Всеволод Гаккель - Аквариум как способ ухода за теннисным кортом

• Название: Аквариум как способ ухода за теннисным кортом
• Автор: Всеволод Гаккель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5–93682–183–8

«Аквариум как способ…» – не только первый писательский опыт Гаккеля, но и первый взгляд на историю группы изнутри. Книга повествует о счастливых рок-н-ролльных 70–80-х, уводит читателя за кулисы концертной жизни музыкантов. Она представляет интерес не только для поклонников «Аквариума», а также для всех тех, кто интересуется историей российской рок-музыки.

…на всех 365 страницах подробно изложена Большая Обида Гаккеля, под знаком которой, если верить этим записям, прошла вся жизнь Гаккеля с момента его физического ухода из «Аквариума». Обида не столько за то, что Гребенщиков использует название «Аквариум» для группы, в которой никого, кроме него самого, из старого состава нет. Скорее за непонимание и, как кажется Гаккелю, нежелание понимать. Именно поэтому книга предназначена, может быть неосознанно, БГ – чтобы объяснить тому свои мысли и свою оценку происходящего.

Все это было бы абсолютно неинтересно постороннему читателю, но помимо выяснений отношений с собой и бывшими друзьями в книге весьма занимательно и по-новому изложена история не только «Аквариума», но и всей музыкальной тусовки 70-х – 80-х, а также того периода, который мало отражен в литературе – 90-х.

Биография «Аквариума» давно стала мифом, причем существуют канонические тексты и апокрифы. БГ с его любовью к туманным формулировкам и манере говорить так, что никто никогда не знает, шутит он или всерьез, немало этому мифотворчеству поспособствовал. Книга Гаккеля, несмотря на то, что написана от лица участника событий, – это взгляд человека почти со стороны.

Судя по его словам, он никогда не был полностью включен в эту тусовку, многого в ней не понимал и не принимал, что и послужило в итоге причиной ухода. Хотя, конечно, приходится лишь верить ему на слово, отдавая себе отчет в очевидной необъективности автора.

…

Конечно, можно усмехаться, глядя на обиду Гаккеля на Гребенщикова, учитывая, что первый ухаживает за теннисным кортом под Питером, а второй записывает альбомы и дает концерты. Но понять, кто там был прав, кто виноват, все равно невозможно. Так что лучше при чтении книги просто оценить еще раз масштаб личности Гребенщикова, былую дружбу с которым люди не могут забыть десятилетиями. И погрузиться в интересную и толково описанную атмосферу питерских тусовок советского периода.

Святослав Бирюлин (ЗВУКИ.РУ)

---

Примерно тогда же, а может быть годом позже, но тоже летом произошло-таки событие реального масштаба. По крайней мере, впервые оно обещало стать таковым. В газете «Ленинградская правда» появилась замета о том, что четвертого июля на Дворцовой площади состоятся съемки американского фильма «Карнавал», английского режиссера Дмитрия де Грюнвальда при участии групп «Santana» и «Beach Boys», а также Джоан Баез, «Песняров», «Ариэля» и Аллы Пугачевой. Ничего более бредового было невозможно себе представить: в день независимости Соединенных штатов, в самой колыбели революции устроить рок-концерт (если к этой категории можно отнести участников с советской стороны). Пик застоя, ещё живой Брежнев – классическая пьеса абсурда. Мы припадали к приемникам в надежде услышать достоверную информацию. Вражеские голоса взахлеб муссировали эту тему, и уже недели за две до события стало понятно, что ничего не произойдет, никто не приедет. Однако накануне мы сходили-таки на площадь, чтобы удостовериться, не строят ли там сцену. И вот, четвертого июля я, как ни в чем не бывало, пошел на работу. Придя домой, я обнаружил поджидавшего меня Мишу Шишкова, который сообщил мне, что концерт таки состоится. Конечно же я ему не поверил, но была прекрасная погода, и мы решили просто пойти погулять и сходить на площадь. Прямо напротив моего дома останавливался автобус № 6, который всегда доставлял меня до «Сайгона» и шёл по всему Невскому. Мы сели на него, и, когда мы выехали на Невский, я не поверил своим глазам, и ушам тоже. На Невском была гигантская пробка примерно от Аничкова моста и до начала Невского, а вдали раздавался голос многотысячной толпы, которая скандировала: «Сан-та-на, Сан-та-на». Меня прошиб холодный пот. Я подумал, какой я идиот, пошел на работу, а в этот момент на Дворцовой площади играет «Santana», и только я один туда не пошел. Мы с Мишей выскочили из автобуса и побежали к площади. Когда мы добежали до Казанского собора, то увидели многотысячную толпу поперек всего Невского, которая продолжала кричать. Ей преграждала путь шеренга милиционеров, человек двести. В это время со стороны Казанского собора стали подъезжать грузовики с милицией и солдатами. И, когда их собралось значительное число, они ринулись на толпу и стали её разгонять. Мы стояли возле Дома книги и наблюдали происходящее, ничего не понимая. Толпу разбили, все разбежались в разные стороны, мы же, оказавшись зрителями, решили дойти до площади и узнать, что там произошло. Когда мы подошли к Александрийскому столпу, то встретили Наташу Васильеву, Жору Ордановского и ещё нескольких человек. Они тоже пришли на площадь полюбопытствовать. Оказалось, что как раз к тому моменту, когда мы собралась туда пойти, там скопилось около двух тысяч человек, которые вдруг двинулись в сторону редакции «Ленинградской правды» за разъяснениями, поскольку после той публикации не было никакого опровержения.

