Геннадий Андреев - Белый Бурхан

• Название: Белый Бурхан
• Автор: Геннадий Андреев
• Жанр: Исторические приключения

Приключенческий роман, написанный со значительной долей фантастики и авторского вымысла, история здесь — лишь канва, по которой проходит его прихотливая вязь. Автор очарован красивыми и страшными центральноазиатскими и тибетскими легендами, мудрыми аллегориями и философскими раздумьями Н. К. Рериха, иногда понимаемыми буквально.

---

И Дельмек пришел к нему, вернув кырлу Акыму, мужу матери, а самой Уркене — шкурки, добытые за последние осень, зиму, весну и начало лета. Они не видели Дельмека уже давно и удивились, что он так вырос, возмужал и стал похож на настоящего мужчину. «Теперь ты не пропадешь! — сказала мать. — Ты сильный и молодой, все у тебя будет…»

Не сбылось предсказание Уркене! Дельмек стал сильным и здоровым, у него есть ремесло лекаря, но по-прежнему ничего своего нет, как и тогда, когда его дергали за косичку…

Вот и аил с потухшим очагом, угли которого еще не остыли. Дельмек обшарил все потаенные места, но ничего съестного не нашел, кроме мешочка с ячменем. Раздул угольки в очаге, поставил казан на треног, сходил за водой к ручью, вскипятил ее и высыпал весь ячмень, заварив густую кашу. Но без мяса, жира и соли она оказалась невкусной.

«Может, конь будет есть?»

Но и конь от каши из ячменя отказался.

Пнув казан, Дельмек вернулся в аил за ружьем. Хоть и мал у него охотничий припас — всего пять патронов, но и он может пригодиться. К кырле-то всего две пули было! Одна — в стволе заряженного ружья, другая, запасная, за щекой…

Конь тихо заржал, потянулся мокрыми губами к руке Дельмека, но ничего в ней не нашел. Зря он не пустил его попастись! Конь — не человек и не волк, ему мяса на обед не надо…

Лес встретил неприветливо — устойчивым запахом сухой гнили. И то ли отвык уже Дельмек от леса, то ли озлобленность его и отчаяние сделали все движения неуклюжими. Раньше ему в лесу всегда было спокойно, уютно и тепло. Лучше, чем в аиле, надежнее, чем в степи. Да и звуки леса и следы леса он понимал и читал их, как грамотный русский письмо или книгу…

Похоже, что опять сломалась его жизнь, и повзрослевший адыйок побежал по второму кругу… И что случилось с Сапары, почему она злее пастушеской собаки набрасывается на него?

Где-то в стороне громко запел зяблик и сразу же оборвал песню, потом вскрикнул раз, другой, третий. Не дождя ли просит у неба? Да, дождь и лесу нужен! Он сейчас весь, как порох: спичку урони, пыж из ружья выброси вместе с выстрелом, незатушенный трут не затопчи ногой — запылает, загудит все снизу доверху!

А может, и не сейчас Сапары изменилась, а давно, незаметно для него? Огонек-то перед пожаром тоже неприметен и тлеет долго, курясь легким дымком! Ведь знал он, что жена радовалась, когда он уезжал по делам… Возвращаясь неожиданно, он ловил на ее лице улыбку, слышал веселые песни, замечал новые наряды на кермежеках… Но стоило только увидеть ей Дельмека, как все менялось: лицо становилось замкнутым и безразличным, в рот втыкалась дымящаяся трубка, ответы на его вопросы были полны вежливого пренебрежения… Значит, тлел огонек?

Нежно и коротко пропела пеночка и тотчас зашлась в частом треске, разбиваемом грустным свистом. Ясно, что-то и ее встревожило. Но что? Уж не сам ли Дельмек со своим конем? Да нет, человека и зверя мелкие пичужки не боятся! Потом трелью кого-то начал уговаривать дрозд и вдруг, ни с того ни с сего, перешел на тихое и неразборчивое бормотанье… У него-то что за печаль?

А эта вдруг вспыхнувшая девичья дружба с Барагаа! Едва ли не принудительный союз-сговор с Учуром! Все тут не так и не то… Может, не Барагаа нужна стала Сапары, а ее муж? И, пожалуй, не благо сестры заботило Кучука, а все более возрастающая щедрость Дельмека.

Неожиданно лес разорвал ветви, и Дельмек очутился на крохотной полянке, где в самом центре, на высоком тонком пне сломаного дерева сидела сова с широко раскрытыми, неподвижными глазами. Наработалась за ночь, воровка! Спит теперь. Значит, это ее рябое оперение встревожило малых птиц, хорошо знакомых с острыми когтями и с кривым беспощадным клювом ночного разбойника! Дельмеку вдруг захотелось убить сову, хотя от нее и нет никакого проку охотнику: ни пера, ни мяса… У него была еще и личная неприязнь к этой подлой птице — не раз пугала его мальчишкой своими неслышными крыльями, заставляя обмирать: уж не кермесы ли в темноте гонятся за ним?

И еще: эта сова чем-то напомнила ему Сапары. Наедине сама с собой одна, с ним — другая, при людях — третья… Как и чем заморозил ей душу Дельмек? Ну, не к нему бы ее привел Кучук, к другому бы пристроил… Нельзя ведь было не выдать замуж!

