Хайнц Конзалик - Человек-землетрясение

• Название: Человек-землетрясение
• Автор: Хайнц Конзалик
• Издательство: Олимп
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993

Хайнц Г. Конзалик – популярнейший западногерманский писатель, автор многих остросюжетных романов, выпущенных на Западе огромными тиражами. На русском языке произведения Конзалика издаются впервые.

Главный герой романа «Человек-землетрясение» Боб Баррайс – наследник миллионного состояния, ведущий беззаботную жизнь красавца-плейбоя. Друзья и возлюбленные, попадающие в плен его обаяния, гибнут один за другим. Идя по жизни, Боб Баррайс все разрушает на своем пути и в конце концов погибает сам.

---

– Дорогая Рената, Боб уже большой мальчик, и ему не нужна няня. Я благодарю вас за все, что вы для нас сделали. Если вы хотите остаться у нас, я охотно доверю вам ведение домашнего хозяйства.

Рената Петере осталась. Она теперь называлась «экономка» и получала на пятьдесят марок больше, хотя все еще на 450 марок ниже тарифа, но об этом никто не упоминал. Ей было разрешено занимать небольшую квартирку под крышей виллы: жилая комната, кухонька, ванная, маленькая прихожая. И балкон, с которого открывался романтический вид на множество холмов, возвышавшихся над Вреденхаузеном. «Если сюда прибавить квартиру, как раз будет ее полная зарплата! – резюмировал дядюшка Хаферкамп. – Кроме того, она почти член нашей семьи».

Насколько это можно было называть благодеянием, видно будет дальше.

Боб Баррайс щадил Ренату Петере во время своих сексуальных набегов. Она не была уродлива. Это была скорей деревенская Венера, налитая и пышущая здоровьем, с круглыми глазами и красными щеками, этакое райское яблочко, и при этом гарантированная девственница, которая смогла устоять даже перед сильным натиском Ганса Баррайса, отца Боба. Для Боба Рената была бесполой… Насколько он себя помнил, она всегда была рядом. Она купала его, вытирала махровым полотенцем, расчесывала волосы и несла в постель, рассказывала перед сном сказки или читала Карла Мая. Она стала вещью – как подушка, стул, стол, картина, окно, ковер, лампа, кровать.

Но в шестнадцать лет Боб избил Ренату в дикой ярости, когда она застала его с девочкой в парке виллы. Девочка плакала и вытирала слезы своими разорванными трусиками. Опустив голову, как бык, Боб кулаками гнал перед собой Ренату и орал на нее: «Не лезь в мои дела, черт побери! Я уже не ребенок! Проваливай, говорю тебе! Каждый готов меня воспитывать! Вечно я для них славный, добрый мальчик! Оставьте меня, наконец, в покое, проклятье! Дайте мне жить, как я хочу! Неужели никто еще не заметил, что у меня волосы растут не только на голове?»

С этого дня между Бобом и Ренатой расцвела любовь, граничащая с ненавистью. Он знал, что она видела многое из того, что другие упускали в своей слепоте, и мучил ее этим. «Сегодня я трахнул двух девчонок! – говорил он, например. – Одну за другой. И каждая могла смотреть на другую. Ренаточка, они трепетали, как обезглавленные курицы».

Трижды Рената выдавала его Матильде Баррайс. Но это был бессмысленный протест. «Глупая болтовня! – говорила Матильда. – Вот она, зависть маленьких людей! Мой сын знает, что делает!»

Боб действительно знал.

В двадцать четыре года он принадлежал к небольшой группе международных плейбоев, развлекался на ипподромах, занимался бобслеем в Сен-Морисе и водными лыжами в Сен-Тропезе, танцевал во дворце, но всегда оставался в тени своих кумиров Рубирозы и Гунтера Сакса, неслыханно страдая от этого. Его девушки были красивыми, длинноногими, с пышными копнами волос и острыми грудями, но глупыми и всегда на класс ниже, чем подруги его кумиров. Он ставил эксперименты: подсовывал в Сен-Морисе свою последнюю находку – белокурую Сильвию Пукер – трижды Гунтеру Саксу под его знаменитый нос… Но звезда не обратила на нее никакого внимания. Боб Баррайс ни дня не остался больше с Сильвией и выгнал ее ночью на снег из снятого шале. Ее вещи он выбросил из окошка.

– Чванливые кривляки! – орал Боб, стуча кулаками по стене домика. – Я заставлю вас признать меня! Вы у меня в очереди будете стоять, чтобы пожать мне руку! Вот погодите, я выиграю «Европейское ралли» и дам вам по морде рукой, вымазанной в автомобильном масле, а вы будете при этом млеть от восторга! – В приступе безудержной ярости он распахнул окно и заорал в холодную, мерцающую звездами зимнюю ночь: – Боб Баррайс идет! Погодите! Боб Баррайс придет, как землетрясение! Я вам обещаю!

В долине сверкали огни Сен-Мориса, блестящая крепость, в которой не было рыцарей без страха и упрека и дев с поясами невинности.

9 марта началось «Европейское ралли». Финиш: Монте-Карло. Бобу Баррайсу было двадцать четыре года, когда он ехал под номером 11 на «Мазерати» мощностью 240 лошадиных сил и ценою в 53 000 марок. В свою звездную поездку он отправился из Гамбурга. Вторым водителем ехал его друг Лутц Адамс, студент-медик и автомеханик, блондин-крепыш, состоящий из мускулов и жил, крестьянский сын из Вреденхаузена.

Трескучей морозной ночью с завывающим двигателем они мчались в горах. Дорога была скользкая – настоящий ледяной паркет, на котором бы пируэты делать на коньках, а не повороты на автомобиле.

Боб Баррайс управлял машиной, втянув голову в плечи, судорожно сжав рот, вцепившись пальцами в гоночных перчатках в руль. Обледенелые скалы проносились мимо как тени.

«Я приду, – думал он. – Я выиграю. Я вырвусь в первую десятку. Внимание… Боб Баррайс идет!»

– Этого не может быть! Это какая-то ошибка! – произнес Боб и рывком повернул «мазерати» за выступ скалы. Колеса с шипами заскрежетали и вонзились в зеркальную ледяную гладь дороги. Машина пошла юзом, ее занесло, она развернулась вокруг оси и неотвратимо начала приближаться к скале. Шесть галогеновых фар выхватили из ночной тьмы сверкающую, потрескавшуюся каменную стену. Лутц Адамс втянул голову и заворчал. «Мазерати» взвизгнул, повернул перед самой стеной в другую сторону и помчался дальше в нужном направлении.

– Не гони, как сумасшедший, – вот и все, что сказал на это Адамс. Он склонился над описанием маршрута и спокойно продолжал читать: – Поворот налево, поворот направо, вторая скорость, подъем сто метров, поворот налево, взять в середину… оставаться посередине… переключить на третью скорость… – Узкий луч карманного фонаря скользнул по лицу Боба. Оно было перекошено.

– Это какая-то ошибка! – повторил он.

– Хронометраж не ошибается, Боб. – Адамс не отрываясь смотрел на стремительно исчезающую ледяную ленту горной дороги. – Мы четвертые по сумме очков.

– Невозможно!

– Замена колеса под Греноблем. Там мы потеряли время. – Лутц Адамс полистал в путевом дневнике с указанием километража. – До Монте-Карло нам уже не наверстать. Старина, Боб… Четвертые в этой смертельной гонке – это успех!

– Я должен быть первым! Именно сейчас и здесь! – Боб Баррайс сощурил глаза, когда Адаме снова посветил ему фонариком в лицо. – Кончай идиотизм, Лутц!

– Я только хотел посмотреть, как выглядит человек, верящий в чудеса.

Машина с воем неслась в ночи – маленький ящик из листовой стали, в котором 240 лошадиных сил заставляли крутиться колеса с бешеной скоростью. Шесть дрожащих ярких лучей срывали с ночи ее покровы, лишали таинственности ландшафт, но одновременно придавали ему что-то призрачное.

– Нет чудес! – прокричал Боб и ударил по рулевому колесу.

– Ага! – Адамс опять осветил фонариком свои записи. Он вздрогнул, когда Боб Баррайс подался вперед.

– Но есть я!

– Ты не сможешь до Монте-Карло наверстать потерю в тридцать девять минут!

– Кто это сказал? Я смогу! – Боб замедлил темп и покосился на Адамса: – Где мы?

– На сто сорок пятом километре.

– В середине горы небольшая дорога уходит в сторону, в скалы, и срезает примерно сорок километров. Незадолго до конца скалистого отрезка она вновь выходит на автостраду.

Лутц Адаме откинулся назад, фонариком он освещал носки своих ног.

– Там же не проедет автомобиль, – сказал он. – Нет твердого покрытия. Годится, только чтобы стаскивать деревья. И вообще, что это такое! Дистанция задана. Как будто ты в первый раз участвуешь в ралли! Тебя же сразу дисквалифицируют…

– Никто не заметит.

– Я, например. – Адамс ткнул Боба Баррайса в бок. – Боб, я в этом не участвую. Мы четвертые, и так будет.

– Мы выйдем победителями.

– Ценой обмана?

– Что значит обмана? – Боб мельком взглянул на Лутца Адамса, прежде чем снова уставиться на дорогу. – Сколько лет мы знаем друг друга, Лутц?

– Пять лет.

– Пять долгих лет, смотри-ка. Пять лет я думал, что ты мне друг. А ты дерьмо!

– Боб! – Лутц Адамс выключил фонарик. Лишь слабое мерцание подсветки щитка приборов и отблеск шести галогеновых ламп освещали изнутри ревущую ракету. – Остановись, и дай я сяду за руль. У тебя нервное истощение. Стрессовая ситуация, как говорят медики.

– Отвяжись ты от меня со своей вонючей медициной! – Боб Баррайс со всей силой нажал на газ. Пальцы забарабанили по рулю со стальной поперечиной. – Если я сверну и потом приеду в Монте-Карло победителем… ты что, смешаешь меня там с дерьмом? Будешь всем рассказывать: он срезал дистанцию! Он обманщик! Боб Баррайс – пройдоха! Будешь таким вшивым другом, да? Ну, говори!

– До этого не дойдет. Мы останемся на предписанной дороге. – Лутц Адамс повернулся к Бобу. «Он – как безумный, – подумал он. – Если бы его сейчас увидел невропатолог, то сразу вколол бы ему мегафен, чтобы успокоить. Что происходит с Бобом в последнее время? Взгляд его мне совсем не нравится. Глаза горят, смотрит, мимо, блуждает неизвестно где». – Остановись, – сказал он настойчиво и положил ладонь на руку Боба. – Боб, не будь упрямым ослом… пусти меня за руль.