пришел Делор и сказал мне, что и остальные мои друзья желали бы видеть меня в своем кругу. Я понял свою ошибку и тотчас же поспешил в курительную комнату, где застал еще несколько вновь прибывших публицистов и журналистов, которые по разным причинам не могли присутствовать на обеде, но желали со мной проститься.

Было около одиннадцати часов, я чувствовал себя весьма усталым, но никто, казалось, и не думал расходиться, а мне, как виновнику всего этого торжества, конечно, нельзя было удалиться раньше других.

Принесли пунш, разлили по стаканам, все пили и чокались, как это делают во Франции.

Вдруг, в тот момент, когда никто этого не ожидал, доктор Курти и Делор потребовали молчания.

Все смолкли. Доктор Курти быстро сдернул салфетку, лежавшую на столе, вокруг которого все мы группировались со стаканами в руках, раздалось громкое «ура!» — и я увидел нечто такое, чего вовсе не ожидал. Радостное восклицание вырвалось у меня из груди; я выронил свою папиросу, увидев на столе прелестный альбом, на крышке которого золотыми буквами была сделана надпись:

Гюставу Эмару от его друзей в Рио

Затем стояли год и число.

Я — не чувствительного десятка, и меня не так-то легко растрогать, но на этот раз я до того расчувствовался, что слеза затуманила мне глаза и я испытал то хорошее чувство, которое долго не забывается.