Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

• Название: И стали они жить-поживать
• Автор: Светлана Багдерина
• Жанр: Фэнтези

Пошла как-то раз красна девица Серафима-царевна погулять по дворцовому саду с себе подобными. Налетело откуда ни возьмись редкое вымирающее животное Горыныч-Змей, подхватило сердешную и унесло, не оставив обратного адреса. Вскочил тут супруг ее безутешный Иван-царевич на говорящий ковер-самолет с не менее говорящим именем Масдай, и кинулся в погоню, поклявшись и пальцем не шевельнуть в защиту, если супруга его юная успеет наложить на злосчастную рептилию руки раньше, чем он… Но, увы, не все бывает так просто, как описывают старые истории, и банальное дело о киднеппинге с применением подручных зоологических средств — следите за руками! — превращается… превращается… превращается…

---

— Поняли, однако, десятник-ага, — покорно развел руками тот, кого назвали Ильхамом, развернулся, и пошел с соратниками по оружию собирать небогатые трофеи — мешок с небогатым ассортиментом продуктов, другой мешок — тощий, но отчего-то тяжелый — камней они туда насовали, что ли? — и старый грязный ковер.

Секир-башка, секир-башка…

Обижает Керим-батыр. Мог бы и не предупреждать.

Кому надо такой хлам воровать?

Стойбище кочевников располагалось всего в часе бодрой скачки от всё еще пылавшего нездешним светом волшебного огненного кольца. Пешком оказалось намного дольше, и когда Кериму-батыру наскучило плестись похоронным шагом под натиском леденящего северного ветра, он приказал отвязать пленников от общей веревки и погрузить их на коней патрульных — поперек седла, как скатанный и сложенный вдвое трофейный ковер.

Патруль, поднимая пыль и взметая ошметки земли вперемежку с сухой травой, с гиканьем и свистом влетел на центральную площадь, окруженную шатрами из шкур, и остановился у большого костра — правда, в этом случае, абсолютно не магического. Вокруг него с удобством расположились на конских шкурах мужчины, женщины и дети — не меньше пяти десятков — и, подперев головы руками, затаив дыхание глядели на ссохшегося беззубого старичка в барсучьем малахае и шубе до пят, восседавшего на самом почетном месте — на стопке из десяти волчьих шкур, сложенной в опасной близости к огню.

Старичок, полуприкрыв глаза и раскачиваясь в такт своим словам, растекался мыслью по древу — высоким надтреснутым голосом плел речитативом запутанное сказание, до сего момента всецело поглощавшее внимание заворожено внимавшей аудитории.

— …и царевич отвечает: "Грусть-тоска меня съедает". Да не тот грусть, люди добрые, который в корзину кладут, а тот грусть, который тоска. И не тот тоска, в который гвоздь забивают, а тот тоска, который грусть…

— Э-ге-гей, посторонись!.. — гаркнул Керим, с тщательностью слаломиста на олимпиаде объезжая всех, кто попадался у него на пути[68]. Примеру командира следовали его батыры.

— Прочь с дорог, куриный ног!

— Чайник дрова везем!

— Чай на дрова везем!

— Не чай, дрова везем!

— Чай нет, дрова везем!

— Чай, не дрова везем!

— Какой чай, зачем неправда говоришь?

— Сам неправда говоришь! Ты у них мешок глядеть? А я глядеть! Есть там чай!..

Глаза всех собравшихся, включая сказителя, на мгновение застекленели, потом недоуменно заморгали и обратились к патрулю.

— Извини, что твоя бесценный историй прерывать, Бунчук-ага, — спрыгнул на землю и почтительно склонил перед стариком голову Керим, — но наша с подарком вернуться. Три чужаки поймать! Один — шаман-ага, шибко сопротивляться! Вся степь огнем гореть! Другой — Белый Батыр, вот меч, отдай самый достойный, то есть, моя. И последний — Колотун-бабай, сам сказать, имя такой, не знай, зачем. Еще у них большая грязная ковёра быть, кушать большой мешок и камни маленький мешок. Вот, сам смотреть, Бунчук-ага, всё тут.

И с этими словами начальник патруля и его батыры бросили к ногам предводителя все вышеперечисленное и в таком же порядке и стали смиренно ждать похвалы со стороны старика.

Кряхтя, мурза поднялся со своего почетного места и подошел к куче трофеев.

Первое, что попало ему под руку, был мешочек Конро.

— Камни, говорить? — заинтересовано стал развязывать он тесемки. — Красивый камни, однако…

— Скажи, Бунчук-ага, твоя всё знать, твоя мудрый, как степной лис, — уважительно склонив голову чуть набок и прижимая руки к сердцу, обратился к нему Керим. — Зачем такой камни? Что делать?

— А, это… — протянул старичок, словно не расслышал вопрос с первого раза. — Это… Это чтобы камни играть. Игра такой есть у чужаки, моя знать, читать!

И он медленно и аккуратно извлек откуда-то из глубин толстой шубы не менее толстый том и продемонстрировал его публике.

