Берналь Кастильо - Правдивая история завоевания Новой Испании

• Название: Правдивая история завоевания Новой Испании
• Автор: Берналь Кастильо
• Издательство: Форум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-89747-020-0

История испанских завоеваний в Америке, написанная в начале XVI века участником походов Кортеса, покорения государства ацтеков и сопредельных земель.

За основу текста этого издания взят перевод, выполненный известным профессором Д.Н.Егоровым, научная деятельность которого начиналась еще в императорской России. В Примечаниях - тексты из реляций Кортеса, хроник ацтеков и майя, "Всеобщей истории событий в Новой Испании" Бернардино де Саагуна, трудов Бартоломе де Лас Касаса, документов испанской короны и римско-католической церкви.

---

Обоим к вечеру удалось пробиться к нам. Бой у нас все еще продолжался. Одна из наших бригантин была в большой опасности; сваи мешали ее движению, а экипаж был поголовно ранен; мешики уже за-крепили множество веревок, чтобы увести корабль силком, а мы, между прочим и я, стоя по грудь в воде, старались подать помощь, отбить врага и перерезать его веревки. В тот-то момент и прибыл Сандоваль, появление которого дало нам новые силы; мы освободили бригантину и отбросили врага. При этом я вновь был ранен стрелой. Сандоваль с нами отступал к нашему лагерю, где мы надеялись предаться заслуженному отдыху, и он сообщил нам о положении других корпусов.

Итак5, уже отступая, вблизи от наших жилищ мы перешли большой пролом [в дамбе], где было много воды, и нас уже не могли достичь стрелы, дротики и камни мешиков. И были там Сандоваль и Франсиско де Луго, и Андрес де Тапия вместе с Педро де Альварадо, и из них каждый считал, что произошедшее случилось из-за того, как Кортес командовал. И тут разнесся очень мучительный звук барабана Уицилопочтли и иные: многих раковин рожков и других труб — и все это пугающее звучание наводило жуть. Посмотрев на вершину си [(пирамиды храма)], где игра на этих инструментах, мы увидели, как насильно вели по ступеням вверх наших товарищей, захваченных при поражении, нанесенном [корпусу] Кортеса, их вели, чтобы принести в жертву; а от тех, которых уже привели на верхнюю площадку, требовалось поклоняться стоявшим там их проклятым идолам, мы увидели, что многим из них надели уборы из перьев на головы, и заставляли танцевать с какими-то веерами перед Уицилопочтли, и затем, после окончания танца, тотчас их помещали спинами поверх нескольких немного узких камней, сделанных для жертвоприношения, и ножами из кремня разрезали им грудь и вырывали бьющиеся сердца, и предлагали их своим идолам, выставленным там, а тела сбрасывались по ступеням вниз; а внизу, ожидая, находились другие индейцы-мясники, которые им отрезали руки и ноги, а с лиц сдирали кожу и выделывали потом, как кожу для перчаток, вместе с их бородами, их сохраняли для совершения празднеств с ними, когда, опьянев, они ели их мясо с перцем чили [(chilmok)]. И таким способом приносили в жертву. У всех они съедали ноги и руки, а сердца и кровь предлагали своим идолам, как было рассказано, а туловище, животы и внутренности бросали ягуарам, пумам, ядовитым и неядовитым змеям, что находились в постройке для хищных зверей, как было рассказано выше в другой главе6 этого повествования.

Вот что мы должны были видеть, не имея возможности помочь! Как это на нас отразилось — поймет всякий и без дальнейших слов! А некоторые из нас говорили: «Слава Богу, что меня не утащили и не принесли в жертву». Но этого мало. Одержав победу, Куаутемок разослал повсюду гонцов со строгим приказом — немедленно покориться и отстать от союза с нами, также своим родственникам отправил руки и ноги, кожи с лиц с бородами наших солдат, головы убитых лошадей. Положение становилось критическим, и Кортес предписал величайшую осмотрительность, чтобы хоть немного оправиться от ран и потрясений. Следует сказать теперь, что мешики каждую ночь совершали большие жертвоприношения и празднества на главном си Тлателолько, играли на своем проклятом барабане, трубах, атабалях, раковинах и издавали множество воплей и криков, и каждую ночь устраивали огромные костры, сжигая множество дров, и тогда они приносили в жертву наших товарищей своим проклятым Уицилопочтли и Тескатлипоке, и мешики говорили с этими идолами, и по словам мешиков, утром или этим же вечером [(дня поражения конкистодоров)] дьявольские идолы, по лживости своей, ответили, чтобы они не заключали мир, поверив что все испанцы будут убиты, и все тлашкальцы, и все остальные, что с нами пришли. Хуже всего, что этим пророчествам верили после нашего поражения наши друзья из Чолулы, Уэшоцинко, Тескоко, Чалько, Тлалманалько и даже из Тлашкалы!

