Уильям Ла Сор - Обзор Ветхого завета

• Название: Обзор Ветхого завета
• Автор: Уильям Ла Сор
• Издательство: Богомыслие
• Жанр: Религия
• Год: 1998
• ISBN: 5-7707-4437-5

Откровение, литературная форма и исторический контекст Ветхого Завета. Это один из фундаментальных учебников по предмету. Авторы — высокоавторитетные представители консервативного направления в христианском богословии. Однако в своем изложении они не навязывают своего решения спорных вопросов, сохраняя объективность и глубину рассуждений. Преподаватели и студенты богословия найдут здесь массу информации, неоценимой как в научных исследованиях, так и в процессе обучения.

---

Crenshaw, J.L. Old testament Wisdom: an Introduction. Atlanta: 1981. (Хороший широкий обзор.)

Emerton, J.A. «Wisdom». Pp.214–237 in G.W. Anderson, ed, Tradition and Interptetation. (Особ. рр.221–231, "The Wisdom Literature and Other Parts of the Old Testament".)

Gammie J.G. et ai., eds. Israelite Wisdom. Festschrift S.L. Tettien. New York: 1978. (Богословские и литературные очерки.)

Hubbard, D.A. «Wisdom». IBD, pp 1650f. (Часть приведенного выше материала заимствована из этой статьи.)

_____ "Wisdom Literature". IBD, pp. 165 If, (Часть приведенного выше материала заимствована из этой статьи.)

Mack. 13. L. "Wisdom Myth and Mythology". Inter? 24 (1970): 46–60. (Рассматривает творчество школ мудрости в истолковании послепленной обстановки.)

Morgan, D.F. Wisdom in the Old Testament Traditions. Atlanta: 1981. (Обзор роли мудрости в различные периоды библейской литературы.)

Murphy, R.E. Wisdom Literature. Form of the Old Testament Literature 13. Grand Rapids: 1981.

Scott, R.B.Y. The Way of Wisdom in the Old Testament. New York: 1971. (В частности, содержит взгляды на различия между ветхозаветной и древней ближневосточной мудростью.)

Wilken, R.L. Aspects of Wisdomin Judaism and Early Christianity. Norte Dame: 1975. (Межкультурные очерки по мудрости в период поздней древности.)

ГЛАВА 42. ПРИТЧИ

КНИГА Притчей — это по сути собрание собраний. Разнообразие литературных стилей иллюстрирует широкий спектр значений еврейского слова masal, которое, очевидно, происходит от корня со значением "быть похожим" или "по сравнению с".[1077] Таким образом, притча могла первоначально быть сравнением по типу тех, которые часто встречаются в Ветхом Завете:

"Приятная речь — сотовый мед, сладка для души и целебна для костей" (Притч. 16.24).

или:

"Лучше блюдо зелени и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть" (15.17).

Однако, часто даже в наиболее древних притчах не встречается никакого сравнения (напр., "…от беззаконных исходит беззаконие"; 1 Цар.24.14). Эти изречения представляют собой сжатые, краткие фразы, в которые сведена мудрость жизненного опыта. В Притч. 1–9 masal также означает более длинные, похожие на проповедь высказывания, не являющиеся притчами в строгом смысле слова (ср. речи Иова,27.1; 29.1). В других местах оно может означать присловье (Втор.28.37; Иер.24.9; Иез.14.8) или насмешливую песню (Ис.14.4 и далее), в которых судьба пострадавшего выставляется уроком.[1078]

ЗАМЫСЕЛ

Еврейские изречения наставляют, как добиться успеха в жизни, а Кн. Притчей — пособие по достижению этого. Приводя и иллюстрируя как положительные, так и отрицательные примеры, Кн. Притчей поясняет, что означает праведное и нечестивое поведение. Отсутствие указаний на историю Израиля и на великие пророчества не означает, что авторы их не знали. Напротив, их целью было применение принципов израильской заветной веры к повседневной жизни. Законы любви (Лев. 19.18; Втор.6.5; ср. Мк. 12.29–31) занимают центральное место в Ветхом Завете, и Притчи служат расширенным комментарием к ним. Каждый истинный израильтянин должен был рассматривать Божественный закон как безоговорочную обязанность, требование полной верности и послушания.[1079]

Это близко к понятию страха Божиего, который есть начало мудрости (Притч. 1.7; 2.5; 9.10; Иов.28.28; Пс.110.10). Как подчеркивают великие пророки, данная близкая к знанию Бога обязанность есть сознательное стремление угождать Ему всей жизнью своей. Основная цель Притчей — показать в четкой и запоминающейся форме, что означает быть полностью преданным Богу.

СОДЕРЖАНИЕ

Книга Притчей включает, по крайней мере, восемь отдельных собраний; каждое из них отмечено либо своей вводной фразой, либо имеет свой, отличный от других, литературный стиль. Притч. 1.1–6 — общее введение, или заглавие, поясняющее как назначение Книги, так и ее связь с именем Соломона, мудрейшего из мудрецов Израиля.[1080]

Важность поучений (1.7–9.18). Гл. 1–9 иллюстрируют приемы мудрости в разгар этого движения в Израиле. Учитель обращается к ученику, как к сыну (напр., 1.8; 2.1; 3.1), и сохраняет отеческий тон в течение всего раздела. Преобладают устные назидания, на что указывают частые ссылки на слышание и запоминание; писание упоминается редко. Учитель повторял урок, чтобы ученик запомнил его и тоже повторил. Хотя гл. 1–9 не так легко поддаются запоминанию, как краткие, несвязанные изречения в гл. 10–22, они содержат многочисленные речевые обороты и яркие выражения, облегчающие слушателю запоминание. Постоянное использование параллелизма, этого гениального приема семитской поэзии, само по себе способствовало запоминанию.

