Берналь Кастильо - Правдивая история завоевания Новой Испании

• Название: Правдивая история завоевания Новой Испании
• Автор: Берналь Кастильо
• Издательство: Форум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-89747-020-0

История испанских завоеваний в Америке, написанная в начале XVI века участником походов Кортеса, покорения государства ацтеков и сопредельных земель.

За основу текста этого издания взят перевод, выполненный известным профессором Д.Н.Егоровым, научная деятельность которого начиналась еще в императорской России. В Примечаниях - тексты из реляций Кортеса, хроник ацтеков и майя, "Всеобщей истории событий в Новой Испании" Бернардино де Саагуна, трудов Бартоломе де Лас Касаса, документов испанской короны и римско-католической церкви.

---

Итак, великий Мешико был покорен! Устроена была торжественная месса, а затем в Койоакане по приказу Кортеса состоялся банкет. Вино лилось изрядно, много его привез корабль из Кастилии, прибывший в гавань Вера Круса; не было недостатка и в свинине, ее привезли с Кубы. Веселье достигло таких размеров, что оно могло лечь пятном на нашу славу, и наш падре серьезно укорял Кортеса за этот банкет. Но тот ответил: «Сегодня не судите слишком строго моих солдат! Конечно, мне жаль, что так вышло, и я чувствую свою вину, но отложите Ваши укоризны на завтра». И действительно, следующий день предоставлен был покаянию и всяким добрым обетам…

Экипажу бригантин за все время осады было куда лучше, чем нам: они легко могли проникать в дома и забирать сокровища, а мы попадали туда лишь после долгого боя, когда все ценное уже успевали спасти. Больше доставалось им и пленников, хотя бы вспомнить еженощную охоту по озеру. Словом, ран они понесли куда меньше, а добычи скопили куда больше.

Что же касается наших союзников и друзей из Тескоко и Тлашкалы, то Кортес при особом параде восхвалил их великие заслуги и отпустил их домой с большими почестями и еще большими обещаниями. Впрочем, добыча их была так велика, что они бодро и весело двинулись восвояси…

А теперь скажу два слова и о себе и поведаю об одной странности, которая долго меня мучила, да так и осталась неразгаданной. Именно. С тех пор как я был свидетелем, как наши бедные товарищи приносились в жертву идолам, меня охватила боязнь, что и мне предстоит та же участь. Мысль эта стала навязчива, и канун всякой битвы был для меня мучением. А ведь всякий знает, что я не трус, что меня любили и уважали, как одного из наиболее отважных! Но боязнь была, и отпадала она лишь в самом бою, что тоже не менее удивительно. Вот какое состояние меня долго угнетало; и в чем тут дело, я и до сих пор не знаю; виновата ли излишняя усталость или постоянная напряженность. Теперь — дело прошлое, а посему я свободно могу об этом поведать читателю.

После победы

Первое требование Кортеса к Куаутемоку было — восстановить водопровод из Чапультепека в город Мешико, очистить от тел и голов мертвых и прибрать улицы города, затем исправить дамбы, мосты, дома и дворцы. Срок полагался двухмесячный, после чего жители должны были вернуться, да и мы должны были поселиться в особо отведенных для нас кварталах.

Много было приказов на этот счет, но всех их я теперь не припомню. Во всяком случае, очень быстро устроена была прекрасная гавань для наших бригантин, возле построена крепость, а комендантом крепости был Педро де Альварадо до прибытия из Кастилии назначенного Его Величеством Саласара де Педрады. Все золото, серебро и драгоценности, которые находили в городе, сносили в одно место; количество их было не велико, и ходила молва, что мешикская казна была брошена в озеро по приказу Куаутемока1; впрочем, о многих ценностях могли бы рассказать экипажи бригантин, и немалое количество ценностей ушло вместе с нашими друзьями — из Тлашкалы, и из Тескоко, и из Уэшоцинко, и из Чолулы, и с другими, которые участвовали в этой войне. Но чиновники из Реал Асьенды2 громко заявляли, что произошла утайка, что Куаутемока и сеньора Тлакопана3, который был его двоюродным братом и лучшим другом, нужно пытать, дабы они открыли место клада. Кортес не соглашался; когда же стали поговаривать, что он поступает так из собственных интересов, чтобы захватить сокровища самому, он перестал, к сожалению, противиться. Этих сеньоров пытали4, и они заявили, что все ценности, равно как и добыча — пушки и аркебузы в «Ночь печали», были потоплены за четыре дня до бегства. Но как ни ныряли, ничего не нашли. Что касается меня, то я не думаю, чтобы ценностей осталось много: большинство мы получили еще от Мотекусомы для нашего государя. Помню и такой случай. Однажды Куаутемок повел нас к колодцу около своего дворца: извлечен был большой золотой диск в виде солнца и еще несколько более мелких вещей. Вот и все.

Сильно удивлялись также наши капитаны и солдаты, как мало золота идет в общий раздел. Кое-кто даже предлагал отдать все инвалидам и больным. Ведь на всадника приходилось лишь по 80 песо, а на арбалетчиков, аркебузников и щитоносцев по 60 или 50 песо, я точно не помню. Конечно, это было ничтожно; и против Кортеса, а также казначея Хулиана Альдерете возникло, как и раньше, подозрение, будто многое и лучшее они утаили. А тут еще поджигали прежние сторонники Диего Веласкеса, губернатора Кубы, и те, что прибыли вместе с Нарваэсом и после, и вышла порядочная сумятица. Кортес в то время жил в большом дворце в Койоакане, стены которого только что были заново побелены. На них и появлялись каждое утро новые пасквильные надписи. То говорилось: «Порядок в мире всюду точный, луне не быть солнцем заочно. Так и Кортеса смешно старание доном Карлосом быть Новой Испании». Или: «Плох обманутый воитель: не ликует, больше тужит. Побежденный победитель, кто Кортесу верно служит». Или: «Наш Кортес генерал-капитан все вдвойне забирал; теперь же дал себе волю: забрал «королевскую» долю». Или так: «Эх, ты, моя доля, «доля золотая»… Чья такая воля ее умчала злая?!» Подобных надписей появлялось так много, что Кортес как бы привык к ним и нередко сам приписывал ответы. Но почему-то вдруг он рассвирепел и под страшным наказанием запретил нарушать дисциплину пачканьем стен.

Отсутствие добычи угнетало нас вдвойне, так как все залезли в неоплатные долги ввиду неслыханной дороговизны. О покупке лошади или оружия нельзя было мечтать: за арбалет надо было платить 50 или 60 песо, за аркебузу — 100, а за лошадь — 800 или 900 песо и за меч — 505; хирург и аптекарь заламывали несуразные цены; всюду теснили нас надувательство и обман. Кортес составил особую комиссию из двух заведомо почтенных персон, и она должна была проверить все претензии; из назначенных одним был — «Санта Клара», личность очень известная, а другим был — некий де Льерна, также весьма известная персона; объявлен был денежный мораторий на два года, снижены проценты, выданы кое-какие ссуды.

Но общее положение улучшилось мало, а посему Кортес решил новые средства извлечь из провинций, учредив там ряд колоний. Для этой цели он приказал Гонсало де Сандовалю идти в Туштепек, покарать несколько гарнизонов мешиков, которые убивали наших, когда нас выбили из Мешико, и основать поселение — 78 человек и 6 женщин из Кастилии, из прибывших с Нарваэсом, заселили городок под названием Медельин6, переехав по Коацакоалькосу и поселившись у гавани; также Кортес приказал Кастаньеде и Висенте Лопесу идти завоевывать провинцию Пануко; и приказал Родриго Рангелю, находившемуся в Вера Крусе, как и прежде, быть там, направив к нему Педро де Ирсио; и приказал Хуану Альваресу Чико отправляться в Колиму7, а Вильяфуэрте — в Сакатулу, и Кристобалю де Олиду отправляться в Мичоакан8. Уже в это время Кристобаль де Олид был женат на португалке, которую звали донья Фелиппа де Араус или Сараус, что было тогда незаконно в Испании. И послан был Франсиско де Ороско заселять Оашаку9. Во всех этих провинциях завоевание Мешико считали делом немыслимым. Когда же всякие сомнения на этот счет исчезли, местные касики и сеньоры перепугались и слали послов за послами с изъявлением покорности и богатыми подарками. Брали они с собой и своих сыновей и показывали им поверженный Мешико, как в древности смотрели разрушенную Трою.

Что касается меня, то я решил отправиться с Гонсало де Сандовалем, хотя Кортес и хотел меня удержать при себе; но, наконец, он согласился и обещал, что, дескать, где бы я ни был, он всегда позаботится, чтобы я не нуждался ни в чем.

Ежели, наконец, читатель спросит, почему мы, настоящие конкистадоры, не остались в городе Мешико или подле него, а пошли столь далеко, в условия необеспеченные, то я отвечу: в податных списках Мотекусомы мы нашли указания, сколько и откуда идет золота, какао, материй. Разумеется, все эти доходы должны были пойти нам, а не кому-либо иному. Но, конечно, дело было трудное, и не напрасно Кортес отпускал нас столь неохотно…

Как раз в это время прибыли в гавань Вера Круса два судна с неким Кристобалем де Тапией. Раньше он служил королевским веедором на острове Санто Доминго, а теперь, при помощи дона Хуана Родригеса де Фонсеки, епископа Бургоса, архиепископа де Росано, назначен был Его Величеством губернатором Новой Испании. Кроме этого патента, он привез с собой еще множество бумаг для Кортеса и его сотоварищей, а также ряд подписанных уже назначений с непроставленными пока именами. Так он хотел составить себе партию сторонников.

Комендант в Вера Крусе, конечно, должен был подчиниться, ибо бумаги были подлинные; зато местные городские власти заявили, что дело требует тщательного обсуждения. Кристобалю де Тапии это, разумеется, не понравилось, но он все же известил Кортеса о своем прибытии и о занимаемой им должности. Кортес ответил наилюбезнейшим образом, а кстати написал своим капитанам, ушедшим по провинциям, о положении дел. Те наспех съехались в Вера Крус, как бы для приветствия Кристобаля де Тапии, но в то же время не скрывали своих мнений: назначение — подлинное, от нашего короля и сеньора, что и говорить, но выхлопотал его епископ Бургоса Фонсека, заклятый враг Кортеса и его войска; ежели государь знал бы, что делается в Новой Испании, нe послал бы он Тапию, человека нового, неподготовленного.