Сергей Лексутов - Полночный путь

• Название: Полночный путь
• Автор: Сергей Лексутов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман: Фантастика. Исторический роман

---

— Много ты понимаешь!.. — зло огрызнулся Горчак. — Просто, она не знает, как в бане мыться…

Серик ошарашено уставился на него, переспросил:

— Чего-чего?!

— А того! У половцев нету бань. Они по-другому моются…

Серик вышел из предбанника, покачивая головой; каждый день узнаешь что-то новое, это ж надо подумать — у половцев бань нету…

В баню проследовала Клео, смущенно потупившись. Серик завистливо вздохнул; везет же человеку. Но тут же подумал, что если выбьется в купцы — будет брать с собой Анастасию в дальние страны. Да и думать нечего! Хватит головой рисковать, да мечом махать; сразу по возвращении из сибирского похода, надо будет заказать пару ладей, да и заняться торговлишкой…

Наконец хозяин пригласил за стол. Уважая обычаи хозяина, Горчак не посадил рядом с собой половчанку. Перекинулся с ней парой слов, и она послушно отошла к женщинам. Яхно лично обошел всех гостей, разливая по деревянным кружкам какой-то по-особому душистый мед. Подняв свою кружку, проговорил:

— Ну, за знакомство!

Выпив мед, Шарап сказал:

— Што за дивный медок! Сроду такого не пил…

Хозяин проговорил тягуче:

— У башкирцев медок вымениваю… За железный нож — они все, что хошь отдадут… За медный котел — половину телеги мягкой рухляди отдают! И еще благодарят…

— За коте-ел?.. Половину телеги?.. — недоверчиво протянул Серик.

— А чего ты хочешь? Они ж кочуют по лесам, глиняные горшки часто бьются. Вот и представь: зима, мороз, а тебе не в чем похлебку сварить…

Серик передернул плечами, и принялся поглощать яства, справедливо полагая, что завтра в путь, и два месяца придется есть, то, что стрелой добудешь. Припасов с собой не наберешь; едва для овса коням место нашлось.

Хозяин, наконец, спросил:

— А чего это вас погнало в такую даль? — и тут же поспешно добавил: — Не хочешь — не говори, но тут дураком надо быть, чтобы не догадаться. Купцы русские вместе с казанскими вознамерились в Сибирь двигаться?

Горчак кивнул медленно, внимательно посмотрел на Яхно. Тот поднялся, снова обошел гостей со жбаном, и только сев на место заговорил снова:

— Может, тебе это важно? Весной, еще по высокой воде, в верховья прошла ладья половецкая, и до сих пор не вернулась.

— И часто ладьи мимо тебя проходят? — спросил Горчак.

— Да почитай каждую весну… Иногда возвращаются поздней осенью, иногда — среди лета… Ох, не пропустят половцы русских купцов в Сибирь… — вздохнул Яхно. — Они на меня-то косятся. Иногда заходят, эдак вроде шутейно спрашивают, когда, мол, отсюда уберешься?..

— Пропустят! Никуда не денутся… — проворчал Горчак. — Вот только в том месте, где мы от Самарки на Яик вышли, надо будет сразу крепость ставить и половцев больше в Яик не пускать. А чего им так далеко делать? — спросил Горчак.

— Чего? За касогами приглядывают. Дальше, с левого берега в Яик речка впадает, там как раз начинаются касожские кочевья, они там все лето кочуют. Когда ватага в набег собирается — сразу видно. Половцев на ладейке мало, да и сама ладейка маленькая, да ведь касогам их посреди речки и не достать!

Унча помалкивал, в общем разговоре не участвовал, уплетал за обе щеки. Горчак зевнул, прикрывшись пустой кружкой, сказал:

— От такого доброго меда сразу в сон потянуло… Да и выступать завтра. Унча, ты дальше-то с нами пойдешь?

Унча равнодушно пожал плечами, сказал:

— Серебро получил — придется идти…

— Один пойдешь, али с работниками?

— Один пойду… Лучше, чтобы нас поменьше было. Касоги сразу увидят, что с миром идем. Только надо будет во вьюки побольше товару взять, для подарков.

— Эт, само собой… — пробормотал Горчак, поднимаясь. Спросил: — А телег не возьмем?

Унча мотнул головой, усмехнулся, проговорил:

— Я досюда путь устраивал пятнадцать лет, а дальше — земли нехоженые.

На рассвете выезжали из ворот. Кони зло фыркали; видать надеялись на долгий отдых. Яхно стоял у воротного столба, прислонившись к нему плечом, и молча провожал всадников взглядом. Поначалу дорога была не трудной; шли берегом Яика, изредка перебредая вброд немногочисленные ручьи. К концу дня Яик явственно начал загибать к полуночи. Унча присоветовал переправиться на другой берег, и только тогда искать ночлег. Он долго вглядывался в воду, бормоча что-то под нос, наконец, сказал:

— Мы с Яхно тут еще молодыми были… Помню, нашли брод, потому как переправлялись на ту сторону. Но вот, побей меня боги, не могу вспомнить…

Шарап проворчал:

— А чего вспоминать? Надо заново брод искать.

Долго ехали по берегу, вглядываясь в воду. Наконец Унча остановился, сказал неуверенно:

— Похоже — брод…

Шарап кряхтя слез с лошади, принялся снимать кольчугу, сказал Серику:

— Ты лук-то приготовь… Самый удобный момент нашим знакомцам объявиться…

Серик вытащил лук из саадака, оглядел заросшую негустым лесом кручу берега. Хоть и реденький лесок, но если там кто прячется — нипочем не разглядишь. Разве что, когда подкрадываться начнет, лучшего друга честного путника потревожит — сороку. Тем временем Шарап вошел в воду и медленно побрел поперек быстрого течения, да и перебрел всю реку по пояс в воде. На другом уже берегу долго скакали до пойменного лужка, замеченного еще с того берега. Наконец, вышли на лужок, расседлали коней, пустили пастись, а сами по-очерди выкупались. Пока купались, половчанка сварила похлебку. Чтобы не привлекать огнем лишнего внимания, костер залили водой, и ужинали в кромешной тьме; до восхода луны времени было еще много. Серик заступил на стражу первым; отошел под ближайшую иву, залег в густой тени. Отсюда прогалина была, как на ладони. Любого подкрадывающегося татя можно было загодя разглядеть, да и держать на расстоянии, пока товарищи глаза продерут. Окидывая взглядом дальний склон, вниз по течению, Серик вдруг заметил будто бы красноватое свечение между деревьями, но оно вскоре погасло. Все ясно, впереди идут недобитые касоги. Это открытие не прибавило беспечности; любимое занятие каждого татя, подкрасться перед рассветом и перерезать беспечных путников. Когда поднялся Горчак, Серик указал ему на склон, сказал:

— Там, будто бы, отблески костра меж деревьев виднелись?..

Горчак кивнул и молча полез в кусты. Он уже давно смирился, что в искусстве красться по лесам, троице друзей равных нет; если Серик нес стражу, лежа в кустах, значит, это самое подходящее место.

На рассвете Серик проснулся оттого, что кто-то зовет Унчу. Перевернувшись на живот, приподнялся, быстро осматриваясь. На краю прогалины стоял Шарап с луком, держа под прицелом троих каких-то людей. Унча поднялся из травы, в кольчуге, со своей легонькой сабелькой в руке, крикнул:

— Шарап, это башкирцы!

Шарап опустил лук, пожал плечами; мол, башкирцы, так башкирцы… Унча что-то прокричал, башкирцы несмело двинулись на прогалину.

Серик с любопытством разглядывал новых людей; коренастые, белобрысые, но лица широкие и глаза, будто с раскосинкой. Одеты в короткие кожаные штаны до колен, и в короткие кожаные рубашонки, на ногах высокие мягкие сапоги. На поясах чего только не висит; от ножей в деревянных ножнах, до предметов вовсе неведомого назначения. За плечами — луки в кожаных налучьях, колчаны со стрелами висят на поясах. Серик отметил, что луки довольно слабые, из таких больше чем на двести шагов навесом стелу не пошлешь.

Унча о чем-то с ними с жаром беседовал, вроде как спорил. Шарап сумрачно пробурчал:

— Ты шибко не тараторь… Перетолмачивай. А то леший ведает, о чем ты с ними договариваешься?..

Унча весело проговорил:

— Торговать хотят. Говорят, много меду, воску…

Горчак подошел, оглядел башкирцев, сказал:

— Спроси про касогов…

Унча что-то протараторил, один из башкирцев махнул рукой, что-то нехотя буркнул. Унча сказал:

— Ушли касоги. Они сами видели. Еще в темноте снялись и поспешили прочь. Плохие люди, говорит, налетели на стойбище еще весной, отняли еду.

Горчак сходил к вьюку, принес нож, протянул старшему, сказал Унче:

— Скажи — подарок.

Унча поспешно затараторил:

— Зачем им подарки? Они безобидные, незлобивые. Касогам в каждом стойбище придется подарки давать, а их в это время много кочует на краю лесов…

— Назад этим же путем идти придется… — буркнул Горчак, и пошел к коням.

Два дня шли по берегу речушки, впавшей в Яик с левого берега. Пойменные леса исчезли к концу первого дня, а на второй день начались настоящие степи. Горчак намертво приклеился к Унче и к своему многоязычью добавлял касожский. На третий день, когда речушка уже давно кончилась, увидели первое касожское кочевье. Вглядываясь из-под руки вдаль, Горчак проговорил:

— Ну, щас самое трудное будет. Наш знакомец наверняка тут уже побывал, и наплел, какие страшные и безжалостные враги идут из казанской страны…