Цель автора — как можно ярче противопоставить плоды поиска и обретения мудрости результатам глупой и пустой жизни. Мудрость и глупость теснейше связаны как с религиозными воззрениями, так и с понятиями практической жизни. Мудрость начинается со страха Божиего и выдвигается во всю область жизни. Глупость не есть незнание, а сознательное пренебрежение принципами нравственности и благочестия. Сочетание нравственной развращенности, духовной безответственности и социальной нечувствительности, описанное в Ис.32.6, - вот точный портрет глупца из Притчей:[1081]

"Ибо невежда говорит глупое, и сердце его помышляет о беззаконном, чтобы действовать лицемерно и произносить хулу на Господа, душу голодного лишать хлеба и отнимать питье у жаждущего".

Хотя главы 1–9 отнюдь не лишены конкретных наставлений, они, в первую очередь, служат для прояснения вопросов, возникающих при выборе между мудростью и глупостью, праведностью или беззаконием, и для подготовки к восприятию нескольких сотен конкретных притч, которые следуют далее. Восхваляя добродетели истинной мудрости, учитель настоятельно предупреждает ученика против некоторых преобладающих искушений: преступлений, связанных с насилием (1.10–19; 4.14–19), поспешного поручительства (6.1–5), лени (ст.6-11), коварства (ст. 12–15) и особенно от сексуальной распущенности (2.16–19; 5.3-20; 6.23–35; 7.4-27; 9.13–18). Яркие описания зловещих чар распутных женщин могут относиться не только к опасностям физического разврата, но и к бедам духовной нечистоты — поклонению ложным богам, которое часто описывают пророки (в частности, Осия: 1.2; 2.13; 4.12–15; и Иеремия: 3.1-13; 5.7–8) как прелюбодеяние или блуд. В связи с тем, что хананейская и другие ближневосточные религии предусматривали обрядовую проституцию, мудрец мог одновременно подразумевать и то, и другое. Глубоко религиозный характер этих глав (напр., 1.7; 3.5-12), их нравственная и социальная озабоченность и наставительный, проповеднический стиль напоминают речи из Второзакония.[1082]

Олицетворение мудрости в гл.8 имеет особую важность. Здесь премудрость показана в виде женщины, призывающей человеческий род следовать ее наставлениям и найти смысл жизни. Это олицетворение не лишено прецедентов в Ветхом Завете. Иов.28, например, описывает Премудрость как тайну, которую люди не могут постичь, несмотря на все технологические достижения (напр., успехи в области горного дела, ст. 1-11). Лишь Бог знает ответ на загадку премудрости (ст.23–28). В Притч. 1.20–33 она показана в виде женщины, на улицах и площадях призывающей людей отказаться от своей глупости и обрести наставление и безопасность в Премудрости. Долгоденствие в правой руке ее, а в левой у нее — богатство и слава, и все стези ее — мирные (3.16–17).

Эта персонификация достигает своего апогея в 8.22–36, где Премудрость утверждает, что она сотворена раньше всего остального, намекая даже на то, что она помогала Богу в творении (ст. ЗО; ср.3.19).[1083] Данные утверждения имеют больше практическое, чем богословское значение: Премудрость дает заверения о себе с тем, чтобы вызвать сердечную преданность (8.32–36). Следовательно, здесь весьма рискованно пытаться видеть гипостатизацию независимого бытия премудрости. Евреи мыслили конкретными, а не теоретическими категориями. Эта конкретность мышления часто приводила их поэтов к рассмотрению неодушевленных объектов и идей, как если бы они были личностями.[1084]

Такое олицетворение, ставшее еще более сильным в межзаветный период (напр., Сир.24.1-34), сыграло значительную роль в новозаветной христологии. Доктрина Логоса ("Слова") в Ин. 1.1-14 основана, по крайней мере, частично на Притч.8: и Премудрость, и Логос предвечны (8.22; Ин. 1.1) — участвуют в творении (8.30; Ин.1.3) и оказывают жизнедающее влияние (8.35; Ин. 1.4).[1085] Аналогичным образом описание господства Христа, сделанное Павлом в Кол. 1.15–20 и содержащее намеки на Притч.8, и конкретные указания на Христа как источник истинной премудрости (1 Кор. 1.24, 30) глубоко уходят корнями в Книгу Притчей.[1086]

Вопрос об авторстве этих глав, возможно, никогда не будет решен окончательно. Надписание (1.1–6) приписывает всю Книгу Соломону. Поскольку он вновь упоминается как конкретный автор собрания, которое начинается на 10.1, гл. 1–9 принадлежат, вероятно, анонимным мудрецам. Рассматриваемые обычно среди поздних разделов Книги, эти очерки, возможно, были включены в Книгу только в 600 г. до Р.Х., хотя большая часть материала, видимо, восходит к более ранней эпохе. Учитывая количество параллелей между этим разделом (особенно гл.8–9) и угаритской и финикийской литературой, В.Ф. Олбрайт приходит к выводу о том, что "вполне вероятно, что афоризмы и даже более длинные разделы восходят к бронзовому веку, в основном, в их современном виде".[1087] В противоположность склонности некоторых современных исследований датировать материал мудрости по длине, краткие изречения — более ранними, а более длинные — более поздними периодами,[1088] существование длинных учительных изречений в Египте и Месопотамии задолго до времени Соломона свидетельствует о древности этой литературной формы. "Таким образом, длина более не может рассматриваться как критерий датировки различных частей Книги".[1089]