Итак, после отражения первой атаки, толпа снова стала стекаться на площадь. Было много туристов и просто зевак вроде нас. Все находились в радостном возбуждении. «Santana» не приехал, однако сам того не подозревая, послужил поводом для того, чтобы объединить огромное число людей. Было очень приятно ощущать это единство. В это время по кругу пустили две поливальные машины, которые, якобы, стали поливать площадь. А со стороны Капеллы стали снова стягиваться военные машины и поливалки. Было видно, что сейчас снова начнется. И действительно поливальные машины построились в колонну и двинулись на толпу, направив вверх брандспойты, а из-за машин выбегали менты и разгоняли толпу. Такая же колонна двинулась со стороны Адмиралтейства. Картина было просто восхитительная, было похоже на психическую атаку из «Чапаева». Кто не бежал, того не трогали. Можно было просто отойти на несколько шагов в сторону и наблюдать. Площадь очистили мгновенно. И, когда на пощади никого уже не было, по ней стала ездить милицейская машина с громкоговорителем и объявлять, что концерта не будет. Мы с Мишей потеряли друг друга из виду, и я пошел к Марату. По дороге я встречал возбужденные осколки толпы.

С Мишей я познакомился ещё в тот период, когда работал экспедитором и возил пластинки. Как-то я приехал в Красное село с партией пластинок, и Миша, работавший в этом магазине продавцом, вышел принимать товар. Он тут же вовлек меня в интеллектуальную беседу о том, что я слушаю и какие у меня музыкальные пристрастия. Мы обменялись телефонами, и с тех пор он на двадцать лет занял прочное место в моей жизни. Он был странен, и его все сторонились. Когда он появлялся в «Сайгоне», то затихали разговоры, и от него всегда старались избавиться. За ним прочно закрепился ярлык стукача, которым он конечно же не был. Но, вероятно, в любом кругу людей должен быть изгой, и Миша для этой роли отлично подходил. Редкий день обходился без его звонка. В более поздний период нашего знакомства в моей жизни произошел любопытный эпизод, связанный с ним, который меня многому научил. Но об этом я попробую рассказать позже, если не забуду. Я и так отвлекся от основной темы своего повествования.

Осенью нам удалось пригласить Хейна Маринуу из Таллина, и в подростковом клубе на Саперном, где репетировал «Союз Любителей Музыки Рок», мы устроили многочасовой киносеанс. Народу было, как на сейшне, и мы собрали деньги, которых хватило, чтобы оплатить ему дорогу, проживание и питание.

