Уилбур Смит - Леопард охотится в темноте

• Название: Леопард охотится в темноте
• Автор: Уилбур Смит
• Издательство: АСТ
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-010017-5

Африка. Черная Африка. Земля, на которой «ростки цивилизации», похоже, могут быть опаснее, чем самое жестокое «дикарство». Земля, где трудное и опасное задание многоопытного «шпиона-международника» принимает ВЕСЬМА НЕОЖИДАННУЮ ФОРМУ. Слишком многие по-прежнему верят в «бремя белых»! Слишком многие всерьез воспринимают «жребий черных»! А как выживать МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ?!

---

— Покажите, — сказал Крейг и снова насторожился. Мир был полон людей, желающих воспользоваться его славой. У одних были неопубликованные рукописи, которые он почему-то должен был одобрить, другие были советниками по инвестициям, готовыми позаботиться о его гонорарах. Были и те, кто благосклонно позволял ему написать истории их жизни и поделить прибыли, и желающие продать страховку или рай на одном из островов южных морей, заказать сценарий за маленький аванс и еще меньшую долю в прибылях. В общем, были все виды стервятников, собравшиеся, словно гиены, на убитую львом добычу.

Сэлли-Энн подняла с пола жесткую папку и положила ее на стол перед Крейгом. Пока Эш поправлял лампу, она развязала завязки папки и откинулась назад. Крейг открыл папку и замер. Он почувствовал, как по рукам побежали мурашки и встали дыбом волосы на шее — такой всегда была его реакция на совершенство, на что-либо абсолютно прекрасное. Так действовала на него полинезийская мадонна Гогена в музее «Метрополитен» рядом с Центральным парком. У него бегали мурашки по телу, когда он перечитывал некоторые строки стихотворений Т. С. Элиота или прозы Лоуренса Даррела. Так бывало с ним, когда он слышал первые аккорды Пятой симфонии Бетховена, когда видел невероятные длинные прыжки Нуреева или удары Никлауса и Богра по мячу в их лучшие дни. Теперь эта девушка вызвала такую же реакцию.

Перед ним лежала фотография, напечатанная на матовой бумаге так, что были видны мельчайшие детали. Цвета были чистыми и идеально правдивыми.

Это была фотография слона — старого самца. Он стоял мордой к камере в характерной позе тревоги, расправив огромные, как темные флаги, уши. Каким-то образом он олицетворял безграничность и вечность всего континента и одновременно выглядел загнанным, не способным применить всю свою огромную силу, поставленным в тупик событиями, которые он не был способен понять даже с помощью памяти многих поколений предков, словно его вот-вот должны потрясти перемены, как и саму Африку.

А еще на фотографии была видна земля, когда-то плодородная красная земля, иссеченная ветром, запеченная солнцем и уничтоженная засухой. Крейг почти почувствовал на языке вкус пыли. А над всем этим он увидел бескрайнее небо с первыми признаками надвигавшегося дождя, серебряные облака, похожие на заснеженный горный хребет, с лиловыми и ярко-синими кромками, пронзенные лучами невидимого солнца, падавшими на старого самца как благословение.

Ей удалось поймать смысл и загадочность его родной земли за одну сотую секунды, необходимую для того, чтобы открылся и закрылся затвор фотоаппарата, а он трудился в муках много месяцев и не достиг даже близкого к ней результата, и, понимая это, боялся сделать еще одну попытку. Он сделал глоток безвкусного вина, которым его угощали в качестве упрека за неспособность вновь обрести уверенность в себе, и на этот раз почувствовал хинный привкус.

— Откуда вы родом? — спросил он, не глядя на девушку.

— Из Денвера, штат Колорадо, — ответила она. — Но мой отец многие годы служил в посольстве в Лондоне, так что образование я получила в Англии. — Теперь было понятно, почему она говорит с таким акцентом. — В Африку я попала, когда мне было восемнадцать лет, и сразу же влюбилась в эту землю. — Так просто она закончила историю своей жизни.

Крейг с трудом заставил себя взять фотографию в руку и перевернуть ее. Под ней оказалась фотография молодой женщины, сидевшей на черном камне рядом с колодцем в пустыне. Она была в похожем на кроличьи уши головном уборе из кожи, которые носили женщины племени овахимба. Рядом с ней стоял ребенок, которого она кормила грудью. Кожа женщины была до блеска натерта жиром и охрой. У нее были глаза как на фреске в гробнице фараона, и она была просто прекрасна.

«Денвер, Колорадо, как бы не так!» — подумал Крейг и поразился силе и глубине чувства обиды. Как посмела эта малолетняя иностранка так безошибочно выразить сложный характер народа в портрете одной женщины! Он прожил с этими людьми всю жизнь, но впервые так четко увидел африканца именно в этот момент, в итальянском ресторане в Гринвич-Виллидже.

