Бьёрн Ларссон - Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества

• Название: Долговязый Джон Сильвер: Правдивая и захватывающая повесть о моём вольном житье-бытье как джентльмена удачи и врага человечества
• Автор: Бьёрн Ларссон
• Издательство: Издательство «МИК»
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2000
• ISBN: 5-87902-099-1

Эта книга о пирате Джоне Сильвере, знакомом читателю по роману Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ». Ларссон описал жизнь этого морского волка, полную безумных страстей и увлекательных приключений.

---

Хотя, с другой стороны, вряд ли найдутся глупцы, готовые прожить жизнь Скьюдамора, Деваля, Уилкинсона или дочери коменданта Уорренна. Я, возможно, и дам им жизнь, но, насколько я понимаю, это никому не повредит. Да и какое это имеет значение? Я ведь пишу только для вас, господин Дефо, ибо у меня нет никого, с кем бы я мог поговорить, как мне хотелось бы, и вряд ли вам придётся выражать своё мнение о моих писаниях. Там, где вы сейчас, у вас, надо думать, всё прекрасно.

Тяжело было снова подниматься в свою крепость. Тяжело в голове, тяжело тащить свой рассохшийся остов, тяжело расставаться с заливом и возвращаться в молчание и пустоту, где эхо слов звучит в моём черепе. Всё ещё никто не отвечал на мои крики, и я вдруг к своему ужасу осознал, что мне не хватает жизни, которая бы бурлила рядом, людской речи, кем бы эти люди ни были, пусть бы они занимались своими никчёмными делами. Впервые за долгое время я достал бутылку и напился до бесчувствия, что, возможно, было на пользу, ибо, придя в себя, я увидел совсем рядом несколько негритянских лиц, уставившихся на меня с озабоченным видом. Самым озабоченным выглядел Джек. Значит, не все меня покинули. Так что есть ещё время поставить точку, пока не станет слишком поздно.

— Чего уставились? — спросил я. — Вы что, никогда не видели упившегося моряка? Йо-хо-хо, и бутылка рому!

26

И вот я стою с Девалем, повисшим у меня на шее, до той поры я ни разу и не вспоминал о нём. Будь я набожным, я бы подумал, встретив его здесь, особенно когда он обхватил мои ноги, что Деваль послан мне в наказание за все грехи. Конечно же, это было не так. Возможно, это наказание за глупость мою, ибо глупо было считать, что такой паразит никому не сможет причинить вреда, и позволить ему виснуть у меня на шее. Я обманывал и его и себя. С подобными неудачниками, людьми, которые сами себя ненавидят, ходят в лохмотьях, озлоблены и жалки, опасно играть в любые игры. Им надо постоянно кого-нибудь ненавидеть и на кого-нибудь клеветать, чтобы хоть как-то держаться на плаву. И запомните мои слова: если рядом с вами подобное существо, то рано или поздно оно нападёт на вас сзади, когда вы этого совсем не ждёте.

— Увези меня отсюда, Джон, — молил он. — Я больше не могу выносить всё это.

— А что стало с Инглендом? — спросил я.

— Не знаю, — отвечал он. — Нас продали в разные места.

— Продали? — переспросил я.

Вид у Деваля был пристыженный.

— Один вербовщик вцепился в нас, напоил так, что мы оказались под столом, и обманным путём заставил подписать контракт, согласно которому мы должны были отработать в колонии по три года. Мы с Эдвардом обманули твоё доверие.

— Тем хуже. Но и со мной случилось то же.

— Тебя облапошили? Тебя?

— Я не это хотел сказать. На моё первое судно меня тоже обманным путём затащил один вербовщик.

— Забери меня отсюда, Джон!

— Подумаю, что можно будет сделать, — пообещал я, лишь бы он только заткнулся.

У Тома Меткого, конечно, глаза полезли на лоб, когда я сказал, многозначительно подмигнув ему, что Деваль — мой старый знакомый, как это и было на самом деле, и что он свалился мне на голову случайно, а не в наказание за мои грехи, как можно было бы подумать.

— Да кто же захочет иметь в друзьях эту изворотливую крысу Деваля, — сказал Том, когда мы вышли оттуда. — У него никакой гордости. Только и знает что унижаться. Вот до работы никогда не унизится. Хоть бы ты ему втолковал.

— Попробую.

На следующий день я попросил Тома показать мне их маленький бриг, но своим судном пираты вряд ли могли похвалиться. Том утверждал, что дно судна заделывали, и всё же оно протекает, словно решето, если бриг выходит в открытое море. Полусгнившие паруса смогли бы, вероятно, выдержать лишь свежий ветер. Рангоут весь пересох и потрескался от солнца, а бегучий такелаж уже много лет не смолился. И эта гроза морей носила имя «Дядюшка Луи».

— Давненько мы на нём не выходили в море, — сказал Том.

— Не помешает небольшой ремонт, — заметил я.

— Пожалуй, — согласился Том, который явно не годился в морские разбойники, сколько бы апельсинов он ни сбивал с деревьев.

— Одолжи мне Деваля на несколько дней, — сказал я. — Ведь сейчас от него никакой пользы. А я прослежу, чтобы за короткий срок эта посудина была приведена в порядок.

— Ты нам нужен на охоте, Сильвер.

— Думаю, с твоей меткостью ты наверняка справишься и без меня. Пойдём поговорим с Пьером!

Пьер слушал внимательно. Он хорошо понимал, как выгодно иметь в своём распоряжении надёжное судно, и собрав товарищей, дабы они также высказали своё мнение, объяснил им, что готовое к плаванию судно нужно не столько для захвата одного-двух испанских кораблей с необходимым грузом на борту, сколько и скорее всего для того, чтобы иметь возможность смыться, если испанцы вдруг надумают приказать своим та matadores и monteros сбросить береговых братьев в море. Слова Пьера произвели впечатление, и было единогласно решено, что я, именуемый Джоном, получаю разрешение (надо же!) на то, чтобы для общего блага привести «Дядюшку Луи» в состояние готовности к выходу в открытое море.

Я забрал Деваля, который был вне себя от счастья, услышав от меня, что он будет работать под моим началом. Но когда я в ходе работы начал объяснять ему свой план — взять на борт несколько смышлёных негров и попытаться поискать счастья на море, — он задумался, а потом сказал, что не понимает, ради чего это.

— Да, мозги у тебя всегда туго ворочались, — сказал я. — Ты, кажется, предпочтёшь гнить здесь, где с тобой обращаются как с обычным рабом, если не хуже, потому что из тебя надо выжать все за три года, а обычный раб служит всю жизнь, следовательно, его сил должно хватить на более долгий срок.

Деваль помотал головой.

— Если ты сбежишь, то не сможешь оставаться на французских островах, — продолжал я. — Я сам не могу ступить на датские. И ни один из нас двоих не должен попасть на английские, где мы рискуем быть узнанными, не говоря уж об испанских. Для нас с тобой, Деваль, море — единственное подходящее место. Будь у нас куча денег, мы, вероятно, могли бы купить себе свободу, но у нас ни песо.

— А что ты сделал с «Дейной» и нашей общей кассой? — спросил Деваль.

— Я продал «Дейну» и попытался найти вас, хотел освободить от всяческих контрактов. Но меня обокрали вчистую, и я остался без гроша.

Деваль смотрел на меня, не отрывая глаз.

— Ты поплыл в Вест-Индию ради нас?

— Да, клянусь всем, что для тебя свято, — подтвердил я.

Деваль, конечно, поверил мне на слово, поскольку не мог позволить себе быть слишком разборчивым.

— Джон, если нужно будет, я пойду с тобой на край света, — заявил он.

— Надеюсь, не понадобится, — буркнул я.

После этого разговора Деваль был просто шёлковый, он безропотно выполнял любое приказание, о таком помощнике можно было только мечтать. Том был ошеломлён, увидев, как Деваль работает и не отходит от меня, пока я сам его не прогоню к чертям собачьим.

Благодаря ревностному усердию Деваля, дело спорилось. Мы килевали и скоблили днище, конопатили палубу и заменяли на ней отдельные доски, отмывали бочки для питьевой воды и затыкали в них дыры. Мы сделали запасы еды, ибо, как я сказал Пьеру, бессмысленно иметь судно без воды и провианта, если оно будет служить чем-то вроде Ноева ковчега для группы буканьеров, лишившихся родины. Постепенно небольшое братство целиком стало принимать участие в подготовке судна и делало это со всей душой. Старики, плававшие ещё с флибустьерами, начали поговаривать о том, что надо бы вновь отправиться в море. Они называли себя искателями приключений, как в старые добрые времена, и имели на то полное право. Глаза у них сверкали, когда они предавались воспоминаниям, рассказывая о своём участии в великих экспедициях на Панаму и Картахену. Пьер ревностно перечислял преимущества, которые всё же имелись в этой их мирной жизни. Если б не чёртов мателотаж и набожность, я бы, вероятно, согласился с ним. Или, по крайней мере, подумал — а не взять ли на борт всю их команду из метких стрелков?

Тем не менее в ту безлунную ночь, когда я отчалил, мой экипаж состоял только из Деваля и одного чернокожего. Посмотреть бы на лица буканьеров, обнаруживших на следующий день отсутствие брига. Ведь вместе с ним пропали и все надежды, коими они себя питали в последнее время. Но никто в этом мире не может иметь всё — ни я, ни тем более набожные буканьеры. К тому же я уверен, что Пьер, а вместе с ним и некоторые другие мысленно благодарили меня за исчезновение, вследствие чего уплыли и их мечтания об иной жизни. И если вы меня спросите, я скажу: эти буканьеры наверняка жили вполне счастливо до конца своих дней, пока смерть не разлучила их, забрав одного за другим.

Несколько часов мы шли сначала на юг, потом на восток, чтобы рассвет не застал нас врасплох и нас не заметили бы с земли, как вдруг услышали бодрый голос Деваля.