А тут мешики и со своей стороны начали штурм наших трех лагерей. Наши лагеря окружили со всех сторон, и целыми днями шли бои, и раздавались клики мешиков: «Эй, злодеи, ни к чему не годные! От вашего короля вы сбежали, как и от честного труда: не умеете вы ни дома построить, ни поля засеять! Даже в пищу вы не годитесь, ибо мясо ваше горькое как желчь!«… Тяжко нам было, но все же мы находили силы отбиваться от врага. А бились мы почти что одни: наши друзья-индейцы тайком уходили один за другим; в лагере Кортеса остался лишь храбрый Ауашпицокцин7, который после крещения стал называться дон Карлос, он был братом дона Эрнана — сеньора Тескоко, и вместе с ним остались около 40 его родственников и друзей, а в лагере Сандоваля остался касик Уэшоцинко с 50 своими людьми, а в нашем лагере Педро де Альварадо остались два сына Лоренсо де Варгаса [(Шикотенкатля «Старого»)] и отважный Чичимекатекутли с 80 тлашкальцами, их родственниками и вассалами. Они-то нам и рассказали о грозных пророчествах проклятых идолов, но Кортес как бы не огорчался, а по-прежнему был приветлив и щедр, стараясь тем сильнее привязать к себе оставшихся.

Во время одного из таких разговоров храбрый Ауашпицокцин и сказал Кортесу: «Сеньор Малинче, не стоит думать даже о ежедневных сражениях с мешиками, но надо на эти несколько дней полностью блокировать Мешико при помощи бригантин и [на дамбах] со стороны трех лагерей: этого своего [Кортеса], и другого, где командир Тонатио (так они называли Педро де Альварадо), и Сандоваля при Тепеяке. Ведь в этом огромном городе теперь, ввиду успеха, прибавилось еще столь много шикипилей [(xiquipiles)] воинов; все они хотят есть и пить, а припасов стало еще меньше, пьют же уже полусоленую воду из нескольких колодцев и собранную дождевую воду. Бороться с голодом — труднее, чем с врагом», — закончил мудрый Ауашпицокцин. Кортес горячо его обнял и наобещал множество новых поселений, а ведь Ауашпицокцин сказал именно то, что много раз говорили и мы! Но, конечно, испанец горяч; осады ему не по нраву; куда как любо врубаться во врага и гнать его до самой центральной площади.

Хотя почти все друзья-индейцы нас оставили, борьба на дамбах шла своим чередом: вновь заполнялись все промежутки, большие и малые, и сам Кортес, подавая пример, носил камни и бревна. Мы даже несколько продвинулись вперед. А тут, через 12 или 13 дней после поражения [корпуса] Кортеса, Ауашпицокцин, брат дона Эрнана — сеньора Тескоко, объявил, что пророчества мешиков ложны и ничтожны, ибо обещали их Уицилопочтли и Тескатлипока нашу погибель в течение 10 дней; а посему он послал гонцов к своему брату дону Эрнану, прося прислать вновь как можно больше воинов. Действительно, через двое суток прибыло более 2 000 воинов из Тескоко, и почти одновременно вернулись тлашкальцы и многие другие отряды.

Такой оборот дела вселил великую уверенность в Кортеса. Он пригласил к себе начальников индейских отрядов и держал к ним милостивую речь. Он заявил, что доверяет им по-прежнему несмотря на их уход, да и они могут теперь убедиться, что и без их помощи борьба продолжалась по-прежнему. Теперь, как и раньше, Мешико должен пасть, и он надеется, что они в свое время унесут домой такие богатства, какие им и не снились. Храбрость их ему хорошо известна, и из-за нее он прощает им недавнюю их тяжкую вину. Ведь по законам войны они подлежат смерти, как дезертиры и предатели, но он готов их простить, так как испанские законы им не обычны. Затем Кортес особо восхвалил нерушимую верность Чичимекатекутли, Ауашпицокцина и других, а затем распределил новоприбывших по всем трем корпусам.

Так закончилась тяжелая борьба за дамбы; эти дни, как я уже говорил, как и все 93 дня осады мы непрерывно сражались. Теперь мы, впервые войдя, закрепились в самом городе Мешико и первым делом разрушили те колодцы, откуда жители брали воду после разрушения акведука. Борьба из-за колодцев была, конечно, страшная. В ней впервые могла участвовать и наша конница, не имевшая возможности развернуться на дамбах.

Окончательно сжав таким образом Мешико, Кортес счел возможным послать к Куаутемоку с предложением мира трех знатных мешиков, попавших к нам в плен. Лишь после долгих уговоров они согласились принять на себя опасную миссию, которая гласила: «Пусть Куаутемок, которого Кортес любит, как родственника великого Мотекусомы, поверит, что ему, Кортесу, жаль совершенно уничтожить великий город; пусть он покорится, и Кортес обещает ему выхлопотать прощение и милость Его Величества; пусть Куаутемок откажется от дурных своих советчиков, papas [(жрецов)] и проклятых идолов и смилуется над несчастным населением столицы, изнемогающим от голода и жажды». Это письмо Кортеса, с печатью, дали им. С плачем и стенаниями посланные предстали перед Куаутемоком. Он выслушал их поручение и, казалось, каждую минуту готов был загореться гневом. Но все обошлось благополучно, ибо Куаутемок был юн, склонен к веселью и беспечности и о мире подумывал, как мы потом узнали, и сам. Посему он созвал виднейших военачальников и жрецов и объявил им, что речь идет о замирении с Малинче [(Кортесом)], тем более что все способы борьбы исчерпаны, а теперь грозит голодная смерть. Пусть каждый безбоязненно скажет свое мнение, прежде всего жрецы, ведающие волю богов Уицилопочтли и Тескатлипоки.