Александр Гейман - Митюкова и Сидоров

• Название: Митюкова и Сидоров
• Автор: Александр Гейман
• Жанр: Научная Фантастика

Про любовь. Для лиц от 7 до 107.

---

— Сидоров, а когда мы начнем окотятиваться?

Кусок колбасы чуть не выпал изо рта поперхнувшегося Сидорова. Будь он каким-нибудь британским котом, титулованным или хотя бы иностранным, то можно было бы сказать, что Сидоров был шокирован. Но к чему возводить на Сидорова напраслину — он был нашим, обычным котом, и поэтому был всего лишь ошарашен.

— Митюкова! — произнес Сидоров, прокашлявшись. — Так не делается. Мы должны соблюдать приличия. Ритуал же есть.

— Какой?

"Ну и кошки нынче пошли!" — мелькнуло в голове у Сидорова. Он приступил к просвещению Митюковой.

— Ну, как какой… Сначала мы должны сидеть на дереве. Долго. Ты будешь то на одну ветку забираться, то на другую, а я буду ненавязчиво присутствовать поодаль и неровно дышать.

— Зачем?

— Митюкова, так принято. Это называется — ухаживать. А ты будешь на меня коситься и удивляться, откуда я тут взялся и чего это за тобой ползаю. Вот. Потом ты начнешь ко мне привыкать и допустишь приблизиться. После этого мы можем прогуляться в подвал или на чердак и там побегаем. Это тоже так принято — бегать. Не бойся, Митюкова, это очень весело. Ну, а потом… В общем, я тебе дальше, по ходу дела все объясню.

Митюкова подумала и сказала:

— Сидоров, давай уж сразу на чердак.

Сидоров вздохнул и согласился. Он только диву давался — ведь котятилась уже, а ничего не знает. Это что — мода такая у современных кошек? Где это видано — на дереве не посидеть. И долго еще потом вспоминал Сидоров Митюкову и головой качал: ну и кошки пошли — на дереве сидеть не хотят! А как же традиции, где приличия? Романтика ж должна быть. Высокие чувства. Сердечность взаимная. А то что это — только пришла — и сразу окотятиваться! Нельзя. Куда такое годится.

С чердака они перебрались на крышу и уселись на самом краю.

— Вот, — показывал Сидоров окрестности, — весь этот двор, и еще там, за углом — это все мои владения, а вот за тем домом, это из твоего окна должно быть видно, территория Нечитайлова. А вот там, через дорогу, столовая. Опасное место. Много еды, но столовские собаки почти всегда дежурят. Мир огромен, Митюкова.

Митюкова фыркнула.

— Прекрасно знаю! Вот видишь там за рекой елки? У нас там дача. Между прочим, волки водятся. Кстати, Сидоров, ты знаешь, что у волков брак заключается на всю жизнь? И волк потом заботится о волчице. Он носит ей еду в логово и воспитывает волчат. Учись, Сидоров. Не то что наши коты — сделал дело, а потом гуляет.

— Вранье, — опроверг Сидоров. — То есть вранье, что за рекой волки водятся. Нету их. Вот собаки бегают.

— У вас что, тоже дача в тех местах? — оживилась Митюкова.

— Нет. Но я бывал. Ходил пару раз.

— Пешком? По мосту? Один?!. Но это же опасно!

— Я ночью. В это время никого нет почти. На следующую ночь назад. С лесными кошками думал познакомиться. Но их там тоже нету.

— Ох, Васька, ты все-таки и правда романтик, — вздохнула на это Митюкова.

Они помолчали.

— Митюкова, — сказал Сидоров. — Это… Ты не думай, я не такой кот. Я с тобой по обычаю волков могу.

— Что?

— Ну, это… чтоб на всю жизнь. И котят кормить буду. О семье заботиться.

Митюкова засмеялась.

— Ну что ты, Васенька, я же пошутила. Мы, кошки, должны быть кошками.

— А я буду волк! — настаивал Сидоров. — Волк свободного племени! Преданный своей семье и подруге! Вот окотятишься, увидишь, сколько я тебе колбасы натаскаю!

Польщенная Митюкова смеялась. Они посидели еще, и Сидоров предложил:

— Ну что, Митюкова, побегаем? Уже можно, по-моему.

— Куда побегаем?

— Ну вот, — прикинул Сидоров, — от этого края крыши до другого. Потом обратно. Потом в окно и по чердаку. Ты от меня, я за тобой. Побежали!

— Знаешь, Сидоров, — отвечала виноватым голосом Митюкова, — давай только разик до края крыши. Мне не хочется бегать. Я не могу. Я толстая.

Тяжело пришлось Сидорову в ту ночь. Ничего-то Митюкова не умела, только заманчивые фотки в Интернет выставлять. Ни по чердаку побегать, ни на дереве посидеть. Вот они, современные кошки.

