Пауль Локамп - Память о будущем

• Название: Память о будущем
• Автор: Пауль Локамп
• Жанр: Ужасы и Мистика

Кризис среднего возраста, что это? Болезнь? Бред? Досужий вымысел бездельников или суровая правда жизни? Надеешься, что тебя это не затронет? Зря. Оставь надежду, всяк его достигший. Это твой последний рубеж. Последний шанс превратиться из мальчика в мужчину. Кто-то, стиснув зубы, будет продолжать жить, а кто-то пустится во все тяжкие, чтобы уйти от трудностей. Сдался? Стал безразличен к жизни? Это опасный путь – утратив связь с реальностью, можно неожиданно провалиться в другое время. Или попасть в другой мир. Ты уверен, что это – хороший выход?

---

От физической работы я отвык – уже через полчаса, бегая вверх-вниз по заснеженному склону, выдохся. Добравшись в очередной раз до проруби, присел отдохнуть. По телу разливалась приятная усталость – иногда самая обычная физическая работа на пользу. Лишние мысли уходят в сторону, даже волнения по поводу сложившейся ситуации – и те исчезли. Временно, конечно, но в моем положении и это благо. Вспомнил последние события и поёжился. Стало мерзко и гадко. Тьфу ты – я даже сплюнул от омерзения – час от часу не легче! Даже не представляю, как буду выбираться отсюда. Нет, лучше не думать. Неприятности надо переживать по мере их поступления. Я наполнил вёдра и уже собрался идти обратно, когда вдалеке заметил движущуюся точку. Через несколько минут стало видно, что это собачья упряжка. Каюр, то есть погонщик собак, полулежал на нартах, странно завалившись набок, и, как мне показалось, даже не двигался. Когда до собак осталось около двухсот метров, они, повинуясь вожаку, повернули к берегу. Мне стало любопытно: склон здесь пологий, неужто до самого дома доедут? Видеть собачьи упряжки мне до сих пор не приходилось, поэтому наблюдал с интересом. Увы, забираясь на пригорок, нарты вдруг накренились, и человек вывалился на снег.

– Спивается северный народ, – подумал я. – Как есть спивается.

Так или иначе, поспешил в сторону упряжки. Я же, простите, не Борисыч, которому лень с трупом возиться. К тому же собаки бежали привычной дорогой, значит, человек хозяину не чужой. Когда я добежал до лежащего на снегу, то понял, что алкоголь здесь ни при чём. Нога в области бедра была перетянута окровавленной тряпкой, плечо и рука в крови. Ранен или убит? Посмотрев в сторону дома, увидел спешащего в нашу сторону старика. Точно знакомый, ради чужого так бы не бегал…

– Сергей, – дед опустился на снег, рядом с раненым, – твою мать! Господи, да что ты будешь делать… Жив? Кто тебя так?

– Жив, – шевельнулся мужчина и приоткрыл глаза, – утром… обоз…

– Чего встал? – рыкнул на меня старик. – Шевелись давай, не видишь, помощь нужна!

Раненого внесли в дом, раздели и уложили на стол, подстелив чистую тряпку. На вид ему лет сорок, не больше. Жилистый – видно, что не за офисным столом штаны просиживает. Русые, коротко подстриженные волосы, аккуратная бородка. Одежда – похожа на ту, что носит дед, но более аккуратная, можно сказать, щегольская. Даже нож – и тот в украшенных мехом ножнах. Из саней в прихожую я перенёс небольшой рюкзак с притороченным к нему топором. Лыжи оставил на крыльце. Широкие, сантиметров пятнадцать, подбитые мехом с коротким ворсом. Я про такие только в книжках читал. Кроме рюкзака, на нартах было несколько тюков, на которые Борисыч бросил взгляд и приказал перенести в холодный сарай, стоящий за домом. Не знаю, что там внутри, но на ощупь – что-то мягкое.

Старик, шаркая сильнее обычного, достал из ящика несколько керосиновых ламп и подвесил их над столом. Ещё одну пристроил сбоку, чтобы осветить раны. Пока он готовился, я ещё соображал, стараясь помочь. Но когда увидел, что дед выкладывает на тряпку какие-то медицинские железки, вошёл в ступор. Он, что, оперировать собрался?

– Вы, что, доктор?

– Не мешайся под рукой, головастик! – грубо оборвал дед. – Крови не боишься?

– Не знаю…

– Чёрт бы тебя побрал, хабскую морду. Иди, собак покорми и нарты загони за дом.

– А чем их кормить, собак этих?

– Эх, Лёша, – мотнул головой дед, – чему вас только учат, головастиков! Принеси горячей воды из бани и уйди с глаз долой, если больше ни хрена сделать не можешь.

Я ничего в этих медицинских делах не понимаю, но, судя по его аккуратным движениям, деду занятие не в новинку. Особенно если учесть, что он работал только одной рукой. Вторая, как я уже говорил, была сильно искалечена и слушалась плохо. Несмотря на это, из раны в бедре он умудрился достать пулю, противно звякнувшую на дне жестяной миски. Меня даже передёрнуло – первый раз в жизни видел операцию в таких условиях. Да что там, вообще первый раз вижу, как в теле живого человека копаются. Примерно через час Борисыч закончил, зашил, наложил повязки, и мы аккуратно, чтобы не потревожить больного, перенесли его в каморку. Покормив и осмотрев собак, Дед, уже с моей помощью, навёл в комнате порядок, и мы уселись за стол.