Публика благоговейно ахнула и закивала головами: Бунчук-ага один из всей их нации обладал волшебным даром — грамотностью, и мог в своей книге прочитать всё, что угодно — от того, куда нации следует откочевать следующей осенью, и до правил игры в невиданную заморскую игру в камни.

Старик демонстративно-фамильярно полистал книжку, потрепанную до такой степени, что любой библиотекарь или простой книголюб, достойный своих очков, прослезился бы и впал в недельный запой[69], нашел нужное место и показал его всей честной компании.

Честная компания закивала.

— Мой шаманский книг говорит, что это такой игра есть.

Честная компания закивала еще усиленней: всем было известно, что Бунчук-ага был не только полноправным мурзой и сказителем на полставки, но и на четверть ставки шаманом, и его оккультные таланты доказывало то, что неживой предмет — книга — мог с ним говорить, и он его слышал.

— Смотрите, — важно предложил предводитель и достал из мешочка один камень — безукоризненно круглый, матово блестящий в свете костра, в переплетающуюся черную и белую полоску, и бросил его на землю.

Агафон беззвучно взвыл и попытался закопаться поглубже в кучу-малу, Иванушка охнул и замычал запоздалое предупреждение, и только дед Зимарь промолчал — его уронили головой в противоположную от арены действий сторону, и поэтому он ничего не видел, и причины внезапной нервозности друзей так и не понял.

Полосатый камень покатился по неровной земле, подскакивая на невидимых глазу кочках, и остановился шагах в трех от предводителя кочевников.

Люди заинтриговано вытянули шеи и уставились на его полосатый бок, ожидая продолжения.

Тогда старик достал другой камень — желтый в неровную оранжевую конопушку — и бросил его так, чтобы тот ударил полосатый.

Куча-мала обреченно замерла, скованная ужасом перед надвигающимися катастрофами…

В тишине раздался сухой стук.

Конопатый ударился о полосатого, и тот отлетел на полшага.

— Попал, однако, — с довольным видом развел руками Бунчук-ага и обвел присутствующих победным взором. — Моя забирать первый камень, однако. Потому что выиграть. И все остальные тоже забирать. Потому что понравиться.

Керим подобострастно подскочил к мурзе и подал ему укатившиеся шары.

— Хороший батыр, — прищурился Бунчук-ага и оглядел соплеменников. — Время поздно, однако, завтра рано снимать себя — в ханство Караканское идти. Этот чужаки — хороший знак, много рабов по дороге собрать, хороший прибыль получить. Керим большой мешок белый батыр забирать, заслужил.

— А меч?!.. — не удержался начальник патруля.

— А меч я себе взять. Когда в ханство придти — считать будем, кто больше всех раб поймать. Тот меч получить.

— А ковер? — почтительно задал вопрос кто-то из воинов.

— Ковер палатка для рабы сделать сегодня. Керим сделать, у этот костер поставить, — обнажил все два зуба в улыбке мурза, и сразу стал похож на хищного зайца. — А то нощь холодно, раб заболеть — по дороге помирать, таньга не будь.

Кочевники согласно загомонили, дивясь мудрости своего повелителя.

— А теперь спать все! — поднял руки в благословении Бунчук-ага, намекая, что дискуссия окончена. — Да хранить наша всех духи степей, однако!

Стойбище ушло на покой, но трем пленникам было не до сна: для всех нашлось занятие по душе. Иванушка пытался развязать путы на руках Агафона, Агафон — привести в действие хоть одно заклинание без помощи речи, рук и шпаргалки[70], а дед Зимарь посвятил свободное время одной, но непростой задаче — не задохнуться, так как снова приболел, и теперь его одолевали все симптомы простуды — то одновременно, то по очереди. Во главе командования лихорадочным воинством стоял насморк.

Говорить они не могли, так как кочевники, перед тем, как устроить над ними палатку из Масдая, и не подумали вытащить кляпы, посчитав, что так будет надежней, а если еще и ноги связать, то можно будет обойтись и вовсе без охраны. И, в общем-то, они были правы.

Иванушка, вывернув шею так, что чуть не отвалилась голова, проводил отчаянным взглядом уносимые в шатер мурзы меч и мешок с камнями, почему-то оказавшимися совсем не волшебными, а пригодными только для изобретенной мурзой игры.

Почему?

Может, силу камней могли пробудить только горные демоны?

Или хитрые шепталы просто обманули посланников Костея — взяли плату и подсунули им красивую, но бесполезную игрушку?

Но зачем? Какая им от этого была выгода? И что бы они стали делать, если бы эмиссар царя потребовал испытаний? Ушли бы, как рассказывал Конро, оставив доверчивых покупателей коротать свои дни в пещере без входа и выхода?

Впрочем, какое это теперь имело значение…

Теперь сомнению не подвергалось только одно: они должны освободиться и бежать до того, как эти варвары увезут их за тридевять земель и продадут другим варварам со скидкой, в кредит или в рассрочку на вечную каторгу.