Геннадий Андреев - Белый Бурхан

• Название: Белый Бурхан
• Автор: Геннадий Андреев
• Жанр: Исторические приключения

Приключенческий роман, написанный со значительной долей фантастики и авторского вымысла, история здесь — лишь канва, по которой проходит его прихотливая вязь. Автор очарован красивыми и страшными центральноазиатскими и тибетскими легендами, мудрыми аллегориями и философскими раздумьями Н. К. Рериха, иногда понимаемыми буквально.

---

— Кто ты такой? Почему молчишь?

— Дельмек. Охотник.

— На собственного коня охотился? — рассмеялся великолепный всадник. Молодец!

— Так получилось, — смутился Дельмек, — не пропадать же мясу!

— А ты скуп, Дельмек! Или — расчетлив?

— Просто, я два дня ничего не ел, зайсан.

— Охотник и — голодный? На кого же ты охотился? Может, на людей? Сидишь-то рядом с тропой! Добычу ждешь?

Дельмек вскинул голову:

— Охота на людей — не мое ремесло! Всадник сдержанно рассмеялся:

— Отчего же? Ремесло довольно почтенное в наше время!

— У вас ко мне какое-то дело, зайсан? — нахмурился Дельмек.

Нахмурился и всадник:

— Извини, Дельмек. Я пошутил… Где твой дом? Дельмек опустил глаза:

— У меня нет дома. Был, теперь нет! Ничего у меня нет…

— Это плохо. Даже у зверя есть нора!

Всадник уже начал раздражать незадачливого охотника. Хорошо скалить зубы, когда ты сыт, хорошо одет, вооружен и под тобой отличный конь, который не оступится на предательски уползающей из-под ног тропе и не сорвется в пропасть! Впрочем, со стороны он, действительно, смешон, и встреться в хорошие времена Дельмеку такой же бедолага, как он сейчас, то и сам он вряд ли бы удержался, чтобы не понасмешничать!

— Мне больше нечего сообщить вам, зайсан. Желаю счастливой и благополучной дороги!

— Я думаю, что мы пройдем ее теперь вместе. Я — Техтиек!

У Дельмека дрогнули колени, но он все-таки встал, чтобы поклониться. Зайсанов в горах много, а Техтиек один!

— Прости, что говорил с тобой дерзко. Но я не виноват. Тебе надо было назвать свое благословенное имя сразу!

— А я тебя и не виню…

Техтиек спешился, подошел к Дельмеку, будто нечаянно наступил на ружье, свистнул. Тотчас возле костра, пускающего голубые пленки, оказались еще двое всадников, подъехавшие с разных сторон.

— Ну? — спросил Техтиек весело. — Будешь и дальше врать о своей несчастной судьбе или сразу скажешь всю правду?

— Всю правду я тебе уже сказал, Техтиек.

— Взять его!

Глава восьмая ТАИНСТВЕННЫЕ ГОСТИ

Для алтайца жить — жечь костры. И каждый алтаец — большой мастер по этой части! Он разложит костер в любую погоду и в любом месте. Да и сам костер каждый раз другой, не похожий на предыдущий. Один годится только на то, чтобы приготовить пищу; другой — просушить одежду и обувь; третий — отогнать гнус и дикого зверя; четвертый — для ночлега в холодную погоду; пятый ритуальный, с большим и высоким пламенем… Да разве их все перечислишь, эти костры! Сколько хозяйственных забот у скотовода, пастуха или охотника столько у него и костров.

Сейчас у Яшканчи забот вдвое прибавилось. А вместе с ними — и костров. Он уходил с Кайоноком на рассвете, выводя овец на пастбище и внимательно присматривая за ними, чтобы шли веером, а не топтали без толку корм, которого и без того мало. Позарез были нужны хотя бы еще две собаки — старый верный пес Дьедер уже не справлялся со своими обязанностями: почти не видел, плохо бегал, сипло лаял и все больше походил на соседа по яйлю Торкота. Наверное, так же старательно готовился к смерти, как и тот. Сдавал и баран-вожак, которому Яшканчи доверял, как себе, и не раз угощал его той же лепешкой, что брал и себе с сыном на обед. Надо было где-то доставать собак и растить нового барана-производителя — вожака отары. И то и другое было для Яшканчи пока несбыточной мечтой.

Полная и сильная луна стояла над юртой Яшканчи, обещая для ее обитателей счастье, когда Адымаш разожгла очаг. Да и самую юрту хозяин разбил в яркий солнечный день, что так же сулило счастье. И первый дым из тулги пошел столбом, предвещая удачу на новом месте.

Заметно повеселевшая Адымаш сразу же начала готовить вкусный и сытный ужин. Кайонок в меру своих мальчишеских сил помогал и отцу и матери: таскал хворост, выдирая его из кустов; поминутно поднимал крышку котла, обжигая руки, жадно втягивая носом запахи давно уже не бывавшего в их желудках мяса; выбирал репьи из шерсти овец и хвоста собаки…

А Яшканчи не сиделось на месте. Он уже обследовал ближнее пастбище и решил, что дней на десять корма хватит, а там снова придется откочевывать ближе к горам. Но прежде, чем сызнова сниматься с места, надо посмотреть своими глазами, на что еще можно рассчитывать хотя бы здесь… И он не стал дожидаться ужина, а, воспользовавшись светом полной луны, доехал до самых камней, наткнулся на ручей, летящий с вершины, напоил коня, спешился, присел на камни. Ручей был говорлив и откровенен, но его язык понятен не всем людям. А Яшканчи нужен был совет, и совет мудрый. Нет больше отца, тот бы дал такой совет. Разумное слово мог бы обронить и Сабалдай, но и его аил далеко теперь от юрты Яшканчи.

