Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6281 ( № 26 2010)

• Название: Литературная Газета 6281 ( № 26 2010)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

– Ещё я поесть вкусно люблю, – смеётся папа.

– Какая усталость, если всё это объединяет семью! Мы всегда вместе, проблемы решаем сообща, отдыхаем дружно.

– Если ваших детей оставить один на один с сегодняшней действительностью, вам будет за них страшно?

– В каждом нашем ребёнке есть нравственный стержень, который поможет им определить – что хорошо, а что плохо. Рамки, за которые выходить не рекомендуется, мы показали им уже в шесть лет.

– Маленький ребёнок способен это понять?

– Абсолютно. Он даже способен сам установить для себя эти рамки. Мир вокруг, конечно, очень неблагополучен. Нам многое не нравится. ЕГЭ, например. Качество образования вообще оставляет желать лучшего. Учат всему и ничему в итоге. Я весь район объездила, чтобы найти для Юры подходящую школу. Знаете, где отыскала? В селе Смольки. Неближний свет, учитывая, что нет своей машины. Зато там старые учителя и дают они такие знания, что их троечник на госэкзамене по русскому языку легко получает 78 баллов.

Но в принципе детей мы отпустим в большой мир безбоязненно. Мы зачем их рожали? Для светлого будущего. Значит, оно у них непременно будет.

Марина ВОРОНИНА, НИЖЕГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии:

Судьбина Сергея Поликарпова

Портфель "ЛГ"

Судьбина Сергея Поликарпова

Взгляд из XXI века

Лариса ВАСИЛЬЕВА

В двадцатом столетии как результат взрывов: двух мировых войн и двух общественных катаклизмов, «в одной отдельно взятой стране» – ушли на дно временного пространства две Атлантиды: в начале века – императорская, в конце века – советская. Однако те, кто ещё жив здесь из минувших времён, всегда не безотчётно возвращая и возвращая былое, ощущают необходимость стать на фундамент, дабы видеть Небо, а не болтаться «вверх тормашками» между Небом и Землёй.

Бурный литературный процесс двух веков, XIX и XX, во многом спровоцировавший упомянутые взрывы, медленно затихал в 90-х, а в новом веке быстро растворяется среди пёстрых, мелькающих видеожанров. С одного из них многое и началось в 60-х годах XX века. Как не вспомнить шумный поэтический вечер, ставший документальным эпизодом фильма «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»), но, прежде чем разгадать занятную загадку вечера, хочу обернуться в то время.

Трудно ли определить, почему одни талантливые поэты становятся знаменитыми, а другие остаются в тени? Трудно, ибо каждый случай отдельный. И легко применительно к поэтам-шестидесятникам: одна группа в СССР посредством рифм и ритма выражала свои морально-политические взгляды, а в них – несогласие с официальным общественным мнением, что в период холодной войны оказалось на руку противнику и было им подхвачено; другая группа выражала если не согласие с официозом, то понимание его требований: «Подсел на бюджет, будь любезен отрабатывать». Но не всё так примитивно. Считаю, что «микроб несогласия» был в крови у всего послесталинского поколения шестидесятников, как отличительная черта: в любом случае – противоречия. Лишь бы стоять «против». И бороться «за». Писатели раздваивались на «правых» и «левых», но в 60-х эти раздвоения были противоположны тому, что они обозначают сегодня. С точностью до наоборот. Когда случилась перемена и почему? В 90-х. По причине необходимости ликвидировать несоответствия. Иными словами, «сравнять поля» с Европой и США в политических определениях. Наше общество, то есть народные массы, никто не предупредил о перемене, но ничего, привыкли. Кое-кто даже не заметил. Здесь скажу: если в середине XIX века общественный и литературный процессы предлагали названия «западники» и «славянофилы», то в середине XX столетия, без связи с европейскими обозначениями, проявились в литературе «левые – западники» и «правые – славянофилы». ЦК КПСС, как мог, регулировал их отношения – дубово. Видела это на примере своей безрезультатной попытки в конце 70-х, будучи главным редактором альманаха «День поэзии», опубликовать стихи неразрешённого тогда поэта Николая Гумилёва.

