Леонид Борисов - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Леонид Борисов
• Жанр: История

---

Все это, в конце концов, чепуха и мелочи, но из этих мелочей состоит то, что называется жизнью, изяществом, очарованием, светлой тоской и радостью! Все это можно назвать ненужной необходимостью, но - честное слово - юность не имеет права быть неряшливой, безвкусно одетой, грубой, непривлекательной...

Вот записка от Жанны, и Жюль взволнован. Бог с ней, с Жанной! В сердце уже ничего нет, кроме чуть потрескивающих угольков, ярко пылавших в Нанте. Жанна напомнила о том, что Жюль молод и что ему нельзя затворяться в одиночестве. Гюго - это очень хорошо. Дюма - весьма неплохо. Мюрже, Иньяр и десяток друзей - это недурно, хорошо, но как можно не повеселиться с той, которая только того и ждет, чтобы ты был именно с нею!

- А я даже не танцую, - сказал Жюль, разглядывая себя в зеркале. Милейший Жюль Верн, ваши щеки говорят о том, что у вас прекрасное здоровье. У вас мясистый нос - бретонский нос мужика, рыболова, простолюдина, - нос Барнаво. Ваши глаза - всем глазам глаза, в них, простите за нескромность, светится ум и способность мыслить... Позвольте, а если я взгляну на себя этак... - Жюль потупил глаза, сплюнул, чертыхнулся и погрозил зеркалу кулаком: "Отыди от меня, сатана!"

Завтра у Жюля будут деньги, много денег, - он пойдет Луврский универсальный магазин и купит себе фрак, жилет, шляпу, часы, трость. Он будет обедать в кафе "Люксембург", он отдаст часть долга своего Барнаво, подарит хозяйке рлакон ее любимых духов "Мои грезы"... Тьфу, какая чепуха! Эти духи приготовляют на фабрике, где служил бедный Блуа...

Жюль вздрогнул, вспомнив соседа. В дверь постучали.

Вошел Блуа.

Жюль кинулся к нему, обнял, расцеловал, усадил в кресло и, боясь о чем-либо спрашивать, молча остановился у стола.

Костюм на Блуа сидел, как на вешалке. Жилет внизу был стянут английской булавкой, воротничок помят и грязен. Лицо Блуа напоминало голодного из предместья Парижа. Под глазами синие круги, небритые щеки обвисли. Жюль все забыл - и Жанну и ее записку. Он подумал: "У меня есть деньги, много денег, надо помочь бедному Блуа".

Молчание длилось долго. Блуа смотрел на Жюля и улыбался. Наконец он заговорил:

- Спасибо, что вы не послушались меня и не продали книги. Спасибо за все хорошее, что вы говорили обо мне... Записочка вашего отца помогла, но все же... Меня выпустили на свободу, но без права жительства в Париже. Дней через десять я обязан уехать, - наше правительство не может спокойно работать и спать до тех пор, пока какой-то Блуа не уедет за шестьсот километров от столицы. Завтра я приступлю к распродаже моих книг. Не всех, нет, не всех! Прошу вас взять себе все, что вам только нравится. Тридцать, сорок, пятьдесят книг! Не возражайте, я болен, мне нельзя волноваться...

Жюль не прерывал Блуа.

- На мне решили отыграться. Им удалось это. Что ж, буду жить вдали от Парижа. Я уеду в Пиренеи. Рекомендательные письма Барнаво очень пригодятся мне. Кто он, этот Барнаво?..

Спустя одиннадцать дней Жюль и Барнаво провожали Блуа в недалекий, но невеселый путь. За несколько минут до отхода поезда Жюль передал своему бывшему соседу маленький пакет.

- Здесь немного денег, - сказал Жюль. - Они собраны среди студентов, сочувствующих безвестным изгнанникам. Мои товарищи обидятся, если вы не возьмете эти скромные пятьсот франков.

Блуа взял пакет, не подозревая, что все пять стофранковых билетов принадлежали Жюлю.

Главный кондуктор возвестил, что через две минуты поезд отправляется. Дежурный трижды ударил в колокол. Кондукторы всех десяти вагонов закрыли двери. Главный кондуктор, уже стоя на подножке, крикнул во всю силу своих легких:

- Мы отправляемся! Опоздавших прошу занимать последний вагон! Мы отправляемся! Прошу отойти подальше от вагонов!

Дважды ударили в колокол. Ровно в семь и пятнадцать минут вечера поезд отошел от дебаркадера. Рожок дежурного по отправке трубил до тех пор, пока красный фонарь на площадке последнего вагона не смешался с красными, синими, желтыми огнями на запасных путях. Жюль долго смотрел вслед удалявшемуся поезду.

- Вот и уехал наш Блуа... - печально проговорил Барнаво. - Пойдем и выпьем за благополучную дорогу хорошего человека. Ты что такой грустный, мой мальчик? Тебе жаль Блуа? Думаешь о нем?

Жюль посмотрел на Барнаво и отвел глаза.

- Нет, я думаю о другом, - ответил он. - Я представил себе всю землю, опутанную железнодорожными путями. Ты садишься в вагон и едешь, едешь, едешь, - переезжаешь реки и моря, пересаживаешься с поезда на пароход, достигаешь пустыни; там к тебе подводят верблюда, ты приезжаешь в Индию и садишься на слона, потом... Как думаешь, Барнаво, сколько нужно времени для того, чтобы объехать вокруг всего света?

Барнаво сказал, что это смотря по тому, как и с кем ехать.

- Со мною, мой мальчик, ты вернешься домой скорее, чем с какой-нибудь малознакомой дамой! С ними, мой дорогой, вообще не советую путешествовать. Жюль пояснил, что он не имеет в виду спутников, - он имеет в виду технику, прогресс. Когда-то, когда не было железных дорог, кругосветное путешествие могло потребовать Два, три и даже четыре года. Наступит время, когда люди придумают новые способы передвижения, и тогда расстояния сократятся, кругосветное путешествие будет доступно и очень занятому и небогатому человеку.

- Ошибаешься, - горячо возразил Барнаво. - Одна твоя техника еще не сделает людей такими счастливыми, что каждый сможет позволить себе такую роскошь, как кругосветное путешествие. Наука и техника! Гм... По-моему, здраво рассуждая, важно знать, в чьих руках будут и наука и техника. Если в моих, - это одно, ну, а если в руках хозяина Блуа, - совсем другое. Так я говорю или нет?

Жюль не ответил. Сейчас он думал о Блуа и не слыхал вопроса. Барнаво продолжал свои рассуждения:

- Мой земляк Пьер Бредо в Париж не может попасть, ему семьдесят пять лет, он ни сразу не был в Париже, а почему? Потому, что нет денег. Ты полагаешь, что наука и техника дадут ему деньги? Гм... Жюль, - понизил голос Барнаво,- а не кажется ли тебе подозрительным, что за нами всё время идет человек в ядовито-желтом пальто и такой же шляпе?.. Он только что не наступает нам на пятки.

За Жюлем и Барнаво неотступно следовал человек в пальто и шляпе цвета горохового супа. Он подошел к ним, когда они выходили из вокзала. Он отвернул борт своего пальто, пальцем указал на какую-то жестянку и сказал: Прошу следовать за мной!

- Куда? - чуть оробев, спросил Жюль.

- В префектуру, - вежливо, настойчиво и бесстрастно проговорил переодетый полицейский. - Прошу следовать за мной. Это недалеко.

- Надо идти, - покорно произнес Барнаво. - Тут уже ничего не поделаешь. Можно отказаться от приглашения на обед, а тут, конечно, кормить не будут.

Полицейский заявил, что он обязан доставить только Жюля Верна, но Барнаво запротестовал, - он не может отпустить своего друга без провожатых; кроме того, префекту будет очень интересно познакомиться и с ним, с Барнаво, - ведь Блуа провожали двое, а не один, - не так ли, месье с жестянкой?..

Жюль воскликнул:

- Ах, вот оно что!..

Барнаво взял его под руку, и они зашагали впереди полицейского, вполголоса подававшего команду: прямо, налево, направо, не туда...

- Мы уже и без того повернули не туда, куда надо, - проворчал Барнаво. - Это очень хорошо, Жюль, что я буду подле тебя! Они мастера сбивать с толку. Ты ел курицу, а они будут уверять, что ты пил кофе!

И, чувствуя, что рука Жюля подрагивает, добавил:

- Ничего не случилось, мой мальчик! Каждый по-своему зарабатывает свой хлеб. Пусти префекта в кругосветное путешествие, и он возвратится министром по меньшей мере!

Полицейский скомандовал: - Стоп!

Толкнув ногой дверь, он пригласил войти в помещение префектуры. Они прошли длинный полутемный коридор и вступили в хорошо освещенную квадратную комнату. За большим столом сидели двое - префект, в положенной ему форме, и штатский. Лицо префекта было приятно и даже симпатично, штатский - в пальто с поднятым воротником и в котелке, сидящем чуть набок, производил отталкивающее впечатление. Барнаво солидно буркнул: "Н-да..." - и остановился, заложив руки за спину. Жюль, тревожась и тоскуя, опустил голову. Тот, кто привел их сюда, отрапортовал:

- Провожающий доставлен! Разрешите идти?

Префект сделал какой-то едва уловимый жест. Полицейский удалился.

- Студента юридического факультета Сорбонны прошу присесть, распорядился префект. - Грегуар, закройте дверь!

Жюль опустился на деревянную скамью у стены. Захлопнулась дверь, часы на стене гулко, по-церковному пробили десять раз. Барнаво сел неподалеку от Жюля. Поднялся со своего места человек в штатском и что-то шепнул префекту, указывая на Барнаво. Префект махнул рукой и приступил к допросу. Спрашивая, он записывал ответ, не глядя на Жюля. Штатский наметанным взглядом сыщика впивался то в Барнаво, то в Жюля. Когда префект спросил, с какой целью явился студент юридического факультета Жюль Верн на вокзал, штатский обратился к Барнаво: