Андрей Шамин - Танец на лезвии бритвы

• Название: Танец на лезвии бритвы
• Автор: Андрей Шамин
• Жанр: Эзотерика

---

Ступая по балкам, мы прошли к золотым колоннам в одном из углов и, аккуратно улеглись рядом с ними. Лежать было довольно неудобно, но дело того стоило. И хорошо, что мы пошли пораньше — если бы как задумывали, то, как пить дать, нарвались, — подумал я. Голоса раздавались уже в комнате.

— Смотри, как кидался — дверь оттянул!

— Тебя не покорми и ты озвереешь!

— У, тварь!

Истошное мяуканье.

— Череп, ты хавку взял?

— Ага! На, жри.

Дверь закрылась. Голоса разбрелись по дому. С каждым часом их прибывало. Когда стемнело всё и началось. Я осторожно включил диктофон, и лишний раз порадовался японскому качеству, наш советский громыхал бы как паровоз.

Судя по всему это была проповедь.

— Лучше гореть в Аду, чем идти у Господа на поводу! — бодро начал оратор. — Но я не хочу, и не буду гореть. Я хочу властвовать! Ничто ни в этом мире, ни в том не сравнимо с властью — она всё!

— Жить можно везде — лишь не в узах христианства! Я предпочитаю быть рабом своих желаний, чем желаний кого бы то ни было, хоть самого господа Бога!

И т. д., и т. п. Потом он отвечал на вопросы.

— Лучше зависеть от своих денег, чем от чужих.

— Душа и любовь имеют плодом вожделение.

— Ты думаешь — Умру и бог меня пожалеет? А вот фигушки. И это действительно так. Такие вещи как жалость, сострадание присущи только человеку, а в высших мирах нет ни добра, ни зла. Поэтому одной жизнью больше, одной меньше — им глубоко плевать. Главное — некие высшие цели, к которым придётся идти босыми ногами по шипам.

— Проблема добра и зла заключается в направлении взгляда.

— Истина одна, вот только точки зрения, а соответственно и ракурсы, разные.

— Создатель не может быть отделён от своего творения. И если по полотнам можно предполагать о внутреннем мире художника, то, взглянув на мир можно понять сущность Бога, что сам в себе разделился на разум, любовь и безумие. Свобода выбора! Вас обманывают, а вы это благословляете и должны любить! Но, мы, люди шестой расы свободны от лжи!

Утолив алчущие умы, оратор объявил перерыв.

Внизу поднялся дикий гвалт. Спустя четверть часа он стих. И тот же голос властно произнёс.

— Сегодня одна милая девица решила стать ведьмой! Подготовьте же всё для обряда.

Такое я пропустить не мог. Конечно, я пожалел, что не имею видеокамеры, но что поделать — не столичное издание. Мы осторожно глянули на полыхающие алым квадраты, посмотрели друг на друга и одновременно наклонились.

Сначала ничего не было видно, но когда плошек добавили я увидел не менее двух десятков людей в чёрных одеждах, парней и девушек. На юных лицах играли тени, придавая им, как ни странно, ангельские черты. У белой стены стоял высокий человек в чёрной мантии, стриженый под ноль. Парень в косухе принёс большой крест. Бритый приладил его на стену, так что перекладина оказалась внизу и что-то сказал другому, с пламенеющей головой.

Белобрысый принёс чёрного кота. Высокий взял его на руки и почесал за ушком. Кот довольно замурлыкал. Парень в косухе поставил в центр звезды чашу — в ней что-то плескалось.

— Приступим, — сурово произнёс высокий. Перекрестил наоборот и подал парню в косухе.

Чаша пошла по кругу. Все делали по глотку и что-то бормотали. И так три раза. Лысый стал у креста, а парень в косухе и светловолосый сели по обеим сторонам. Остальные уселись, образовав полумесяц.

На середину комнаты вышла девушка. Просто сексбомба. У меня член упёрся в балку, несмотря на остроту ситуации.

— Раздевайся, — приказал лысый.

Девушка медленно сняла майку. Следом упала мини-юбка. На трусиках пальцы замерли, но через секундную заминку они опускали их в кучку. Последними были туфли.

Я взглянул на бритого. Лицо его исказила мефистофельская улыбка.

— Стань сюда, — он показал на центр пентаграммы. Линии и буквы светились — видимо в краску добавили фосфор. Бритый прошёлся вокруг девушки. Полы плаща казалось сладострастно поглаживали светящуюся розовым нежную кожу. Затем вернулся к кресту.

— Князь мира сего. К тебе взываю! — замогильным голосом вскричал он и дальше забормотал какую-то белиберду. Когда окончил по лбу текли капли пота. Коротко кивнув паре, поднял кота над головой, тот взмяукнул. Помощники схватили животное за лапы и перевернули. Бритый нагнулся и что-то поднял. Парни прижали лапы кота к кресту.

Резкий замах и отчаянный крик полный мучительной боли. Ещё замах и крик. Глухой стук и крик. Меня всего начало колотить, вместе с чувством всёпоглощающей ненависти поднимался и липкий сосущий страх.

Все замерли. Осталось лишь тяжёлое дыхание и стоны истязаемого существа.

Бритый поманил девушку.

Та сделала несколько неуверенных шагов. Пальцы жреца, только что сжимающие ручку молотка прошлись по груди. Коснулся губами уха.

Кандидатка в ведьмы с ужасом отшатнулась. Жрец ласково улыбнулся.

Девушка взяла молоток. Я глянул на Ваську — не натворил бы делов. Тот лежал неподвижно — обморок.

"Хорошо еще, что не на плёнку упал"

Снизу донёсся тупой удар и жалобный стон. Я всё же пересилил себя.

Ведьма била неумело. Несчастное животное никак не хотело умирать. Но вот ещё удар и оно забилось в агонии. Молоток выпал и с глухим стуком ударился об пол.

Бритый поднял нож. Поцеловал лезвие.

— Нема!!!

Лезвие рассекло горло, хлынула кровь. Помощники подставили эмалированную миску — капли, стекая по кресту, падали с лёгким шумом. Бритый скинул плащ и оказался в одних узких кожаных трусах. Он зачерпнул немного крови из миски и провёл узоры на лице и груди девушки.

— Теперь ты одна из нас! — торжественно провозгласил жрец — Осталось малое!

Взяв за руку, повлёк к пентаграмме. Ведьма легла, расставив руки и ноги по лучам звезды; посвящающий пристроился сверху. Извлёк огромный напряжённый член, нелепо прикреплённый к худому телу и, обратив взгляд к алтарю, резко вошёл. Девушка застонала. Следующим был парень в косухе — снял только штаны. Потом она стала на четвереньки, и блондин взял её сзади.

Жрец сел, взял блонду двумя руками за голову и пристально посмотрел в глаза. Затем придержал одной ствол и нажал на затылок. Ведьма прикрыла глаза и, охватив губами головку, заглотала ствол по самые яйца. Втянула щёки. Брюнет, наконец то снял куртку, постелил её на пол и лёг. Новенькая на мгновение замерла. Немного поерзав, она прижалась низом живота. Брюнет довольно зарычал. Белобрысый тоже времени зря не терял — он смочил член в крови и деловито вставил в анус. Остальные безмолвно наблюдали.

— Эй, чего уставились? — бритый оглядел присутствующих — Шевелитесь!

Пол скрыли совокупляющиеся тела. Под вздохи-охи я растолкал напарника — пришлось похлестать по щекам.

— А блин — самое интересное то я пропустил!

— Сматываемся! А то нас пропустят.

В кромешной темноте мы прошли до следующего люка. К нашему счастью, там оказалась лестница. Мы осторожно спустились и, предварительно сняв обувь, пошли вниз. И только вышли в ночь…

— Эй, кто тут?

— Свои! — нашёлся я.

— А чего не развлекаетесь?

— Жрец наказал, — брякнул я, что первое, что пришло в голову.

— Это он может. Сука, — выругался часовой. Судя по очертаниям фигуры почти Шварцнеггер. Такого и ломом не завалить. Но что-то надо предпринимать — обман раскроется и всё, приплыли.

— Покурим? — амбал протянул открытую пачку.

Мы взяли по сигаретке.

— А, блядь, зажигалку забыл!

— У меня спички есть! — раздался голос спеца по взлому.

Вася незаметно коснулся моего локтя. Я ответил тем же. Едва я зажмурил глаза, как раздался хлопок и следом мат-супермат. Вспышка дала нам фору на десять секунд. Никаких ц.у. не потребовалось — ноги сами несли. Надо было только вписываться в повороты и не превышать скорость. Ночной воздух приятно холодил ноздри, и я себя чувствовал семьсот тридцатым БМВ. Васю я так и не смог нагнать, пока мы не остановились слить лишний бензин.

— Надеюсь, он, нас, не запомнил! — пританцовывая, прокричал Вася.

— Я тоже.

Я застегнул ширинку и продолжил:

— Во-первых, мы были в капюшонах, а во — вторых — хоть он и тупой как валенок, но не дурак — его за то, что нас упустил так взгреют — самого на круг поставят!

Дома я прослушал плёнку, кое-что набросал. И снова раскрыл обгоревшие листки.

Зашёл вечером к И… Когда она меня отшила, стало очень больно, нехорошо засосало в области сердца, полились слёзы; я стал задыхаться, словно вытащенная из воды рыба. Но когда я увидел её поникшую за кухонным столом сердце, будто шило пронзило. Я забыл все свои обиды и страхи и сомнения — любимой было плохо, она сама переживает. И. солнышко моё, радость моя. Пусть приснится тебе светлый радостный сон. Я тебя люблю!