Далия Трускиновская - Подметный манифест

• Название: Подметный манифест
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007

Третий роман из цикла «Архаровцы». На Москве неспокойно. Бродят слухи, что бунтовщик Емельян Пугачев, объявивший себя императором Петром III, со дня на день нагрянет в старую столицу. Часть аристократии и духовенства уже готова примкнуть к самозванцу. И, конечно, ситуацией пытаются воспользоваться московские воры во главе со знаменитым Ванькой Каином. Навести порядок способны только люди обер-полицмейстера Архарова…

---

- Я - Петрушу? Господь с вами, князь, вы, должно быть, нездоровы! Как вам такое на ум взбрело? - Варенька, уже услышавшая сегодня это обвинение, возразила не столь пылко, скорее недоуменно - это ведь было столь же невозможно, как если бы оглобли саней вдруг покрылись почками, зазеленели, выпустили бутоны и преобразились в кусты пунцовых роз.

- А как вам взбрело на ум отдавать ему бесценные сокровища, чтобы он мог отыграться? Господи, сударыня, да хоть бы вы у меня спросили! Я игроков знаю…

- Еще бы вам их не знать!

Этой шпилькой князь пренебрег.

- Есть старый закон: играй, да не отыгрывайся. Проиграл Фомин большие деньги - и нужно было оставить его с этим проигрышем! Взял бы в долг, расплатился бы. А вы от щедрости душевной позволили ему проиграть во много раз более, причем не просто деньги - черт с ними! Вы позволили ему деньги женщины проиграть! Должно быть, вы и впрямь в душе - монастырка, коли до такой степени мужчин не знаете и не разумеете! Как он должен был поступить, проиграв ваше имущество и уже не имея ни единой возможности отыграться?

Теперь уже и князь взволновался, его голос сделался звонок, так что прохожие стали изъявлять любопытство.

Варенька ахнула.

Она не имела опыта словесных стычек с таким противником, как князь. Ссоры со старой княжной из-за Фомина, при всем шуме и громких упреках, кончались слезами и нюхательной солью. Князь же не был похож на человека, который от Варенькиных обвинений упадет в обморок. И как с ним теперь быть - она уже не знала.

Он посмел сказать то, чего Марья Семеновна, искренне любившая воспитанницу, вовеки бы ей не сказала.

- Это ложь! - выпалила Варенька. - Это скверная, гадкая ложь!

- Коли я солгал - значит, господин Фомин жив и обретается в казармах Измайловского полка, - невозмутимо отвечал князь. - Гришка! К измайловцам!

Кучер действительно свернул в какую-то улицу.

- Зачем вам это? Для чего вы оскорбляете меня? - спросила Варенька. - Вы хотите рассориться со мной навеки? Хотите утратить то немногое уважение, которое я должна питать и к уму вашему, и к годам?

Она не имела намерения назвать князя стариком - это получилось само, и он усмехнулся.

- Я полагал, вы теперь, сударыня, довольно здоровы, чтобы узнать наконец ту правду, от коей вас столь любовно оберегали.

- И что же?

- Пока еще ничего. Я отвезу вас к себе домой… не спорьте, вы там меня не увидите, я обещался сегодня вечером быть в Гатчине. Вам с Марьей Семеновной отведены комнаты, никто еще не проведал, что вы в Санкт-Петербурге. Вы несколько дней отдохнете с дороги, потом вас перевезут на другую квартиру, менее удобную для вас, но более подходящую для сохранения вашей репутации.

- Я хочу увидеть свою матушку, - твердо сказала Варенька. - Я хочу, чтобы она подтвердила ваши слова.

- Видно, придется мне сие рандеву устроить, чтобы защититься от ваших подозрений.

- И батюшку моего, - несколько удивленная тем, как скоро согласился князь, продолжала Варенька.

- Вашего батюшки сейчас в Санкт-Петербурге нет, но коли мы будем помолвлены и обручены, то сможем вместе выехать ему навстречу.

На это Варенька ничего не ответила.

Конечно же, она хотела век любить своего Петрушу, а венчаться с князем Гореловым не хотела вовсе. Но то, что он строго и безжалостно сказал ей о Петрушиной смерти, вызвало у нее в душе ощущение всеобъемлющего стыда. Коли она и впрямь погубила жениха из-за своей глупости и неопытности, то как же теперь жить?

Она покосилась на князя. Он смотрел вперед, не собираясь продолжать разговор, и она видела его красивый профиль, отчетливый мужской профиль, как на серебряной монете - неподвижный и устремленный куда-то вперед.

- Милостивый государь Сергей Никитич, - обратилась к князю Варенька спокойно, стараясь соблюсти как можно более достоинства. - Когда я могу видеть свою матушку?

- Сие я вам скажу не ранее, как через два, через три дня. Я ведь не могу посещать ее явно столь часто, сколь хотелось бы, - отвечал князь. - Она подтвердит вам, что из двух персон, моей и господина Фомина, она, как натура чувствительная, зная о вашем увлечении, более склонялась к господину Фомину. И коли бы не те обстоятельства… и не вмешательство достопочтенной Марьи Семеновны, желавшей непременно видеть вас княгиней…

- Но почему же вы допустили, чтобы я оказалась в Кожевниках? Вы ведь все знали! - воскликнула Варенька, и князь понял, что одержал победу.

