Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского

• Название: Три круга Достоевского
• Автор: Юрий Кудрявцев
• Жанр: Научная Фантастика

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Московского университета

Монография (1-е изд. — 1979 г.) представляет собой попытку целостного рассмотрения мировоззрения Достоевского, одного из наиболее сложных художников-мыслителей. Автор анализирует проблемы событий­ного, социального и философского плана, поднятые Достоевским. Ориги­нальное прочтение произведений Достоевского, новая трактовка наиболее важных художественных образов дают современное понимание многих идей писателя, его философии человека.

Для философов, филологов, всех интересующихся проблемами твор­чества Достоевского.

Научное издание

КУДРЯВЦЕВ Юрий Григорьевич

ТРИ КРУГА ДОСТОЕВСКОГО

Зав. редакцией Н. А. Гуревич

Редактор Ю. С. Ершова

Оформление художника Е. К. Самойлоза

Художественный редактор Л. В. Мухина

Технические редакторы М. Б. Терентьева, Н. И. Смирнова

Корректоры Е. Б. Витю к, С. Ф. Будаева

Сдано в набор03.08.90. Подписано в печать 17.12.90.

Формат 60X9016. Бумага офсет.

Гарнитура литературная. Высокая печать.

Усл. печ л. 25,0 

Тираж 20 000 экз. Зак. 329. Изд. № 1254.

Цена 3 р. 50 к.

Ордена «Знак Почета» издательство Московского университета.

103009, Москва, ул. Герцена, 57.

Типография ордена «Знак Почета» изд-ва MГУ.

119899, Москва, Ленинские горы

ISBN 5 — 211 — 01121 — X

© Издательство Московского

университета, 1979

© Ю. Г. Кудрявцев, 1991 дополнения

---

То, что Достоевский увидел, он назвал мерзким. Оно и было мерзким. Писатель дал прогноз развития общества при торжестве в нем «бесовства». Наше время подводит предварительные итоги этого торжества. Они устрашающи. Окончательные можно будет подвести только после смерти «бесовства». Но и предварительные показывают правильность прогноза.

Но Достоевский не считал фатальным путь «бесовства», путь к мору. Он предвидел этот путь не для всех народов. Не для Рос­сии. Это временная болезнь Европы. Преодолимая. С помощью России. Россия излечит Европу от буржуазности и явлений, из «ее вытекающих.

Конечно, можно вывернуть взгляды Достоевского наизнанку и провозгласить еще одно его пророчество. Писатель, мол, предвидел Октябрь и видел в нем спасение мира. Будет ложь. Хотя я и предвижу возможность такого толкования в будущем, когда отно­шение к Достоевскому от сдержанно положительного перейдет в просто положительное. Не предвидел Достоевский Октября в Рос­сии. Более того, он хотел видеть в России лекарство от октябрей. Он думал, что Россия одолеет Европу. Но Европа. одолела Рос­сию. Пророчества здесь не было. Да и не принял бы Достоев­ский Октября. Ибо, как я уже говорил, он исходил из братства всех, а не через исключение. Писатель много говорил о том, что судьей Европы будет Россия, но он не предугадал того пути, по которому пойдет Россия. Она должна была спасти мир от «желе­за и крови». Но перешла на этот путь раньше Европы. Хотя, в от­личие от «бесов», никогда не стремилась к «железу и крови» как к самоцели. Пророк не увидел пути своей родины.

Достоевский видел в России другое — антитезу социализма. Суть России — православие. Оно-то и спасет мир. И эпиграф-то к «Бесам» двойной: второй — из Евангелия. В одной из записных тетрадей художник писал: «Несем православие Европе, — право­славие еще встретится с социалистами» [ЛН, 83, 463]. Встрети­лось. И проиграло. В самой России.

Но проиграло православие, традиционно понимаемое. А не то, которое проповедовал Достоевский. Для него главным в право­славии был принцип: «начни с себя».

Социальные идеи и прогнозы о путях развития человечест­ва — самое существенное в данной Достоевским алгебре жизни. Были и другие важные проблемы временного. В творчестве под­няты проблемы бюрократии, не ушедшие из общества вместе с веком девятнадцатым. Писатель остро поставил вопрос о взаимоотношениях печати и выступающего в ней. Говоря о свободе пе­чати, он одновременно выступает и за ответственность пишущего. Обнажает суть безответственных. Это «литературные генералы», может быть, и не пишущие, но при жизни слывущие за классиков без всякого обеспечения. Достоевский показал «краснощеких кор­нетов отечественной словесности», легко порхающих по жизни преуспевающих в ней. Он не принимает лакировщиков действи­тельности, у которых все в розовом цвете, все поет, радуется, не зная тревог, поют «даже насекомые» и даже «пропел о чем-то один минерал, то есть предмет уже вовсе неодушевленный» [10 9]. И эти проблемы не ушли пока в небытие.

Социальному в творчестве Достоевского суждена большая жизнь. Во всяком случае до тех пор, пока в знаменательные дни людям в качестве подарков будут преподносить «огромные топо­ры» с недвусмысленными по бесчеловечности надписями.

Достоевский не был в плену своего времени. Он творил для многих поколений и чувствовал свою ответственность перед дале­ким будущим. И перед художниками этого далекого времени, в частности. Он показал им пример бескомпромиссного служения правде, если даже свое время неблагосклонно к этому относилось. Он шел не позади, а впереди времени, сам формировал общест­венное мнение. В социальном плане он дал много верного, в чем-то и ошибался. Но это были ошибки ищущего. И честного. Во все периоды жизни.