Как-то я случайно узнал, что в ДК им. Капранова выступает Кларенс Браун по прозвищу Gatemouth, о котором я раньше ничего никогда не слышал. Это был блюзовый гитарист самого высшего эшелона, на которого молились Эрик Клэптон и Фрэнк Заппа. А тут он запросто играет в каком-то заводском Доме культуры с музыкантами-родственниками. Я почти не встретил знакомых и до сих пор не понимаю, как такая птица случайно смогла залететь в наши края. Правда, этой же осенью приехал Би Би Кинг, который дал несколько концертов в ДК им. Горького, но там уже была вся общественность, и я ходил два раза.

Дюша с Фаготом всё ещё служили в военных оркестрах, но, поскольку служили они в Ленинградской области, время от времени им по очереди удавалось материализоваться. Как-то мы с Людмилой пришли к Фаготу на улицу Марата, где он жил у своей подруги Марины. Как я уже говорил, в нашей среде время от времени появлялась трава, но курение её никогда не было самоцелью. Так и в этот раз она оказалась в доме, и не было никаких причин от неё отказываться. Мы покурили, как обычно, но сразу пошло что-то не так. Мы по очереди теряли сознание и пытались вернуть друг друга к жизни. По счастью, в тот раз нам всем это удалось. Нас вынесло на улицу, был лютый мороз около сорока градусов, а нас носило по пустым улицам, поскольку мы боялись, что, придя домой, мы не сможем караулить состояние друг друга. Опыт оказался крайне негативным. Правда, чуть позже я повторил этот опыт на работе в Доме Грампластинок. Володя Пинес, который в свое время играл на барабанах у Асадулина, работал в моей должности, экспедитором, и как-то раз предложил мне покурить. Я ничего не подозревал и реально выпал на несколько часов в осадок, находясь на грани утраты сознания и отчаянно этому сопротивляясь. Уже придя домой, я почти всю ночь не спал, боясь заснуть и не проснуться. С тех пор я надолго стал с опаской относиться к последующим опытам.

Примерно в то же время произошло интересное слияние. Саша Ляпин вместе с Женей Губерманом присоединились к нам на концерте в общежитии ЛИСИ. Рок-н-ролльный концерт сразу же перешел в другой разряд – появился звук. К сожалению, Саша работал в Ленконцерте, аккомпанируя своей жене Лиле, и не мог присоединиться к группе, да это и не дебатировалось, поскольку он привык относиться к музыке, как к работе. Мы ничего не могли ему предложить. Женя Губерман играл у Давида Голощекина и в «Воскресении» с Юрой Ильченко и не проявлял особого интереса к нашей музыке.

У Боба наметилась брешь в отношениях с Наталией. Её родители возымели что-то против него и тихо выдавили его из дома. Возвращаться к матери ему не хотелось и настала его очередь снимать комнату у тетки Фалалеева на Каменном острове. Это был необычный дом и необычная семья. Дед Андрея был адвокатом, который в свое время оказал неоценимую услугу Ленину, и тот подписал мандат или какой-другой документ, согласно которому этот дом навеки оставался за этой семьей. Всё было бы ничего, если бы его внук Андрей не оказался бы одиозной фигурой, и, будучи студентом Филфака Университета, не организовал у себя дома натуральный клуб, в который постоянно приходили американские профессора, а иногда и целые группы иностранных студентов. Это не могло не вызвать протеста со стороны Комитета, который предпринимал попытки выселить это семейство из этого дома, но волшебный талисман, который хранили старушки, защищал их ото всех нападок. Таким образом, поселившись там, Боб одновременно получал доступ к общению с большим числом иностранцев и ставил под удар всё наше предприятие. Но конечно же никто из нас в то время не чувствовал никакой опасности, поскольку, хоть все и знали о всемогуществе Комитета, никто никогда персонально не испытывал на себе его давление и силу. В комнате, которую Боб снимал и отапливал дровами, было достаточно холодно, а Боб топил с неохотой, и поэтому, пока не стало тепло, мы там редко бывали и почти не репетировали. Но к весне мы все постепенно перекочевали туда и немного активизировались. Как-то к нему зашел некто по имени Андрей Тропилло с предложением записать альбом в его студии. Мы познакомились, но до записи дело почему-то не дошло.