Сегодня, когда многие имена забыты, не могу отказать себе в необходимости вспомнить некоторых, тем более что изредка они мелькают в воспоминаниях (в том числе и авторов «Литературной газеты», младших современников) весьма примитивно и убого, всё больше по части выпивок, которые, конечно, были нередким явлением, но влияли на литературную погоду временно-объединительно в атмосфере общего затянувшегося застолья, характерного для Центрального дома литераторов, где бывало «враги» ненадолго становились «братьями».

Владимир Цыбин – яркий шестидесятник. Явился в Москву из Семиречья. Стремительно стал в центре литературного процесса. Почвенник?

Да, если искать в таких сборниках, как его «Медовуха» и «Родительница степь», пристрастие к малой родине и природе, но цыбинское почвенничество – не ограничитель.

Как страшно русским быть поэтом,

Когда твоя гора Машук,

Или объявят под запретом,

Или в Сибирь тебя сошлют.

Чуткие читатели легко проецировали эти строки на своё время и переписывали стихи про Машук в потаённые тетради. Тогда как раз «левого» поэта Иосифа Бродского не печатали ни левые, ни правые, а власти отправили его в северную ссылку за «тунеядство», что было ахинеей, но помогло создать поэту всемирную славу. Цыбин же не стал широко известным именно из-за почвенного определения его имени – справа. Он преуспевал, заведовал отделом поэзии в журнале «Молодая гвардия», стал широко известным в Москве собирателем книг, среди которых было много неразрешённых к чтению. Захоти власти придраться к Цыбину, и ему светила бы ссылка, а с нею его имя попало бы в списки если не нобелевских лауреатов, то славянских отделений западных университетов, как рекомендованное к изучению.

Литературные издания с начала 60-х были резко поляризованы. «Юность» – популярный тогда «левый» журнал, публиковал «левых», своих, «Молодая гвардия» – «правых», своих. В 1964 году в третьих номерах обоих журналов впервые были опубликованы мои стихи, и внутри литературного мира возникло возмущение: «Безобразие – и вашим, и нашим!» Впрочем, всё быстро объяснилось: «Третьи номера журналов традиционно женские по случаю 8 Марта, да и стихи её не несут в себе серьёзных политических взглядов, их нетрудно поменять местами – в «Юность» из «Молодой гвардии» и наоборот. Женщине простительно, пусть будет».

Разделение надвое было своеобразным проявлением холодной войны, реакцией на железный занавес, отражало подковёрную борьбу внутри политического процесса, идущего вне литературного мира, и всерьёз не имело бы отношения к поэзии, не считавшей себя служанкой политики, но она ею была.

Из сегодняшнего дня, вполоборота назад, ещё видна история групповых дрязг начала 60-х, чью актуальность, как я понимаю, задумали в недрах спецслужб США и подхватили, как наживку, в советских спецслужбах. Вряд ли наоборот – силы оказались неравны, ибо «нет пророка в своём отечестве», прежде всего потому, что квасной патриотизм и подобострастие перед заграницей были у нас братьями-близнецами, искусственниками.

Деление на «правых» и «левых», поменявшись местами в 90-х годах XX века, при перемене получило более гуманитарное, хотя и, на мой взгляд, более размытое по смыслу определение: «демократы» и «патриоты». Западники определились как «демократы», почвенники – как «патриоты».

Ныне, когда литературное прошлое умирает, будущее нарождается, а в настоящем колеблется некая едкая, но бесцветная протоплазма, из которой, есть надежда, должно родиться величие XXI века, появляется возможность для предчувствий, предвидений, предсказаний, как правило, ошибочных, но очень привлекательных для ума и сердца. Впрочем, большего количества ошибок можно избежать, обладая даже небольшим, но явным качеством правдивого отношения к прошлому. Иными словами, пора называть вещи своими именами, дабы ве’сти о прошлом были честными.

Справедливости ради нужно сказать, являлись не только «левые» и «правые». Столь условные определения не принимались писателями-фронтовиками. Они, пройдя ужасы войны, дружили «без этих глупостей». Возникали и одиночки, подчёркнуто вне групп.

Владимир Соколов. Все шестидесятники с обоих сторон почитали его первым среди равных. Он декларировал завидную свободу от политизированных направлений: