С. Ярославцева - Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

• Название: Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом
• Автор: С. Ярославцева
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-055278-8, 978-5-271-21677-0, 978-5-226-00984-6

Когда древняя Москва располагалась на северных берегах реки Москвы, с южной стороны речной долины лежали леса с множеством мелких селений. Земли эти, девять веков назад принадлежавшие вятичам, постепенно вошли в состав Московского княжества. Большая часть их была объединена в XIX веке в Зюзинскую волость.

Автор книги, профессиональный литератор и журналист, скрупулезно исследуя в архивах историю этой волости, занимавшей территорию между современными Кунцевом и Братеевом, сумела показать яркую, непрерывную во времени картину развития региона, селений, их владельцев и крестьянских родов, составивших коренную часть населения села Зюзина.

Книга, исполненная в жанре документальной эпопеи, охватывает период от курганных времен вплоть до 1960 г., когда земли бывших подмосковных волостей вошли в черту столицы.

---

Тем временем подрастал родившийся 10 марта 1629 г. царевич Алексей Михайлович. Был в те времена обычай, что царские дети после рождения находились на попечении мамки и других женщин, а с пяти лет переходили на руки дядьки «для бережения и научения». Это была боярская должность, на нее или назначали боярина, или переводили в боярский сан нужного человека.

Дядькой царевича Алексея Михайловича стал Борис Иванович Морозов, еще будучи стольником. В феврале 1633 г., как записано в Дворцовых разрядах, когда государь «пошел к Троице в Сергиев монастырь», с ним был и малолетний царевич князь Алексей Михайлович, которого сопровождал дядька Борис Иванович Морозов[334]. Заботливый, энергичный, ответственный стольник, бывший всегда рядом, сумел показать себя, и 6 января 1634 г. его произвели в бояре одновременно с официальным назначением в дядьки. Стольник Глеб Иванович Морозов тем временем исполнял свои служебные обязанности: носил пить государю при встречах послов, сидел в золотых нарядах на положенном месте в государевой палате при гонцах и послах.

Царевичу Ивану Михайловичу, который родился в июне 1633 г., тоже нужен был дядька. И самым достойным ближним человеком оказался именно Глеб Морозов, который, как и прежде, часто помогал брату в его обязанностях. А Борис Иванович, приобретая наряды, игрушки и разные потешки для царевича Алексея, нередко учитывал и потребности подрастающего царевича Ивана. В 1637 г. 25 декабря, на Рождество Христово, пожаловал государь из стольников в бояре Глеба Ивановича Морозова одновременно с назначением в дядьки царевичу Ивану Михайловичу[335].

Но обязанности дядьки боярин Глеб Иванович Морозов исполнял недолго. Иван был болезненным ребенком, и в феврале 1639 г. его не стало.

Когда царь уходил из Кремлевского дворца в какой-либо поход, даже небольшой, он обязательно оставлял на Москве вместо себя важного сановника. В июле 1640 г. государь ходил к Спасу на Новое погребать дядю своего боярина Ивана Никитича Романова, а на Москве были оставлены «боярин Глеб Иванович Морозов да окольничий Ф.Ф. Волконской» (кстати, сосед Морозова по подмосковной даче: владелец сельца Изютина, через двести лет названного Волхонкой). Это стало как бы пробой сил, и весной 1642 г. государь назначил боярина Морозова воеводой в Великий Новгород. Михаил Федорович ждал жениха для своей старшей дочери Ирины – сына датского короля Христиана IV, на котором остановили свой выбор еще в 1640 г. Отец отпустил Вольдемара в Россию под видом обучения воинскому делу. В декабре 1643 г. Глеб Иванович с новгородцами устроил пышную встречу королевичу[336]. В Москве Михаил Федорович предложил Вольдемару жениться, одновременно поменяв веру, но королевич отказался. Из России же он смог выехать только после смерти царя, в 1645 г.

Царевичу Алексею было только 16 лет, когда скоропостижно, в одну ночь, 13 июля 1645 г. умер его отец. И на смертном одре Михаил Федорович завещал дядьке царевича боярину Борису Ивановичу Морозову быть руководителем и наставником молодого царя в делах государственного управления.

И с тех пор боярин надолго стал фактическим правителем государства. Возглавив Стрелецкий и Аптекарский приказы, а затем и приказ Большой казны, боярин Борис Иванович Морозов сосредоточил в своих руках контроль за стрелецким гарнизоном столицы и финансами государства. Не сложно было ему и вернуть из Великого Новгорода в Москву брата, которому требовалось срочно упорядочить вотчинные дела после смерти тестя князя Алексея Юрьевича Сицкого. И 26 июля 1645 г. новый царь Алексей Михайлович послал в Великий Новгород на место боярина Глеба Ивановича Морозова другого воеводу[337].

Бояре Морозовы – братья Глеб, Борис и их отец Иван Васильевич – уже к этому времени стали крупными вотчинниками (судя по результатам переписи 1646 г.)[338]. В частности, у Глеба Ивановича в 7 уездах было 16 селений, где в 800 дворах жило 1599 душ мужского пола. Борис Иванович ставил в своих селениях Арзамасского и Нижегородского уездов «железные заводы», «хамовные дворы», склады хлеба и поташа, «будные майданы» и винокуренные заводы. Селения там были много крупнее – в 8218 дворах четырех сел значилось 25 477 душ мужского пола, а в остальных его 14 селениях в 1042 дворах было записано 2740 душ мужского пола.

Скорее всего, именно по возвращении из Новгорода – в 1645– 1647 гг. – Глеб Иванович стал обустраивать свою новую вотчину сельцо Зюзино: расширил до двух десятин уже имевшийся при князе Сицком сад, в оврагах устроил четыре пруда с карасями, построил приличествующие ему боярские хоромы, которые состояли из двух белых горниц на подклетях и двух сеней[339].

С Авдотьей Алексеевной было прожито почти тридцать лет, а детей так и не завели (во всяком случае, не осталось об этом каких-либо сведений). На склоне лет неплохо бы пожить боярыне в благости. При ней, вероятнее всего, до 1648 г., возвел Морозов и деревянную церковь во имя тезоименитых ему и брату Борису святых князей русских Бориса и Глеба. Всю жизнь помнил он о том, что в далеком детстве в родительском сельце Воронине была деревянная церковь во имя Пресвятой Богородицы Казанской с приделом Бориса и Глеба, но давно разрушилась. А с тех пор как подарила государыня и великая старица Марфа Ивановна ему на свадьбу образ Бориса и Глеба, обложенный серебром, с венцами сканными, зрела в глубине души мечта – построить церковь во имя этих святых, во имя братской верности, а образ этот в той церкви поставить. Шел к концу пятый десяток жизни, пора было думать о вечности и, по обычаю, храм строить. Откладывать не стал. И церковь, и терем мастера срубили быстро.

Казалось бы, как они выглядели, сквозь толщу лет узнать невозможно. Но совсем недавно, рассматривая вновь самый древний документ, на котором отмечено село Зюзино – «Чертеж земель от Земляного города до речки Раменки», выполненный подьячим Поместного приказа Леонтием Антипиным в 1692 г., спустя много лет после жизни боярина Морозова, – я многократно увеличила электронную копию «Чертежа» и особенно три строения, обозначающие на «Чертеже» село Зюзино боярина князя Бориса Ивановича Прозоровского. Рисунок, конечно, мелкий, но при значительном увеличении видно, что в центре стоит деревянная церковь, справа от нее – деревянный терем, а слева – небольшое строение, возможно, недостроенное. Конечно, подьячий Леонтий Антипин, изучая детали дела, по поводу которого он составлял в 1692 г. чертеж, пользовался сведениями более ранними, приблизительно 1689– 1691 гг. Как известно (о чем будет сказано позднее), нижний храм каменной церкви Св. князя Владимира был освящен в 1688 г. И рисунок подьячего может служить подтверждением тому, что к 1692 г. каменный еще не был достроен – не было ни одного купола. А в Зюзине стояла та самая деревянная церковь, которую построил боярин Глеб Иванович Морозов. Это была двухэтажная церковь: верхняя – холодная – во имя тезоименитых братьям Морозовым святых князей русских Бориса и Глеба, а нижняя – теплая – во имя святого равноапостольного князя Владимира. Справа от церкви, в отдалении от нее, как бы в глубине усадьбы, стоял терем, тоже деревянный.

Деревянная церковь Святых князей Бориса и Глеба и деревянный терем, что построил боярин Глеб Иванович Морозов в селе Зюзине. Реконструкция выполнена по рисунку с «Чертежа земель от Земляного города до речки Раменки», выполненного подьячим Поместного приказа Леонтием Антипиным в 1692 г. Автор реконструкции С. Ярославцева, компьютерный дизайн – В. Касаткин

А у брата Бориса – вдруг новые затеи. С его подачи, как говорили, царь Алексей Михайлович собрался жениться на Марье Ильиничне Милославской, старшей дочери московского дворянина Ильи Даниловича Милославского, а сам Борис – на младшей, Анне.

16 января 1648 г. на свадьбе у государя «в отцово место» был боярин Борис Иванович Морозов, а «в материно место» – Авдотья Алексеевна, жена его брата боярина Глеба Ивановича, который был назначен оберегать спальню новобрачного царя Алексея[340]. Для Авдотьи Алексеевны это было самое высокое положение, которого могла достичь боярыня в те годы, и быть бы ей в числе первых приезжих боярынь. Ведь через десять дней Борис Иванович женился вторым браком на Анне Ильиничне Милославской и стал государю свояком. Государь пожаловал Борису Ивановичу к свадьбе свою отцовскую постелю со всем убором, а царица – три сорока соболей[341].

Но Авдотьи Алексеевны, вероятно, вскоре после этих событий не стало... Потому что уже через год, несомненно, после соответствующего траура, боярин Глеб Иванович Морозов вновь женился – на 17-летней Федосье Прокопьевне Соковниной, а в августе 1649 г. отбыл с молодой женой на воеводство в Казань, сменив там боярина Василия Петровича Шереметева[342]. Там в 1650 г. у них рождается сын Иван.

В Казани боярин Глеб Иванович воеводствовал три года[343]. По возвращении в Москву он не раз был у государева стола в Золотой палате, когда у Алексея Михайловича ел святейший Никон, патриарх Московский и всея Руси. Неоднократно боярин Глеб Иванович Морозов сопровождает государя в походах на польского и литовского короля Яна Казимера: в мае 1654 г., в феврале–мае 1655 г.[344], в мае 1656 г., когда в Смоленске государь после стола жаловал за службу в Литовском походе бояр и окольничих. Боярин Борис Иванович Морозов был в этих походах в почетной должности дворового воеводы, и ему государево жалованье: «шуба бархат золотной, кубок, да к прежнему окладу придачи 300 рублев», а боярину Глебу Ивановичу Морозову «шуба отлас золотной, да кубок, да к старому его окладу придачи 170 рублев».