Уилбур Смит - Время умирать

• Название: Время умирать
• Автор: Уилбур Смит
• Издательство: АСТ
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019034-4

Что такое сафари?

Волнующее приключение?

Авантюра?

Рискованная и дорогая забава для смельчаков?

Или опасная игра без правил, когда на кон ставится человеческая жизнь?

Здесь, в черной Африке, под жестоким солнцем, нет места белым. Здесь выживет лишь тот, кто умеет убивать…

---

Очень скоро Клодия потеряла ориентацию: Шон вел их совершенно непредсказуемо. Они то кружили по лесу, то быстро шли, то еле ползли по незаметным тропкам, то замирали в абсолютной тишине, когда справа раздавался сигнал, который Клодия не всегда улавливала. Она заметила, что Шон каждые несколько минут смотрит на небо, и догадалась, что он ориентируется по звездам. Для нее их сияющий узор и хитросплетение были столь же загадочны, как огни незнакомого города.

Через некоторое время Клодия поняла, что они уже давно не останавливались и никуда не сворачивали, а все время шли прямо. Очевидно, теперь они были вне опасности. Она вдруг с удивлением почувствовала тяжесть в ногах и боль в спине. Казалось, рюкзак стал вчетверо тяжелее. Посмотрев на светящийся циферблат часов, она обнаружила, что с тех пор, как они прошли мимо лагеря, минуло уже пять часов.

«Когда же будет привал?» — думала она, но в конце концов решила, что для нее держаться близко к Шону и не отставать от него ни на шаг — это дело чести. Внезапно стало холодно, будто открыли дверцу холодильника. Когда они пересекали очередную поляну, роса на длинных стеблях травы промочила штаны и в ботинках захлюпало. Она содрогнулась, впервые испытав настоящее неудобство.

«Когда же мы остановимся?» — Она буквально сверлила взглядом спину Шона, ненавидя его в душе и безмолвно заклиная остановиться. Но тот все шел и шел вперед. Клодии казалось, что он нарочно хочет унизить ее, заставить ее просить пощады.

«Ну, я тебе покажу!» — Она, не замедляя шага, достала из рюкзака лыжную куртку. Стало по-настоящему холодно. Под ногами хрустела изморозь. Ноги окоченели, но Клодия упрямо шла за Шоном и вдруг заметила, что волосы у него на затылке смерзлись в сосульки.

«Рассвет. А мне уж казалось, он никогда не наступит». Едва она успела подумать это, как Шон наконец остановился, и Клодия устало опустилась на землю рядом с ним, ощущая, как дрожат от усталости колени.

— Извини, Капо, — мягко говорил Шон. — Нужно было немного поднажать. Мы должны были отойти от того отряда до рассвета как можно дальше. Как ты?

— Никаких проблем, — отозвался Рикардо, но в сером свете рассвета было видно, что он бледен и осунулся. Ему было плохо, как и его дочери, но Клодия все же надеялась, что выглядит не так плохо. Отец наконец нашел подходящее место и неловко сел.

Шон взглянул на Клодию. Никто из них так ничего и не сказал, но на губах Шона играла загадочная улыбка.

«Только не вздумай спрашивать, как я себя чувствую, — подумала она. — Скорее яду выпью, чем скажу правду».

Он слегка наклонил голову в знак то ли снисхождения, то ли уважения, — Клодия не поняла.

— Первый и третий дни всегда самые трудные, — сказал он.

— Я в порядке, — ответила она. — Могу идти и дальше.

— Конечно, — усмехнулся он. — Но сейчас лучше помочь отцу.

Шон сходил к костру и принес Клодии и Рикардо по кружке чая. Дочь сидела рядом с отцом, закутавшись от холода в спальный мешок. Джоб вскипятил чай на крошечном практически бездымном костре, который, как только котелок закипел, сразу же потушил. Чай был крепкий, обжигающе горячий и очень сладкий. Клодия в жизни не пробовала ничего вкуснее. К чаю им предложили кукурузные лепешки и куски холодной оленины. Она старалась есть не слишком жадно.

— Выступаем через несколько минут, — предупредил Шон. Когда она с недоумением взглянула на него, он пояснил:

— Нельзя долго сидеть рядом с огнем, это может привлечь противника.

Они прошли еще миль пять. В середине дня на небольшой возвышенности в безопасном месте, которое в случае необходимости было бы легко оборонять, Шон показал, как вырыть удобное углубление для бедер и использовать рюкзак в качестве подушки. Клодия заснула, едва опустившись на землю.

Когда он разбудил ее, ей показалось, что она спала никак не больше минуты.

— Уже четыре часа. — Он протянул ей кружку чая и маисовые лепешки. — Вы проспали шесть часов, и через несколько минут мы выступаем.

Клодия торопливо скатала спальный мешок и украдкой взглянула на себя в металлическое карманное зеркальце, которое тайно вернула после того, как Шон выкинул его из отобранных ею вещей.

«Боже мой! — ужаснулась она, увидев свое отражение. Камуфляжная краска смешалась с потом, и все лицо было в грязных подтеках. — Я выгляжу, как Эл Джолсон под кайфом». Она привела в порядок волосы, продираясь расческой сквозь колтуны, затем повязала шарф.

Делая короткие перерывы каждые два часа, они шли всю ночь. Вначале Клодии казалось, что ноги налиты свинцом, но чем дальше они шли, тем легче становилось. Она не отставала от Шона, хотя взятый им темп был не легче, чем прошлой ночью.

На рассвете снова пили чай. Клодия почувствовала, что начала буквально зависеть от этого напитка, как от наркотика. Раньше она всегда предпочитала кофе, но сейчас во время похода обнаружила, что постоянно мечтает о каждой следующей обжигающе-горячей чашке чая.

— Это единственное, что заставляет меня идти, — призналась она отцу, и это было шуткой лишь наполовину.

— Говорят, англичане вообще завоевали свою империю на чае, — согласно кивнул Рикардо. Подошел Шон, до этого обсуждавший что-то с Матату и Джобом.

— Сейчас мы в нескольких часах ходьбы от тростниковых зарослей возле русла, где мы видели Тукутелу с самолета. — Он многозначительно взглянул на Клодию. — Я бы, конечно, предпочел дойти туда, а потом отдохнуть, но кое-кто, похоже, немного утомился… — Фраза повисла в воздухе — вызов и обвинение.

— Думаю, небольшая прогулка после завтрака даже пойдет на пользу, — дружелюбно сказала она, не желая признавать за ним хоть малейшее преимущество.

Когда Шон отошел, отец помешал остатки заварки и выплеснул их прочь.

— Не советую бегать за ним, тезоро. Слишком уж он крупная дичь, даже для тебя.

Клодия уставилась на отца, оскорбленная и негодующая.

— Бегать за ним? У тебя с головой все в порядке? Я едва его выношу!

— Вот это-то я и имел в виду, — усмехнулся он. Клодия вскочила и с излишней в данном случае поспешностью вытащила из рюкзака спальный мешок. Через несколько мгновений она пренебрежительно бросила:

— С такими, как он, я могу справиться одной левой и с закрытыми глазами. Но у меня слишком хороший вкус, чтобы возиться с ним.

— К счастью для тебя, — пробормотал отец настолько тихо, что Клодия не была уверена, правильно ли она расслышала его слова.

Еще до полудня того же дня Матату наконец привел их к зарослям папируса, окружающего зеленый пруд, который они видели с самолета. Он привел их прямо к отпечатавшимся в грязи следам. Все члены экспедиции, сгрудившись, принялись их разглядывать.

— Смотрите! — сказал Матату собравшимся. — Здесь стоял Тукутела, когда услышал, что летит индеки. Тут он повернулся и посмотрел на небо, бросая нам вызов. — Матату изобразил старого самца, изогнув голову и спину и приложив ладони к голове. Получилось такое достоверное изображение, что на мгновение он словно и впрямь превратился в слона. Все засмеялись, а Клодия, забыв об усталости, даже захлопала в ладоши.

— Что сделал старый слон дальше? — спросил Шон. Матату повернулся и указал на цепочку следов.

— Он ушел, быстро, очень быстро.

— Так, — сказал Шон. — Мы отстаем от него на сорок восемь часов. Нам нужно отдохнуть и поспать. Значит, когда снова тронемся в путь, будем отставать на пятьдесят пять часов.

Мать Тукутелы была главой стада из ста животных. На пятьдесят втором году жизни, во время последней течки, ее покрыли шесть самцов из стада, все молодые, здоровые, в расцвете сил.

Это было идеальное сочетание, чтобы родился великолепный детеныш. Неизвестно, чье семя проросло в ней, но старая самка взяла гены лучших слонов, больших, с большими бивнями, умных и способных руководить. Такие же гены в свое время сделали ее главой стада, и теперь старая слониха передала их плоду в своей утробе.

Она вынашивала его двадцать два месяца. В год, когда немецкие войска под предводительством полковника фон Леттов-Форбека опустошали Восточную Африку, в 1915, она покинула стадо и вместе с другой пожилой слонихой, которая сопровождала ее на протяжении сорока лет, углубилась в болота на южном берегу Замбези. Там, на окаймленном пальмами островке, окруженном на много миль зарослями тростника, над которым парили белоголовые орлы, высматривающие рыбу, она расчистила кусочек земли и приготовила себе ложе. Когда пришло время рожать, она расставила задние ноги и присела на корточках над расчищенной поверхностью, с пронзительным криком выполняя трудную работу, предназначенную ей природой.

По ее морщинистым щекам катились слезы, как будто она плакала, а изможденное тело сотрясали спазмы.

Вторая самка стояла рядом, как акушерка, лаская ее хоботом, поглаживая по спине и сочувственно трубя. Она освободила головку малыша и затем подождала, когда с последним сильным толчком наконец появился красно-розовый плод целиком. Слоненок упал на землю, разрывая пуповину. Тукутела начал бороться за жизнь немедленно, как только родился, даже все еще находясь в скользкой, покрытой слизью мембране, и старая самка осторожно высвободила его хоботом.