А. Степанов - Число и культура

• Название: Число и культура
• Автор: А. Степанов
• Жанр: Прочая научная литература

[ В 2002 г. на издание этой книги был получен грант Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ, проект 02-06-87085), и в 2004 она вышла в издательстве "Языки славянской культуры", Москва (в отредактированном виде, т.е. несколько отличном от варианта на сайте). ]

---

Каким образом статуировались названные эпохи? – По принципу большей или, напротив, меньшей степени развитости. Такая операция сравнения бинарна, n = 2, и значит, эпох должно быть три и именно три. Бессмысленно искать подтверждений или опровержений последнего факта в рамках самой истории, например, ожидая, что какой-то исследователь эмпирически, с наглядными свидетельствами на руках докажет, что не было эпохи дикости или что эпохе цивилизации преемствует некая "сверхцивилизация". Подобные классификации самодостаточны, они априорно, тавтологически справедливы. Отказаться в таких случаях от трехчастности невозможно, не покусившись на саму исходную установку. Не потому ли они столь заразительны, и идея Фергюссона была тут же с энтузиазмом подхвачена?

При этом возникает видимый парадокс. Прежняя категориальная и грамматическая классификация включала три области времени: прошлое, настоящее, будущее, – т.е. покрывала всю хронологическую ось. Наука история будущее не рассматривает, но конституирующих звеньев, тем не менее, у нее оказывается не одно (прошлое), не два (прошлое вместе с настоящим, своеобразный перфект), а опять-таки три! Из целостности и бинарности в любом случае вытекает трехчастность – независимо от предмета, который наделяется названными свойствами.

В 1836 г. датчанин Кристиан Томсен рассматривает уже исключительно глубокую древность, и в его классификации появляются каменный, бронзовый, железный века [246, с. 6]. Нет, вероятно, необходимости объяснять, почему их снова три. Вызывает улыбку простодушное замечание специалиста: "Томсен ‹…› обосновал археологическим материалом систему трех веков" [там же; курсив мой. – А.С.]. Подобным материалом можно разве что наполнить рациональную схему, происхождение которой отнюдь не в археологии, которая принадлежит всем и никому в отдельности, ибо родом она из того рационального бессознательного, иллюстрациями которого мы только и заняты. Самый длинный каменный век впоследствии был разделен на древний каменный, т.е. палеолит, средний – мезолит и новый каменный век, неолит, каждый из которых, в свою очередь, отличался своим типом хозяйства и применяемыми орудиями. Приведенные схемы эвристичны, феноменологичны, и по-прежнему лишен смысла вопрос, на самом ли деле система такова. Если кто-то предложит модель с другим количеством звеньев, он должен либо отказаться от логики, либо же – а это, о чем будет сказано в своем месте, возможно – использовать принципиально иную ее разновидность.

В ХVIII – первой половине ХIХ вв. доминировали "здравые" рациональные подходы, и историческое членение европейского мира на Древность (тогда – прежде всего античность), Средневековье и Новое время было растворено в крови у историков. Трехчастность по-прежнему строго выдерживалась.

Время, таким образом, поддается операции логического замыкания. В таком контексте число три иногда выступает как порядковое, а не количественное. Об идеологеме "третьего пути" – не капиталистического и не социалистического, а некоего среднего – речь уже шла. Она, добавим, обладает древними параллелями. По словам Р.Генона, ""Путь Середины" называет его тайная даосская доктрина" [95, с. 3]. "Средний путь" считал этически наилучшим и Аристотель, а в Англии второй половины ХVI в. во время царствования Елизаветы I сложилось учение "среднего пути", т.е. промежуточного между римским католицизмом и континентальным протестантизмом (см. "Наука и жизнь", 1993, № 8). Порядковая нумеративность не нарушает общей логики, высвечивая ее важный нюанс: пригодность для несинхронных, исторически последовательных феноменов.

"Москва – Третий Рим", – утверждала русская политическая теория ХV – ХVI вв. Автор теории, игумен псковского Елизарова монастыря Филофей, сформулировал ее в своих посланиях периода правления великого князя Ивана III, стремясь вдохновить последнего на деяния, достойные начертанной исторической роли. Два предшествующих Рима – собственно Рим и Византия – послужили отправным пунктом концепции. Теперь, после занятия Константинополя турками, остро встал вопрос о преемнике, о новой великой империи. Но нас интересует не столько исторический антураж, сколько логика. Так вот, на основе былой эмпирической пары был построен канон, обладающий характерной логической окончательностью: не только "Москва – Третий Рим", но и "четвертому не быть".(23) Московские цари были включены в сквозную династическую линию, восходящую к Цезарю,(24) мало того – они были призваны завершить череду звеньев списка, воплотив в себе саму вечность.

