Александр Шумилов - Три загадки Арктики

• Название: Три загадки Арктики
• Автор: Александр Шумилов
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1982

Книга участников полярной экспедиции газеты «Комсомольская правда» рассказывает о неизвестных еще страницах истории открытия и освоения Арктики. Авторы в своей работе широко используют новые материалы, собранные в экспедициях на Таймыре и Северной Земле а также в архивах.

Перед читателем предстанут яркие образы бескорыстных, отважных русских первопроходцев Арктики. Их жизнь и деяния до сих пор окружены тайной, которую так цепко умеет хранить Арктика. Сложные и увлекательные поисковые работы продолжаются. Читатель узнает о перспективах поисков и дальнейших планах экспедиции.

---

Несколько часов полета, и под нами остров Диксон. Кругом туман. На трапе самолета кто-то сказал: «Осторожно, не поскользнитесь – трап обледенел». Диксонская гавань была белая, как зимой.

Вертолет, который доставит нас на берег залива Миддендорфа, должен прийти из Норильска. Его нет семь дней. На третье утро, когда по-прежнему морозит и по-прежнему вперемешку идут дождь и снег, когда становится ясно, что еще несколько суток продлится наше бездеятельное, досадное ожидание, в десятидневный пеший маршрут па восток ушел первый маленький отряд экспедиции: Анатолий Мельников, Вадим Давыдов и Александр Шумилов.

Начальник и радист группы Мельников – старый участник, он был среди пяти членов экспедиции «Комсомольской правды», которые в 1972 году пересекли на лыжах пролив Лонга. Хирург Давыдов – новичок. Кроме врачебных ему поручены обязанности завхоза, кинооператора, охотника. Оригинальный принцип – чем хуже, тем лучше – в нашей походной жизни звучит вполне логично: чем труднее условия, чем труднее обязанности, тем лучше проверяется человек.

К рюкзаку Давыдова привязана двуручная пила. Мельников, Давыдов и Шумилов должны сделать спилы торцов бревен, лежащих в основании старинных строений. Дендрохронологический анализ этих спилов позволит определить «возраст» построек. Некоторые избы на западном побережье Таймыра построены в XVIII и даже в XVII веке. Они, разумеется, истинные исторические памятники, и выявить их – наша задача.

Однако главная цель отряда – искать следы норвежских моряков Тессема и Кнутсена…

Наконец-то везет. Попутный Ми-8 берет на борт второй отряд экспедиции. В непогоду взлетает машина и в непогоду опускается на мыс «М». Владимир Ростов, Федор Склокин и Игорь Марков будут потом вспоминать об этом необычном полете, об искусстве командира Евгения Девина.

В предыдущей главе рассказывалось, как Ростов, Склокин и Марков нашли столб Бегичева, а значит, и стоянку В. А. Русанова. Сообщение об этом полетело в Москву, а «основные силы» нашей экспедиции все еще «куковали» на Диксоне: погоды, подходящей для полета на мыс Депо, не было.

«Основные силы» – это одиннадцать человек: Хмелевский, Леденев, Лабутин, Шпаро, доктор медицинских наук, заведующий отделом ИМБН А. С. Ушаков, кандидат биологических наук, заведующий лабораторией ВНИИКОПа Г. Р. Нариниянц, старший инженер того же института Е. И. Манин, кандидат технических наук, начальник отдела научно-исследовательского центра по проблемам длительного хранения продуктов О. Б. Церевитинов. Кроме членов экспедиции «Комсомольской правды» и специалистов-пищевиков были еще кинооператоры Центральной студии документальных фильмов братья Анатолий и Сергей Панины и оператор студии «Центрнаучфильм» Сергей Рахомяги.

Наконец 7 августа вертолет поднялся в воздух. Недалеко от устья реки Диоритовой встретили плотный туман. Командир посадил машину. Все вышли из нее и пошли к морю. На берегу стояли два балка, некогда служившие партии геологов.

Леденев побежал к ним первым. Затем подошли остальные. Леденев показал нам записку: «Здравствуйте! Заходили к Вам участники полярной экспедиции «Комсомольской правды» 7 августа 1973 года». Удивительное совпадение: ровно год назад! Выходит, в балках за минувшее время никого не было.

Вертолет поднялся и через считанные минуты снова сел. «Теперь надолго, – сказал командир. – Возможно, будем ночевать». Зажгли костер, стали готовить ужин. Леня Лабутин поставил антенну, вышел в эфир и связался с Диксоном. По просьбе командира вертолета он передал наше местоположение. Рассматривая карту, мы вдруг сообразили, что находимся всего в 9 километрах от лагеря Ростова, и ничего не стоит, конечно, сходить к друзьям и самим посмотреть на их находку – столб Бегичева. Это было второе чудесное совпадение, на этот раз не во времени, а в пространстве. Леденев и Шпаро, предупредив экипаж вертолета, отправились к мысу «М».

Туман розовел на солнце. Проливы, через которые в прошлом году мы переправлялись на лодках, были затянуты толстым льдом. Лишь в устьях речушек темнели небольшие разводья, и десятки уток плавали здесь. Мы шли счастливые и думали, что повезло нам в жизни: побывали в таких заповедных местах.

Лагерь Ростова издалека казался стоянкой целого большого отряда. Мачта антенны, столб у воды, по которому ребята мерили высоту берега, еще четыре столба, служащие ориентирами, следы многочисленных раскопок – все это говорило о напряженной работе. А вот и столб Бегичева.

Какая надпись! Вырубленные топором глубокие борозды почернели от времени. Боцман экспедиции Толля, могучий промысловик, должен был написать именно так – топором, лаконично: «1921 Н. Б.».

Минут сорок мы просидели у костра с друзьями, а затем вернулись к вертолету. Туман поднялся, и через 12 часов непредвиденной стоянки полет на восток возобновился.

Знак, поставленный Эдуардом Васильевичем Толлем в 1900 году и восстановленный участниками экспедиции «Комсомольской правды», мы увидели еще из вертолета. Приземлились рядом. Лишь один из нас – Хмелевский – был здесь в прошлом году. И Юра сказал, что вокруг ничего не изменилось, только лед в заливе Миддендорфа целее и белее.

Знак аккуратный, высотой около двух с половиной метров. В его основании горка каменных плиток. Надписи читаются легко. Они и табличка, прибитая в прошлом году, «смотрят» на юг – на залив. С другой стороны у знака есть крепкая подпорка. На уровне головы из ствола торчит массивный кованый гвоздь, некогда державший перекладину, которая сама лежит неподалеку, ветхая, расщепленная. Слева к стволу прислонены знаменитая двадцатикилограммовая кирка и металлический щуп, сделанный в мастерских Диксона. Тут же разрезанный ящик из-под ржаных сухарей.

К северу от знака, на бугре, Лабутин поставил радиопалатку, лагерь разбили у моря. Распотрошили рюкзаки, образовалась огромная груда вещей.

Стоит сказать, что никакого особого саперного снаряжения у нас не было. Обычные штыковые и совковые лопаты, ломы, кирки да прошлогодний испытанный инструмент. Очень удобными оказались три изотермических контейнера, которые удалось достать в Москве. Каждый из них по весу и вместимости был как большой чемодан. В них, словно в холодильники, укладывались все откопанные продукты.

Рыли мы сразу две ямы: одну – у столба, другую – недалеко, метрах в ста на северо-восток от толлевского знака, – для закладки современных продуктов.

Не одно продовольственное депо устроил в вечной мерзлоте

Таймыра Эдуард Васильевич Толль. Ровно 73 года назад, 8–9 августа 1901 года, он сам раскапывал один из своих складов. Вот что записал тогда полярный исследователь: «Работаем по откапыванию склада посменно, по 1 1/4 часа. Это тяжелая работа… При вскрытии ящика, наполненного чечевицей с салом, обнаружилось, что все его содержимое обледенело. Сквозь снег просочилась сверху талая вода, снова замерзла и все крепко сцементировала. Рядом лежащий мешок с консервными банками также полон льда. Каждую банку пришлось отпрепарировать зубилом и молотком, подобно окаменелости; к сожалению, не обошлось без повреждения нескольких банок. После непривычной работы с кайлом наши руки одеревенели и с трудом сгибались».

Все очень похоже: посменная работа, боль в кистях рук от непривычных нагрузок; те же инструменты: кайло, зубило и молоток…

К 22 часам московского времени 9 августа мы закончили раскопки. На одной стенке ослепительно белого ящика (верно говорили ребята в 1973 году: доски словно только что струганные) читаем: «Щи с мясом и кашею, 48 порций». На другой написано: «Ф. Азибер. С. Петербург».

Представьте себе огромную яму: глубина 1 метр 30 сантиметров, вход в нее – квадрат со стороной больше 2 метров, причем яма почти не сужается вглубь. На дне островок Г-образной формы, только маленькая палочка смотрит не вправо, а влево. Она – металлический ящик. Справа от него – деревянный. В яме был простор – мы заботились об этом, – но все-таки подкопаться под ящики было трудно.

Возник спор: вскрыть деревянный ящик в яме и вынуть баночки по одной или поднять его целиком? Решили: вскрыть в яме. Тонкую работу поручили Лабутину.

Как некогда Толль и его спутники, Леня «отпрепарировал банки зубилом и молотком». Между баночками оказалась гречишная полова (шелуха).

Желтые, яркие, красивейшие банки. Как сверкают на солнце! Читаем и перечитываем: «Пищевые консервы для войск. Щи с мясом и кашею. Порция на обед. Вес 1 фунт 70 золотников. Разбавляется водой количеством 2/з той жестянки, в которой находится консерв, нагревается до кипения и кипятится не более 10 минут. Фабрика пищевых консервов Ф. Азибер в С. Петербурге. Фабрика основана в 1862 г. Металл изделия А. Жако и К0 Москва».

Консервы укладываются в переносные «холодильники». Завтра мы поднимем металлический ящик и в соседнюю яму упрячем современные продукты.

… Ставя на нашем пути преграды – морозы, снегопады, туман, – Арктика словно испытывала настойчивость группы. Семь дней мы ждали погоды в Диксоне, на восьмой вылетели и… заночевали в тундре. Но как только мы ступили на землю полуострова Заря, Арктика точно изменилась. Все признаки непогоды исчезли. Три дня мы работали, и три дня белый покров залива Миддендорфа блестел на солнце. Оно обошло над нашими головами три полных круга, и фотографы и кинооператоры получили буквально все, о чем можно было мечтать.