Уилбур Смит - В поисках древних кладов

• Название: В поисках древних кладов
• Автор: Уилбур Смит
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0231-Х

1860 год. Брат и сестра Баллантайн отправляются из Лондона в джунгли Африки. Их ждут изнурительные походы по безводной местности, смертельные схватки с дикими зверями и туземцами, поиски сокровищ в таинственных городах погибшей древней цивилизации. Герои то и дело оказываются на волосок от гибели: им приходится вступить в борьбу с кровожадными пиратами и алчными работорговцами, изведать муки голода и коварство вождей африканских племен.

---

«Эта достаточно сильна!» — подумала Робин и крикнула:

— Помоги, Зуга.

— Ради Бога, Робин.

Она подползла к черной девочке. Палуба угрожающе накренилась, в трюм хлынула новая порция холодной воды.

— Оставь ее, — крикнул Зуга.

Поток воды закружился около головы Робин, и скованная девушка исчезла под ним.

Робин нырнула за ней, вслепую шаря руками под водой, но никак не могла найти девушку. Ею овладела паника.

Она опустила голову под воду. Боль сдавила живот, Робин вскрикнула, набрала в легкие воды и захлебнулась, но наконец ей удалось схватить девушку за плечо. Та боролась за жизнь не менее отчаянно, чем она.

Вместе они вынырнули, кашляя и хватая ртом воздух. Робин держала рот девушки над водой и пыталась приподнять ее выше, но цепь не пускала.

— Зуга, помоги?

Новый поток, воняющий сточными водами, захлестнул ей рот. Обе снова с головой ушли под воду.

Робин подумала, что, наверно, ей уже не выбраться, но продолжала упрямо карабкаться. Одной рукой она обхватила рабыню под мышками, а другой приподняла ей подбородок, чтобы, когда они вынырнут, лицо африканки оказалось над водой и та смогла вдохнуть драгоценный глоток вонючего воздуха. Зуга был с ними.

Брат дважды обмотал цепь вокруг запястья и налег на нее всем весом. В темном трюме Зуга возвышался над ними, как башня, проникающий из люка свет озарял набухшие мускулы на мокрых руках и плечах. Он вытягивал цепь, раскрыв рот в беззвучном крике, на горле набухли синеватые вены.

Их захлестнула еще одна волна, на этот раз Робин не была готова ее встретить. Вода обожгла легкие, Робин поняла, что тонет. Стоило ей выпустить голову и плечи девушки, и Робин смогла бы вздохнуть, но она упрямо вцепилась в нее, внезапно решив, что ни за что не даст этому маленькому существу погибнуть. В глазах девушки она видела яростное желание жить. Робин спасет ее, именно ее, хотя бы одну из этих несчастных она сможет спасти. Должна спасти.

Волна схлынула. Зуга все еще был здесь. Вода струилась по его волосам, заливала лицо и глаза Он переступил, крепче упираясь ногами в тяжелую балку и снова потянул за цепь. Нечеловеческое усилие исторгло из его горла низкий рев.

Круглая скоба, крепившая цепь к палубе, подалась, и Зуга вытащил обеих женщин из воды. Цепь вытянулась следом за ними метра на три и снова застопорилась: ее держала следующая скоба.

Робин не подозревала, что брат так силен. Она ни разу, с самого детства, не видела его обнаженного торса и не догадывалась, что Зуга обладает могучей мускулатурой боксера-профессионала. Но даже он не способен был повторить рывок. Брат закричал, и через открытый люк в трюм спустился молодой мичман. Снова войти в мрачную бездну — для одного этого требуется немалое мужество, подумала Робин, глядя, как мичман несет кусачки. Волоча тяжелый инструмент, он с трудом пробирался к ним в самый низ трюма.

Корпус накренился еще на пять градусов, вода с голодным бульканьем поднялась выше, словно всасывая их тела. Если бы Зуга не вытянул цепь на несколько метров, они бы оказались глубоко под водой.

Брат склонился над Робин, помогая держать голову черной девушки над водой. Мичман нащупал цепь и сжал звено кусачками. Но от тяжелой работы лезвия покоробились и затупились, а мичман, что ни говори, был всего лишь юношей. Зуга оттолкнул его.

На плечах его снова вздулись мускулы, и цепь, лязгнув, лопнула. Зуга перерезал цепь в двух местах, у запястья и у лодыжки, потом бросил кусачки, подхватил худенькое обнаженное тело и, отчаянно барахтаясь, полез вверх, к люку.

Робин пыталась поспевать за братом, но глубоко в животе что-то тянуло, рвалось, как хрупкий пергамент. Боль, как копье, пригвоздила ее к месту. Она согнулась пополам и схватилась за живот, не в силах двинуться с места. Волна ударила в нее, сбила с ног, швырнула через разбитые доски в темную глубину, тьма сомкнулась над головой. Захотелось сдаться на волю волн и тьмы, это так легко, но Робин собрала всю злость и упорство и продолжала бороться. Когда Зуга схватил ее и потащил вверх, к свету, она все еще боролась.

Как только они выбрались из люка на солнце, дхоу опрокинулась, перебросив их через борт, как катапульта. Их обожгло холодом зеленой воды.

Последние слабые крики внутри дхоу стихли. Под безжалостным молотом волн корпус начал разламываться. Робин и Зуга, все еще цепляясь друг за друга, всплыли на поверхность. Сильные руки подхватили обессиленные тела. Перегруженный вельбот угрожающе накренился. Мичман развернул его носом к кипящим бурунам. Матросы отчаянно работали веслами, чтобы удержать шлюпку на волне.

Робин подползла туда, где на дне лодки, на груде тел лежала спасенная ею черная девушка. Она так обрадовалась, что девушка на борту и еще жива, что забыла про боль в сожженных легких и глубокую резь в животе.

Робин перевернула девушку на спину и приподняла ее безвольно мотающуюся голову, чтобы та не билась о борта шлюпки. Крутые валы швыряли лодку так, что девушка рисковала раскроить череп о доски настила.

Она сразу заметила, что девушка старше, чем ей показалось сначала, хотя обезвоженное тело высохло и отощало. Но в бедрах ощущалась зрелая ширина. Ей по меньшей мере шестнадцать, подумала Робин и прикрыла тело брезентом, подальше от мужских взглядов.

Спасенная открыла глаза и серьезно посмотрела на нее. Глаза сохранили цвет кипящего меда, но, пока она вглядывалась в лицо Робин, свирепость сменилась каким-то другим чувством.

— Нги йа бонга, — прошептала девушка, и Робин потрясенно поняла, что понимает эти слова.

Она сразу перенеслась в другую страну, к другой женщине, своей матери. Хелен Баллантайн учила ее этим самым словам, повторяя их, пока Робин не выучила их назубок.

— Нги йа бонга — восхваляю тебя!

Робин попыталась ответить, но разум был измучен испытаниями не меньше, чем тело, к тому же она учила этот язык очень давно, в совершенно другой обстановке, и слова подыскивала с трудом. Запинаясь, она произнесла:

— Велапи уэна — кто ты и откуда?

Глаза африканки удивленно распахнулись.

— Как! — прошептала она — Ты говоришь на языке людей?!

На борт подняли двадцать восемь живых черных девушек. К тому времени как «Черный смех» повернул от берега и снова пустился в путь в открытое море, корпус дхоу развалился, сцепившиеся обломки досок и балок качались на волнах и терлись об обнаженный риф.

Над рифом с пронзительными криками парили морские птицы. Они хрипло ссорились над печальными останками, плавающими среди обломков кораблекрушения, резко срывались вниз, чтобы схватить кусочек полакомей, и снова взмывали, грациозно помахивая перламутровыми крыльями.

Из глубины за рифом стали появляться акулы. Они собирались в стаи и ходили кругами, доводя себя до исступления. Тут и там округлые треугольники спинных плавников рассекали зеленые воды течения. Каждые несколько секунд похожее на торпеду тело в жадном неистовстве вспарывало гладкую поверхность и с пушечным грохотом обрушивалось вниз.

Двадцать восемь из трех с лишним сотен — невелика удача, думала Робин, хромая вдоль вереницы еле живых тел. Сбитые в кровь ноги болью отзывались на каждый шаг. Она видела, что невольницы дошли до последней черты, и это приводило ее в отчаяние. Легко заметить, кто из них окончательно потерял волю к жизни. Она читала труды отца о лечении больных африканцев и знала, насколько важна для первобытных народов воля к жизни. Совершенно здоровый человек может пожелать умереть, и тогда ничто его не спасет.

В ту ночь, несмотря на неустанные заботы доктора, двадцать две девушки умерли, и их сбросили за борт с кормы «Черного смеха». К утру все остальные впали в кому, у них началась лихорадка вследствие почечной недостаточности. Из-за нехватки жидкости их почки сморщились, атрофировались и уже не могли выводить жидкие отходы из организма. Лечение могло быть только одно — заставлять больных пить.

Малышка-нгуни цеплялась за жизнь изо всех сил. Робин поняла, что она принадлежит к группе народностей нгуни, хоть и не знала точно, к какому именно племени, ибо многие из них говорили на разных диалектах зулусского языка, а произношение девушки звучало непривычно для уха Робин.

Доктор пыталась разговорить ее, чтобы не позволить потерять сознание и поддержать пылавшую в ней волю к жизни. Она питала к девушке почти материнскую привязанность и, хоть и старалась поровну распределять свое внимание между всеми оставшимися в живых, всегда возвращалась туда, где под брезентовым навесом лежала нгуни, и подносила к ее губам кружку со слабым раствором сахара.

Их словарный запас для беседы составлял всего несколько сотен слов, и, когда девушка отдыхала между причиняющими боль глотками, они разговаривали.

— Меня зовут Юба, — прошептала малышка, отвечая на вопрос Робин.

Звук этого имени перенес Робин в воспоминания детства, напомнил воркование пухлых серо-сизых голубок в ветвях диких смоковниц, росших вокруг миссии, где она родилась.