Возможно, не стоило бы приводить столь специальный пример, если бы идеологема "Третьего Рима" не воскресла в ХIХ и начале ХХ вв. в трудах многих русских писателей, преимущественно – славянофильски настроенных. До сих пор авторы самых разных ориентаций пользуются для украшения собственных текстов понятием "Третий Рим" как общеизвестным.(25) Некоторые историки высказывают подозрение, что данной триаде довелось оказать стимулирующее воздействие на идеологические постулаты нацистской Германии.

Мифологема "Третьего рейха" (Drittes Reich) обладает той же специфической "окончательностью", ибо речь шла о тысячелетнем Третьем рейхе, о той милленаристской эре, которая есть преддверие конца света. Непосредственно восходя к средневековым мистическим учениям о трех царствах (заимствовав от них и сам термин), представление о Третьем рейхе образовывало единый паттерн с двумя предшествующими германскими империями: Священной Римской и недавней Германской (1871 – 1918). Таким образом, в эмпирически-акциденциальную смену явлений была по-историософски внесена железная логика, высшая финалистская целесообразность.

Само выражение "Drittes Reich" – слепок названия книги немецкого искусствоведа и историка культуры Меллера ван ден Брука "Das dritte Reich", 1923 (кстати, ван ден Брук в сотрудничестве с Д.Мережковским подготовил и издал первое собрание сочинений Достоевского на немецком языке в 22 тт., а позднее переключился на философию истории и политическую публицистику консервативно-революционной ориентации). К.Юнг, в свою очередь, констатировал: "Никто не называл королевство Карла Великого, ни державу Вильгельма Первым и Вторым Рейхом. Только немцы назвали себя Третьим Рейхом. Потому что это имеет глубокое мистическое значение: в каждом немце выражение "Третий Рейх" вызывает в его бессознательном библейские ассоциации" [237, с. 346]. В.Клемперер снабжает бытовыми подробностями: "На экзаменах для ремесленников часто задают коварный вопрос "Что будет после Третьего рейха?" Если простодушный или замороченный ученик ляпнет: "Четвертый рейх", то какие бы знания по специальности он ни показал, его безжалостно проваливают как недостойного ученика партии. А правильный ответ таков: "После него не будет ничего, Третий рейх – это вечный рейх немецкой нации"" [155, с. 143-144]. Логическая замкнутость и полнота триад, разворачивающихся на хронологическом материале, нередко окрашивается в хилиастические тона.

Можно отметить и общее тяготение национал-социалистической идеологии к употреблению тринитарных формул: "один народ, одна империя, один фюрер", "Kinder, Kirche, Küche" ("дети, церковь, кухня" – о месте женщины в обществе) [373].(26)

"Третий Рим", "Третий рейх" – эти понятия имеют древние прототипы. Из гесиодовской "Теогонии" мы узнаем не только о трех божественных династиях, но и о том, что возглавляемая Зевсом третья принесла с собой рациональный, гармонический миропорядок, крушение которого равносильно катастрофе. От средневековых сект до Д.Мережковского мы слышим о последнем "Третьем Откровении" (после первых двух: закона Моисея и учения Иисуса Христа), об "эпохе Святого Духа", когда третья Божественная Ипостась явит себя столь же наглядно, как первые две. Именно подобные – хотя, разумеется, и не настолько четко выраженные – моменты мы имели в виду, когда упоминали об эсхатологических коннотациях идеологемы "третьего пути". Сказанного, вероятно, достаточно, чтобы понять специфику работы порядкового числа три, поэтому вернемся к "синхроническим" образцам.

Реестр политических триад можно продолжить, но следует отдать должное и другим областям. В экскурсии по вербальной сфере в начале раздела основное внимание было уделено грамматике, теперь обратимся к более крупным единицам словесного творчества. Рассмотрим членение на литературные роды и виды.

Начиная с "Поэтики" Аристотеля художественные произведения принято делить по родам: на эпос, лирику, драму. В истории эстетики эту классификацию обосновывали по-разному. Обоснование, предложенное Гегелем и разделявшееся В.Белинским [390, с. 298], исходит из предмета изображения: в эпосе это объективное бытие, в лирике – внутренний мир субъекта, в драме – единство объекта и субъекта. Драма, в свою очередь, подразделялась классической эстетикой на три вида: трагедию, комедию и собственно драму, в узком значении: