Чез Бренчли - Башня Королевской Дочери

• Название: Башня Королевской Дочери
• Автор: Чез Бренчли
• Жанр: Научная Фантастика

---

Однако это было невозможно - ее положение не позволяло подобных выходок. Тогда Джулианна взяла опустевший кубок и легонько постучала им по столу, привлекая внимание Маррона. Юноша сразу заметил движение и пошел вокруг стола, заново наполняя все кубки. Что ж, по крайней мере он отвлек внимание сидевших в камине. Краем глаза Джулианна заметила, что д'Эскриве сделал глубокий медленный вдох и слегка тряхнул головой, словно отгоняя какие-то невысказанные мысли.

Песня окончилась смертью и позором, сломанным мечом и человеком, обреченным на скитания и утрату имени. Не успел последний отзвук песни замереть под сводами зала, как Радель запел что-то героическое, подстраиваясь под вкус аудитории. Ему снова начал подпевать хор. Д'Эскриве не пел, но Джулианна явственно ощутила, как напряженность покидает и рыцаря, и Элизанду, сменяясь облегчением; впрочем, Элизанда все еще казалась напряженной и держалась настороже.

"Сегодня она ответит на мои вопросы, - сердито подумала Джулианна. Захочет она того или нет..."

И Элизанда в самом деле ответила Джулианне - правда, не на все вопросы. Когда менестрель во второй раз попросил отдыха для перетруженного горла, Джулианна ухватилась за возможность удалиться, и Элизанда поддержала эту идею. Д'Эскриве отправил клюющего носом Маррона спать и сам проводил девушек до комнаты. Раздеваясь и помогая раздеться Элизанде, Джулианна забросала подругу вопросами, и та отвечала ей - как ни мало пользы было от этих ответов.

- Ты ведь знаешь этого певца, да?

- Раделя? Да.

- А он знает тебя.

- Да.

- Откуда?

- Ах, Джулианна, да его все знают!

- А сьер Антон не знает.

- Ну, может быть. По крайней мере по имени не знает. Но человек с такой судьбой, как у сьера Антона...

- Какой такой судьбой?

- Ты что, ничего о нем не знаешь? Ты же говорила, что отец заставил тебя выучить все родословные в Королевстве!

- Ну, заставил... Я знаю, кто такой граф д'Эскриве, но мне ничего не известно о сьере Антоне. А что с ним такое?

- Спроси его лучше сама.

- Ладно, но он ведь ничего мне не рассказывал...

- Наверное, просто потому, что ты не спрашивала. Спроси его, с чего он вдруг вступил в Орден. Вы так подружились, что он всё тебе расскажет. Он не делает тайны из своего позора.

Разве они подружились? Может быть, хотя и не так крепко, как намекала Элизанда. Джулианне нравился рыцарь, он заинтересовал ее - так же как и она его, в этом Джулианна была уверена. Но она подозревала, что Элизанда напрашивается на ссору, чтобы избавиться от дальнейших вопросов.

- Может быть, я так и сделаю. А откуда ты знаешь Раделя?

- Я знаю его очень давно. Всю жизнь. - Это было сказано довольно сердито. - Он не всегда был менестрелем.

- А кем еще?

- А кем бы ты хотела, чтобы он был?

- Для начала человеком, который прямо отвечает на вопросы. Эта его песня, "La Chanson de Cireille"...

- Ну и что?

- Я бы решила, что это просто меланхолическая пасторелла, но она была спета специально для тебя. Странная песня, незаконченная - но не более того. Но она разозлила тебя и довела до слез. Почему?

- Не будь там меня, - хрипло отозвалась Элизанда, - он и не подумал бы ее петь. Я не хотела слышать ее, и поэтому он ее и спел. Это меня рассердило. Мне всегда грустно от этой песни, поэтому я и расплакалась. И вообще я бы с радостью не слышала ее еще сто лет!

- Что она означает?

- Что люди уходят, когда им этого не следует делать.

- Элизанда, кто этот человек?

- Как видишь, сейчас его зовут Радель. У него есть и другие имена. Он странник, бросил дом. Был солдатом, земледельцем, магом, торговцем, вестником... много еще кем. А теперь вот менестрель -- это у него тоже неплохо получается.

"А кто такая ты?" - хотелось спросить Джулианне, но она уже задавала этот вопрос Элизанде, когда та была в более спокойном настроении, и не получила удовлетворительного ответа. Лезть с этим вопросом сейчас означало бы сотрясать воздух впустую.

- Ну-ну. И что же стоит между вами?

- Жизнь, - вздохнула Элизанда. - И смерть, - горько добавила она. - Этого не прощают. Этим вечером он поступил как трус, он не должен был делать того, что сделал. - Элизанда бросилась на постель и поспешно попросила: - Джулианна, не надо больше вопросов. Я так хочу спать...

Джулианна не стала больше расспрашивать подругу, но так и не уснула и подозревала, что Элизанду тоже мучает бессонница. Она лежала, прислушиваясь к горькому молчанию подруги, и чувствовала, что попала в ловушку, в лабиринт тайн, где любой ответ приводит к новым вопросам. Впервые в жизни она горько пожалела о том, что не сможет проспать эту ночь в одиночестве.

Они крались тенями у подножия одной большой тени. Весь свой путь они прошли только для того, чтобы попасть сюда и убивать. Протянув руку, Джемаль мог коснуться скалы, ощутить под пальцами ее холодную зернистую и влажную поверхность, хотя до выпадения росы оставалось еще несколько часов - она появляется перед рассветом. Откинув голову, Джемаль видел небо, полускрытое огромным утесом с массивной крепостью на вершине. Крепость, впрочем, видна не была. Джемаль с товарищами долго наблюдали за ней из укрытия и уже поняли, что она стоит на самом краю крутого обрыва.

Внезапно рядом с Джемалем встал Джезра; он потянулся, положил руки на камень и легко и проворно полез вверх. Не успел Джемаль сосчитать до пяти, как ноги Джезры оказались выше его роста - юноша успел подняться из засады. Их товарищи тоже полезли вверх, пробуя свои силы, - черные тени на черном.

- Ты далеко? - шепотом спросил Джемаль. Сверху раздался негромкий смешок, и друг спрыгнул наземь.

- Мы сможем влезть наверх, - сказал он. - Даже если не будет ни луны, ни звезд. Мы залезем и получим их в награду.

- С оружием, - спросил голос позади них, - и в тишине?

Они быстро повернулись и увидели стоявшего позади Хасана.

- Да - и еще раз да, - ответил Джезра.

- Хорошо. Но когда час настанет, вам придется прикусить языки. Даже если кто-нибудь сорвется, он не должен выдать нас криком.

Они кивнули. Сказанного было достаточно. Лучше уж прикусить язык, чем получить кляп в горло.

- Мы можем влезть на скалу, - медленно сказал Джемаль, - там есть за что ухватиться. Вот на обрыве придется сложнее.

- На обрыве, - сказал Хасан, - нас будет ждать помощь. Не этой ночью и не следующей, но, когда мы окажемся наверху, помощь мы получим. - Его взгляд заскользил все выше и выше, к невидимой крепости. - Если мы возьмем ее, пробормотал он, - мы сможем защищаться, и они уже не будут чувствовать себя свободно на наших землях. И более того: они просто не знают цены тому, что имеют. Крепость сильна, но это не так уж важно. Если мы возьмем Рок, мы получим Башню; тогда, если будет нужно, к нашему народу вновь придет на помощь Ходячий Мертвец.

- Неужели ты пойдешь на это? - выдохнул Джемаль.

- Если будет нужно, - повторил Хасан.

"Не тебе, - хотел сказать Джемаль. - Тебе достаточно того, что есть в тебе самом". Но Хасан уже повернулся и уходил прочь, обходя камни и перебрасываясь короткими словами фраз с другими членами отряда, людьми из разных племен. Джемаль готов был последовать за ним по пятам, словно собака, но его удержала гордость.

Порыв прошел, укол потери канул в небытие. Джезра тронул его за руку, не говоря ни слова; пальцы коснулись запястья, где билась кровь, а потом костяшки пальцев стукнули о костяшки. "Кого люблю, за того и дерусь".

Джемаль повернул руку и ответил тем же - костяшки о костяшки, пальцы на запястье. "За кого дерусь, того и люблю".

9

БРАТЬЯ ПО ОРУЖИЮ

Фра Пиет решил, что Маррон нарочно изобразил сначала обморок на дороге, а потом дурноту, сделав это, чтобы избежать работы, получить мясного бульона, выспаться в лазарете и отдыхать весь следующий день.

Нет, прямо исповедник этого не говорил. Он сказал только:

- Не думал я, что ты так слаб, фра Маррон. И глуп к тому же.

Однако Маррон прекрасно понял, что имелось в виду. Зато Олдо ухватился за эту мысль и сказал как бы про себя, но так, чтобы Маррон слышал:

- Брат, который боится дисциплины, струсит и в бою. Ему нельзя доверять. И брату, который развлекается, вместо того чтобы делить труды со своим отрядом, тоже нет веры...

Это была неправда, ни слова правды, но все же Олдо сказал то, что сказал. Маррон изо всех сил сжал зубы, чтобы не закричать, не заплакать, не броситься доказывать свою невиновность; ему пришлось спрятать кулаки в карманы рясы, чтобы не избить обвинителя. После этого он наверняка угодил бы в подземелье. "Там ты поостынешь, брат, - почти слышал он хриплый голос фра Пиета - у тебя будет время осознать все свои многочисленные грехи - это тебе полезно. А потом, брат, получишь порку - она будет полезнее всего..."

Избить или ранить монаха, тем самым ослабив Воинствующую Церковь, считалось едва ли не самым серьезным проступком для члена Ордена. Соответственно, и наказание за это полагалось самое суровое. Маррон вспомнил, как однажды, в аббатстве, где они изучали правила Ордена, он спросил: не хуже ли будет, если из-за тяжкого наказания в лазарете окажутся два монаха вместо одного? Отец настоятель тогда улыбнулся, покачал головой и сказал, что такой несдержанный монах будет ослаблять Орден каждый день одним своим присутствием. Он должен научиться существовать в мире со своими братьями и наставниками, а для этого ему придется покаяться перед алтарем Господним, и знаком покаяния станут шрамы на его коже.