После всех впечатлений, которыми был полон день, я молча хлебал похлебку и даже с вопросами к хозяину не полез. А вы чего хотели? Чтобы после всего увиденного я начал что-то выяснять? Да у меня сил не хватит, чтобы все вопросы озвучить, не говоря о том, чтобы ещё и ответы на них выслушивать! Выпил кружку горячего травяного отвара и совсем размяк. Это всё свежий воздух виноват и впечатления. Сидел и смотрел на огонь в печи. Лампы старик убрал, оставив несколько свечей домашней выделки. Было слышно, как за окнами посвистывает ветер и повизгивают собаки.

– Дед…

– Чего тебе?

– А день сегодня какой? – лениво поинтересовался я.

– День? – старик прищурился. – Раз Сергей в путь отправился, значит, конец апреля.

– А число?

– Этого не скажу, – покачал головой Борисыч, – мне, паря, без надобности дни считать. Сколько их осталось – все мои.

– А говорят, к старости, наоборот, дни быстрее летят, – я попытался улыбнуться.

– Время сейчас медленное, – он сделал небольшую паузу, – неторопливое.

– Так уж и медленное? – поморщился я. – Мне кажется, что как раз наоборот. Года не идут, а мелькают.

– Может и так. Не чувствую.

Разговорчивый мне хозяин попался, ничего не скажешь. Каждое слово будто клещами вытягивать приходится. Эдак через пару месяцев и узнаю, как отсюда выбраться. Повисла долгая пауза. В такие моменты хорошо сигареты помогают. Закурили – вроде бы и молчите, а всё равно общим делом заняты. Тогда и тишина не тяготит.

– Эх, – я сглотнул слюну, – закурить бы. У тебя случайно табачку не найдётся?

– Табаку? – удивлённо спросил дед.

– Да.

– Табака нет. Уже и забыл, когда видел. Товар дорогой, редкий.

– Здоровый образ жизни, – вздохнул я. – Забыл… А год своего рождения помнишь?

– На склероз не жалуюсь, – Борисыч немного помолчал, словно и правда вспоминал.

– Лет шестьдесят, наверное?

– Осенью будет семьдесят шесть.

– Так ты какого года? – я прищурился.

– Тысяча девятьсот семьдесят шестого.

– Какого?!

– Одна тысяча девятьсот семьдесят шестого, – повторил дед и посмотрел на меня, словно на придурка. – Ты, что, малохольный или неграмотный?

– А сейчас какой? – с тупым видом спросил я.

– Год? – уточнил дед. – Две тысячи пятьдесят второй…

IV.

Если бы в этот момент появился дьявол и объявил мне, что буду следующим кандидатом на пост президента России, – и то я отреагировал бы спокойнее. По крайней мере, поражён был бы гораздо меньше.

– Какой год?!

– Ты, Лёша, на голову не падал? – с ехидцей спросил дед. – Очень, знаешь ли, похоже. Две тысячи пятьдесят второй. А тебе какой нужен?

– Не верю, – покачал головой я. – Бред!

– Да, один из нас точно бредит, – Борисыч прищурился и посмотрел на меня, словно на больного. Потом покачал головой и добавил: – Даже могу сказать, кто именно.

Следующие полчаса я не помню. Напрочь выпали из памяти, словно их стёрли. Говорят, такое бывает, когда организм переживает сильный шок. Старик о чём-то спрашивал, я машинально отвечал и задавал свои вопросы. Не дожидаясь ответа, бросал следующий, куда-то рвался, требовал доказательств. Очнулся оттого, что меня, как нашкодившего котёнка, швырнули лицом в снег.

– Охолони чуток, – надо мной, тяжело дыша, стоял Борисыч, – или ещё макнуть?

– Не надо, – стоя на коленях, отмахнулся я и провёл по лицу ладонью.

– Вот и правильно, – согласился со мной дед. – А будешь бузить и орать – выведу к реке и пристрелю, к бениной мамаше, чтобы мне раненого не тревожил. Ты понял, хабская твоя морда?

– Да…

– Прекрасно. Теперь поднимайся и пойдём в дом. Потолкуем…

Через полчаса, увидев книги, изданные в 2012 году, и газетные вырезки, датированные 2015 годом, – поверил. Значит, всё, происходящее со мной – не сон. Я на самом деле нахожусь в 2052 году. Даже произнести страшно. Слушал старика, а сам словно бродил в густом тумане. Казалось, мозги закипят, не справившись с этим потоком информации. Был бы кисейной барышней – хлопнулся в обморок, чтобы предохранители не перегорели. Потом медленно, будто выдираясь из вязкой трясины безсознания, начал задавать вопросы.

– А кто теперь скажет, с чего всё началось? – отмахнулся дед. – Столько лет прошло! Сам понимаешь: история – как продажная девка, вертят ею, как хотят. Пройдёт совсем немного времени – и найдут кого-нибудь виноватого. Назначат.

– Ну с чего-то началось?

– С чего? – грустно повторил старик и задумался. – Если ты про политическую ситуацию, то с попытки сделать невозможное. Точнее – с равновесия. Тебе в 2009 году сколько было? Тридцать четыре? Должен помнить про холодную войну.