Один он теперь в этой долине, если не считать бедолагу Торкоша. Но тому самому нужен совет, как и чем дальше жить, в какие обильные края подаваться! Отыскать местного кама и поговорить с ним? Но все камы одинаковы: любят брать, но не любят давать. Даже совета. Выслушает твою жалобу, почмокает губами и скажет: камлать буду — смотри, все, что я делаю в танце и голосом, имеет смысл и может навести тебя на мудрые мысли. И непременно прибавит: если ты будешь щедр на дары и скуп на язык! Вот и выходило, что надеяться Яшканчи не на кого, и все дела свои ему надо решать самому…

Кайчи говорят, что есть на свете волшебная белая шаль, воскрешающая мертвых. Но у кого она сейчас, кто ею владеет, кто ее возит по горам в своих тороках? Много бы дал Яшканчи, чтобы подержать эту шаль в руках, воскресить отца и сына…

Яшканчи поднялся, повел коня в поводу. Вышел к небольшой каменной площадке. Остановился. Вокруг лежали белокорые полуистлевшие жерди с гнилыми шкурами коней, принесенных когда-то в жертву Эрлику. Что просили кам и люди у духов и их грозного повелителя? А что всегда просят у судьбы алтайцы? Только удачи и счастья, здоровья и процветания роду!.. Не выпросили, выходит, если ушли с насиженного места? Столько шкур за одно лето не скопится! Лет десять не кочевали из этой долины и все-таки поднялись…

Он вернулся в юрту еще более мрачным, чем ушел. Возле очага уже сидел Торкош и потягивал чай с талканом. Пришел один, без жены. Значит, больна всерьез и подняться больше не сможет… Плохи дела у соседа, совсем плохи!

Кивнув Торкошу, Яшканчи опустился на другую сторону очага, чтобы всегда были под руками жена и сын, чтобы хорошо видеть лицо гостя. Торкош тотчас отставил в сторону недопитую пиалу, заговорил глухо и неуверенно:

— Я умею пахать землю, выращивать не только ячмень для муки и талкана, но и картошку, огурцы, морковь, горох, которые мы не едим… Может, андазын, которым ковыряют землю северные алтайцы, меня лучше прокормит, чем скот?

Яшканчи с сомнением покачал головой:

— Для того, чтобы ковыряться в земле, надо родиться русским.

— Я жил у русских. В Тулате.

— В Тулате? — удивился Яшканчи. — Это очень далеко! Как же ты угодил в те холодные края, каким ветром тебя туда занесло?

Торкош уловил насмешку в голосе Яшканчи, но не обиделся, а только вздохнул: нищего и мышь имеет право оскорбить своим писком…

— Я не кам, чтобы летать, — сказал он виновато, широко разводя руками, — кочевал!.. Сперва до Бухтармы дошел, потом до Тулаты, снова к Бухтарме двинулся и вот, застрял тут…

— Зачем так много кочевал?

— Сам не знаю. Искал свой счастливый перевал, наверное…

— Не ищи! — нахмурился Яшканчи, недовольный собой за невольную насмешку, которой причинил Торкошу боль. — Нет счастья на земле. И перевала счастливого нет.

— Э-э, Яшканчи! Для меня одного его и нет!

Яшканчи поморщился. Похоже, что его гость даже хвастается тем, что он нищий! Такие люди всегда умирают раньше, чем для них, действительно, придется пригибать дерево или браться за лопату… А может, он просто-напросто бездельник, у которого все и всегда струится между пальцев, как вода в ручье между камней?

— Давай объединим скот и будем пасти его вместе, — предложил Яшканчи. Одному мне трудно справляться, а ты все равно на пороге аила сидишь…

— Я — неудачник, Яшканчи. Проклят духами, помечен Эрликом! Я могу принести тебе только горе и вред…

С того первого вечера со своим соседом Торкошем Яшканчи почти не виделся и не очень сожалел об этом: нытиков и хлюпиков он не любил и сторонился. Да и кто их любит в горах и долинах, где даже жить нормально немалый подвиг! Алтай — страна суровая, и слабых духом она пожирает без всякого сожаления. Торкош сам приговорил себя к смерти, ну и пусть умирает, никто ему в этом мешать не будет! Даже пиалу с чегенем гостю протягивают один раз, а потом уже приглашают к огню или указывают на выход: ступай своей дорогой, если не хочешь быть хорошим гостем и добрым другом хозяина!

Целыми днями Яшканчи на пастбище, исследует горы, расщелины, ищет любую возможность, чтобы досыта накормить отару. А Торкош в аиле сидит, Кайонок или Адымаш носят ему курут, теертпеки, мясо, чтобы тот мог не только сам пропитаться, но и накормить свою больную жену. Берет все, ни от чего не отказывается — на подаяние его гордости хватает, а вот помочь Яшканчи он не хочет. А ведь сам пастух, сам скотовод, сам хозяин своего аила!