Варенька желала услышать достоверное оправдание.

- Я делал все, что в моих силах, сударыня. Но не каждый же день я ездил играть в ломбер. Я слишком поздно узнал правду. Вольно ж вам было прибежать и поселиться в комнате у вашего жениха… Вас не могли отпустить так просто, потому что вы, оказавшись дома, были бы строго допрошены и непременно выдали бы, где находились и что в том доме обнаружили. Коли бы я мог тогда назвать вас своей невестой и забрать в свой дом - то я бы и был в ответе за вашу разговорчивость и ваше молчание. Я пытался выкупить вас, я предлагал проклятому шевалье Перрену большие деньги! Но вас пытались похитить - и все мои труды пошли прахом. Я едва выторговал вашу жизнь, сударыня - что вам, очевидно, и в ум не всходило… А потом Господу оказалось угодно, чтобы вас освободили архаровцы, мне же пришлось скрываться.

- Потому вы и оказались в Санкт-Петербурге? - с неожиданным ехидством спросила Варенька.

- Хотите ли вы, чтобы я рассказал все по порядку? Начиная с того дня, как был разорен дом в Кожевниках?

Варенька не ответила, но нетрудно было догадаться - ей охота услышать рассказ князя.

- Первое, что я сделал, - убрался из Москвы. Мой давний приятель, первой гильдии купец Воскобойников… не дивитесь этому, как чуду, старый плут по моей протекции поставил всю мебель и все драпировки в особняк Перрена, а в сем сословии такого рода услуги дорого ценятся, и не деньгами ж мне с него брать… Так вот, купчина едва ль не каждый день извещал меня о новостях. Так я и проведал, что вы все еще в Москве, и догадался о причине. Поэтому неделю спустя я ночью приехал к почтенной Марье Семеновне и велел ей увозить вас, покуда не поздно. Она с перепугу лишь крестилась да причитала, и я все растолковал компаньонке. Мне же пришло на ум, что для вас будет целебен горный воздух, как для госпожи Бегичевой, с коей я в свойстве. И у меня не было времени ждать, пока ваши столичные покровители получат мою депешу и снабдят вас деньгами. Доселе все ясно?

Молчание и тут было ему ответом. Притом красноречивым ответом - Варенька уже не грозилась возместить ему все траты из приданого.

- Я уехал к родне в Ревель, и там уже узнал, что особы дворянского звания, оказавшиеся замешаны в этот скандал, не преследуются. Такое решение принял его сиятельство князь Волконский. Тем более, я особых грехов за собой не знал, кроме склонности к французским девицам, - признался князь. - Но и возвращаться в Москву я не желал. В Санкт-Петербурге я нашел госпожу Бегичеву и получил у нее письмо к тому лекарю, который вас пользовал. Оно должно было ждать вас уже в Женеве.

Варенька не возражала - так оно и было.

- Далее я по просьбе вашей матушки заново обставил свой петербуржский дом. Это, сударыня, весьма занимательное занятие, особливо когда то и дело получаешь от дамы, в глаза сего дома не видавшей, указания: каковы должны быть мебели, какого цвета драпировки, и в глубочайшем недоумении смотришь на присланную ею обивку для стульев и кресел, которой хватило бы на весь Зимний дворец…

- Когда я смогу увидеть матушку? - тихо спросила Варенька.

Горелов понял, что объяснения приняты.

- Не ранее, чем через три дня, - сказал он. - Но будьте готовы к неожиданностям. Видите ли, сударыня, ваша матушка - замужем… Супруг ее о вашем существовании не известен, хотя имеет изрядные подозрения…

Варенька вздохнула. Нечто в этом духе она и предполагала.

- И вашей матушке, право, проще изыскать деньги на ваше приданое, чем принародно с вами встретиться. Сие опасно и для нее, и для вас. Батюшка же ваш… батюшку вы увидите несколько позднее. Мы приехали, сударыня.

И точно - сани стояли у парадного крыльца гореловского дома.

Привратник, следивший на улицей в окошечко, тут же выслал навстречу лакеев. Князь даже не стал выходить из саней, и Варенька вошла в дом одна. В сенях ее освободили от шубки, и она медленно пошла вверх по широкой дубовой лестнице, смятенно глядя по сторонам, как если бы втолковывала самой себе: вот тут тебе, голубушка, отныне жить…

Коли бы кто перевел на человеческую речь бессвязные мысли и смутные ощущения Вареньки, она бы возмутилась несказанно. Варенька отнюдь не давала согласия на брак с князем Гореловым! Она просто осваивалась на новом месте, не более того… хотя князь вел себя как-то неожиданно и сделался иным, не таким, как в Москве…

Наверху Варенька спросила у лакея, менявшего в канделябрах свечи, где старая княжна с компаньонкой. Лакей проводил Вареньку в отведенные ей комнаты, называя ее «ваше сиятельство», как княгиню, и она не сделала замечания… как если бы не слышала…