Где-то встало солнце, и в лес бурными потоками полилось золото дневной жары. Дельмек обернулся и вздрогнул: стволы берез и сосен за его спиной были кровавыми и, казалось, пахли на весь лес живой кровью. Таким же тревожным светом были залиты кусты, травы и даже камни. Быть дождю! А после стольких жарких дней — и грозе!

Есть легенда про женщину, которая нечаянно разбила большое сердце богатыря, любящее ее, а потом пыталась собрать такое же сердце из разных сердец других мужчин… А вот легенды про женщину, чье сердце убили ради какой-то выгоды родители или братья, почему-то нет…

Дельмек нерешительно тронул коня, пытаясь повернуть его обратно. Но конь не послушался, а, шагнув к сове, всхрапнул и застриг ушами: от птицы-разбойницы пахло свежей кровью. Конь, как и собака, в запахах никогда не обманывается… И тотчас проснулась сова, дрогнула крыльями, лениво снялась с пня и полетела дугой через поляну, упала где-то в дальнем сосняке, исчезла не то в дупле, не то в подлеске с густой травой… Дельмек облегченно перевел дух: не задела крылом, не прилепила к нему новой нежданной беды!

Он поторопил коня, чтобы поскорее миновать опасное место, опоганенное плохой птицей, чьи перья, как и перья филина, годятся только каму для священнического облачения. Разумнее вообще было вернуться назад и уйти к горам мимо леса, но и эта примета для охотника была не лучшей, чем встреча с совой! Попался он, кружить теперь будет…

А разве и сейчас не кружит? Ниткой вокруг пальца его ведут! И не прячутся… Хотя и Сапары была рядом, как зеркало, а не разглядел, что кругом обманут и осмеян!.. Потому и все наперекосяк идет: сейчас — на сову налетел, а потом, когда позарез надо будет, и новое ружье даст осечку!

Небо было забито тучами, которые шли над степью медленно и грозно, как стадо одичавших черных сарлыков, виденных Дельмеком когда-то в Абайской степи. Потом в это стадо туч ударил горячий восточный ветер, остановил их, начал разламывать на куски и разбрасывать в разные стороны. С западных гор скатилась волна холодного воздуха, пошла низом, взметнула и закружила пыль, сухую траву, песок. Конь под Дельмеком заржал испуганно и завертелся на одном месте… Не к добру!

«Сорвет покрышки с аила, — подумал Дельмек, с трудом удерживаясь в седле, — по всем горам придется потом собирать их!»

Все отошло разом — и злость на жену, и страх перед совой. Надо было спасать, хотя и осточертевшее, но все-таки пока еще свое жилье!

А, впрочем, есть ли оно теперь у него? Аил строили братья, Дельмек только помогал. Утварь и кошмы тоже братья привезли. Даже конь с ружьем — и те не его… И все-таки он торопился: как ни ругай и в чем ни подозревай Сапары, а виноват снова сам! С пяток до головы! Потому виноват, что мужчина должен оставаться мужчиной, если даже и в собственном доме у него все постылой женой вверх дном перевернуто! С него спрос, а не с Сапары!

Почувствовав злую плеть на своем крупе, конь рванулся вперед, сведя вместе уши и высоко выбрасывая передние ноги. Он летел, люто ненавидя всадника, и это его настроение передалось Дельмеку…

Но они опоздали. Ветер обглодал с жердей кошму, перевернул и сбил в угол лежащие на полу шкуры, раздул тлеющие угли в очаге, и крохотные языки огня уже ползли по тряпкам и сухому промасленному дереву… Пожар Дельмек погасил быстро, но многие вещи оказались вконец испорченными…

Весь оставшийся день он провозился с жилищем, забыв о пустом брюхе и всех своих огорчениях — новые были сильнее их. И если снова связаться с братьями Сапары, а в первую очередь с Кучуком, то и конца не будет расчетам! Подохнет нищим, но — крупным должником!

Ветер продолжал буйствовать, мешая работать. Потом его сменил дождь с градом. Куски льда плюхались прямо в очаг, но Дельмек не замечал этого, и ему даже в голову не приходило закрыть чем-то дымовое отверстие наверху. Да и зачем было закрывать его, если таких же дыр в стенах было раз в пять больше!..

Потом он лежал, мокрый, на подпаленной шкуре и сушил щепотками табак на лезвии ножа, пережидая непогоду. Как только та стихнет, он покинет аил и больше никогда в него не вернется: не было счастья и привязывать к ноге его призрачную тень — тоже никчемное занятие, что сон ладонями ловить или падающие с неба звезды…

У него одна дорога, которой он уже прошел — к русским…

Уже темнело, когда Дельмек выбрался наружу и по старой охотничьей привычке взглянул на небо, чтобы узнать погоду. Тяжелые тучи ушли, и сейчас в густой синеве суетились только рваные клочья облаков, то открывая, то снова заволакивая тонкий пологий серпик луны, сулящий обильные дожди и свирепые грозы… Ждать больше было нечего — утром приедет Сапары, устроит неизбежный скандал, позовет братьев с их мосластыми кулаками…