Два дня пролетели как две минуты, и настал час расставания. Сидоров проводил Мурочку до ее подъезда и с ней вместе дождался приезда ее челов. Митюкова незаметно прокралась из кустов и очень удачно попалась на глаза вышедшей из подъезда преподавательше Митюковой.

— Агнесса! — строго выговорила дочери Митюкова-старшая. — Почему ты не следишь за Мурой? Кошка без присмотра гуляет около машины.

— Ну, мама! Это не я! — возразила маленькая чела. — Ты же сама ее выпустила!

— Что за глупости! Ну-ка, возьми животное на руки! Мурочка, кисонька, не мяучь, сейчас я тебя покормлю!..

— Мяу! — отвечала с рук челы Митюкова — а это она прощалась с Василием, одарив его на прощание нежным взглядом — и все Митюковы ушли в подъезд.

Первым делом по возвращении домой Мура Митюкова собрала дамское заседание. На нем присутствовали

(1) Миколакис, которая была гречанкой лишь по фамилии, а на самом деле — сиамкой с раскосыми голубыми глазами,

(2) Марфа Пяткина

и (3) Лиза Олешко, еще одна приглашенная на день рождения Муры.

Мура уже намекала знакомым дамам про свое приключение, но очень туманно, чрезвычайно расплывчато и крайне неопределенно. Место, время и возможные участники приключения были гадательны — несомненен был единственно, как говорил Сидоров, сам факт — и, разумеется, главная роль Муры в приключившемся факте.

— Настоящая кошка, — заявила Митюкова собравшимся, — всегда сумеет установить брачные отношения независимо от комплекции, возраста, внешности и рода занятий.

— А также независимо от пола и группы инвалидности, — передразнила Лиза Олешко, а она во всем и всегда оппонировала, то есть возражала Муре.

— Хотя, конечно, писательницам это делать легче — ведь у них масса почитателей, — продолжала Митюкова, пропуская шпильку Лизы Олешко мимо ушей.

— Некоторые потом по телефону долго звонят, — дополнила Пяткина, которая была в курсе насчет заморских дел Митюковой.

Подобными колкостями Муру было не сбить — она четко осознавала важность возложенной на нее миссии. А миссия эта состояла в том, чтобы наставлять не только котов, но и кошек, и вернуть их на путь, предначертанный для них самой природой. Дам меж тем интересовал не предначертанный путь, а живописные подробности, и они всячески старались их выведать.

— Ах, Мура, — томно вздохнула Миколакис, — тебе легко говорить — ты такая талантливая и красивая! А что делать нам, обычным одиноким кошкам…

— Ну, — сказала Мура, — это такие пустяки… Кошка попросту должна следовать своей природе. Ее притягательность проявляется сама собой, настоящая кошка даже не задумывается об этом. Котов к ней просто тянет, вот и все. Если, конечно, это настоящие коты, — добавила Мура, вспомнив кое-кого.

— Да где ты у нас видишь настоящих котов? — фыркнула Марфа Пяткина. — Кто тут коты? Нечитайлов, что ли? Или, — Пяткина скорчила пренебрежительную гримаску, — может, Васька Сидоров? Нету котов-то!

Понимать это надо было так, что если приключение Митюковой имело место с Василием Сидоровым, то оно не считается, потому что… ну, Сидоров не в счет, и все тут. Чего его считать. Дворовый кот. Дворницкий. Вот был бы этот… ну… хотя бы тот, заграничный — другое дело. А говорила это Марфа Пяткина потому, что пару раз замечала, как Сидоров выходит из Муриного подъезда, и прониклась весомым подозрением — подозрением о причинах интереса именно к этому данному подъезду. Теперь она хотела свое предположение проверить.

Но Мура не позволила перечеркнуть свое достижение и уклонилась от бесплодной дискуссии насчет Сидорова.

— При чем тут ваш Сидоров? Я говорю о том, как важно, чтобы общение кота и кошки происходило… м-р… так… м-р… чтобы кошка могла раскрыть свою индивидуальность… неповторимость…

— А как этого добивается настоящая кошка? — спросила Миколакис, и все дамы затаили дыхание, потому что в переводе с дамского языка это означало: "Ну, не томи ты, расскажи, как оно прошло!"

— Ну, — отвечала Митюкова, — кошка может, например, подольше продержать кота на дереве. Сидеть на дереве — это чрезвычайно важная фаза общения. Я в этом убеждена. По собственному… м-р… опыту. Элементарно чуткому коту это дает возможность настроиться на неповторимый душевный мир своей дамы.

— Да, да! — поддержал хор жадно внимающих кошек.

— Потом… — с наслаждением продолжала повествовать Мура, — потом… пожалуй, можно подпустить кота и поближе… настоящего кота.

— О, да! да!..

— После этого… да, я считаю это допустимым… можно побегать.

— Да, да — побегать! Куда побегать, Мура?

— Ну… Например, по комнатам… или от края крыши до другого… или по чердаку…