Углубление в социальное произошло благодаря наличию прочного самостоятельного миропонимания, позволившего Достоевско­му выйти в пределы временного.

Но писатель вышел и за пределы временного. Он вошел в веч­ное. Создал свою философию человека, проблематика которой будет значима до тех пор, пока на земле будут существовать хо­тя бы два последних человека. Он показал нам сложность и алогичность человека. Показал в человеке не только социальное, но и асоциальное. Вскрыл роль в поступках человека не только сознания, но и бессознательного. На фоне неугасаемого стремле­ния упростить человека, свести его всецело к продукту чего-то внешнего мысли Достоевского воспринимаются как уважение ав­тономии и первозданности человека. Проблемы эти стоят и перед современной наукой.

Признавая личность человека в качестве объекта и субъекта, основное внимание Достоевский уделяет последнему. Он показал в образной и понятийной форме коренное отличие личности от безличности. Раскрытые художником стили мышления прошли через всю историю человечества и, видимо, пройдут через весь ос­тавшийся ее отрезок. Они вечны. Могут теряться и приобретаться индивидом, но постоянны в обществе.

Проблемы науки и нравственности Достоевский поставил на таком уровне, который не превзойден до сих пор. Религиозность юн освободил от мистичности и свел фактически к нравственно­сти. Проблемы искусства и его связи с общественной жизнью по­ставлены Достоевским глубже, чем они ставятся нашими совре­менниками. Выделению в искусстве разных аспектов писатель противопоставляет их синтез в эстетическом. То, к чему современная эстетическая мысль снова возвращается после периода заблуждений, когда проявлялось нигилистическое отношение к художественности, было ясно Достоевскому еще сто четырнадцать лет назад.

Писатель высказал глубочайшую мысль, которую не сможет поколебать время: «Красота мир спасет». Если мир может быть спасен, то только через красоту. Безобразное спасти мир не смо­жет никогда, в какие бы одежды оно ни рядилось. В этом тезисе высказана оптимистическая мысль писателя о будущем мира. Может оказаться, что оптимизм был необоснованный. Но не мо­жет оказаться ложной мысль о силе и самоценности красоты. Только антипрекрасное, поощряемое и самопроизвольно возникаю­щее, способно убить красоту и искусство. Но при таком резуль­тате не устоит и мир, породивший это антипрекрасное.

Но Достоевский верит в неискоренимость и бессмертие кра­соты. Он верит в будущее искусства, хотя и не ставит вопроса о его прогрессе. Не ставит, по-моему, исходя из разумного и неопро­вержимого тезиса: художественное неповторимо, личностно, а следовательно, несопоставимо. Прогресс же предполагает сопо­ставимость. Сопоставлять в искусстве можно лишь познаватель­ное и воспитательное. Но не эстетическое в узком смысле этого слова. А эстетическое есть то, что делает искусство искусством. Нельзя сказать, что Толстой превзошел, положим, Гончарова. Не превзошел. Каждый из них сказал свое слово. Превзойдены же в искусстве могут быть лишь люди без своего слова. Но ведь они и включены-то в сферу искусства по обстоятельствам случайным. И не о них речь.

Многие проблемы искусства, ныне стоящие в поле зрения эстетической мысли, получили свое разрешение в теории и практике Достоевского. Но порою, в современных спорах, на это просто не обращают внимания. Причины тут разные.

В частности, проблема положительного героя. Теория и прак­тика Достоевского, где не отрицалась роль положительного героя, показали, однако, ограниченность возможностей этого героя. Ставка лишь на положительного героя вытекает из стремления воспитать безличность, подражателя, а не творца. Достоевский по­казал, что благотворное воспитательное влияние искусство оказы­вает не только через изображение положительного, но и отрица­тельного. А точнее, через свою правдивость. Отражение всех про­тиворечий жизни, доступных художнику, помогает воспитанию человека думающего, личности.

Очень четко была поставлена Достоевским проблема формы содержания в искусстве. «Поющий» минерал — образец непонима­ния этой проблемы, обнаженный Достоевским. Но проблема жива до сих пор. «Ампутация ног необходима» — поют со сцены круп­нейшего театра страны. Такое мог бы пропеть только «минерал», которому проблема единства формы и содержания просто недо­ступна.

Достоевский выступал против того, чтобы искусство видело свою задачу только в гимнах чему-либо. Искусство и гимны — явления малыми частями соприкасающиеся. Долг искусства не в гимнах, а прежде всего в обнажении того, что мешает торжеству гимнов. Искусство должно расчищать дорогу к гимнам. И способ­но оно к этому будет, если не исчерпает себя исполнением гим­нов.

Так Достоевский считал в теории. Этот принцип он осущест­вил на практике. Он пел один гимн — искусству, его трудной ро­ли, его непревзойденной емкости образного мышления.

Емкость образного мышления писатель демонстрирует посто­янно. Лишь один пример. Чтобы Показать разъединение народа и образованных слоев, их непонимание друг друга, можно написать том научных сочинений. Понятийное мышление многословно. А можно все это выразить очень кратко. Поставить Раскольникова: в трагический момент его жизни на колени перед народом и по­зволить одному из представителей народа на это отреагировать: «Ишь нахлестался». Кратко, но емко.