Он перевернул фотографию с едва скрываемой яростью. Под ней оказался прекрасный снимок похожего на воронку темно-бордового с золотом цветка кигелии — самого любимого африканского цветка Крейга. Внутри лучистого цветка сидел крошечный, похожий на драгоценный изумруд блестящий жучок. Это было идеальное сочетание цвета и формы, и Крейг почувствовал ненависть к Сэлли-Энн.

Были и другие фотографии. Он увидел ухмылявшегося милиционера с АК-47 на плече и ожерельем из сушеных человеческих ушей на шее. Это был великолепный портрет жестокости и высокомерия. Потом он рассмотрел фотографию увешанного рогами, бусами и черепами колдуна. Пациентка лежала перед ним на пыльном полу явно в процессе неумелой установки банок, судя по ручейкам крови на темной коже. Пациенткой была молодая женщина с татуировками на грудях, щеках и лбу. Зубы ее были заточены треугольниками и напоминали акульи — этот обычай сохранился со времен каннибализма, — а глаза, как у страдавшего животного, выражали стоицизм и терпение самой Африки.

Потом была фотография африканских школьников в школе, представлявшей собой крытый соломой навес. У них было по одному букварю на троих, но руки буквально всех учеников были подняты в ответ на вопрос чернокожего учителя, и лица светились жаждой знаний. Эта фотография зафиксировала буквально всё: надежду, отчаяние, жалкую нищету, колоссальные богатства, жестокость и нежность, напряженную борьбу, немыслимое плодородие земли, страдания и добрый юмор. Крейг не мог заставить себя посмотреть на эту фотографию еще раз и медленно перебирал глянцевые отпечатки, стараясь оттянуть момент, когда ему придется посмотреть Сэлли-Энн в глаза.

И вдруг Крейг замер, пораженный особенно потрясающей композицией — садом выбеленных солнцем и ветром костей. Она специально использовала черно-белую пленку, чтобы усилить драматическое воздействие. Кости блестели на ярком африканском солнце, бескрайние акры костей, огромных бедренных и берцовых костей, гигантских грудных клеток, похожих на каркасы выброшенных на берег клиперов, черепов размером с пивные бочки с темными дырами глазниц. Крейг подумал о легендарном кладбище слонов, куда, по рассказам старых охотников, слоны уходят умирать.

— Браконьеры, — пояснила Сэлли-Энн. — Двести восемьдесят шесть животных.

Крейг, услышав число, не мог не посмотреть на нее.

— В одно время? — спросил он, и она кивнула.

— Их загнали на старое минное поле.

Крейг содрогнулся и снова посмотрел на фотографию. Под столом он провел правой рукой по ноге, Пока не наткнулся на крепящий протез ремень, и ощутил чувство глубокого сочувствия к этим толстокожим животным. Он вспомнил свое минное поле, сильнейший взрыв под ступней, словно ему нанесли удар киркой.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я знаю, что вы потеряли ногу.

— Она добросовестно подготовилась, — вставил Эш.

— Крейг, я хочу познакомить тебя с очень непростым человеком. — Все представления Эша содержали скрытую рекламу. — Это Генри Пикеринг, старший вице-президент Всемирного банка. Если прислушаешься, то услышишь, как в его голове звенят все эти миллиарды долларов. Генри, это наш гениальный писатель Крейг Меллоу. Даже с учетом Карен Бликсен, Крейг — один из самых талантливых писателей африканского происхождения.

— Я прочел его книгу. — Генри кивнул. Он был очень высоким, худым и преждевременно лысым. Одет он был в темный костюм банкира с белой сорочкой. Цветными пятнами были лишь галстук и его голубые глаза. — На этот раз ты действительно не преувеличиваешь, Эш.

Он платонически поцеловал в щеку Сэлли-Энн, сел за стол, попробовал вино, услужливо налитое ему Эшем, и отодвинул бокал. Крейгу определенно нравился его стиль.

— Что скажете? — спросил Генри Пикеринг, кивнув на папку с фотографиями.

— Он просто без ума от них, Генри, — быстро произнес Эш. — В абсолютном восторге. Если бы ты видел его лицо, когда он увидел первую фотографию!

— Хорошо, — сказал Генри, не сводя глаз с лица Крей-га. — Ты объяснил концепцию?

— Хотелось подать ее горяченькой. — Эш покачал головой. — Чтобы он и опомниться не успел.

Он повернулся к Крейгу.

— Речь идет о книге. Называться она будет так: «Африка Крейга Меллоу». Ты напишешь об Африке твоих предков, о том, какой она была и какой стала. Ты вернешься и проведешь тщательные исследования. Ты будешь говорить с людьми…

— Прошу прощения, — перебил его Генри. — Насколько я знаю, вы говорите на одном из основных языков, син-дебеле, если не ошибаюсь?

— Свободно, — ответил за Крейга Эш. — Как один из них.

— Хорошо. — Генри кивнул. — Правда ли, что у вас там много друзей, многие из которых занимают высокие посты в правительстве?