Юрий Нестеренко - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Нестеренко
• Жанр: Научная Фантастика

---

нас окружает…

— Тем не менее, твоим первым движением было спасти его, а не

выяснить цвета его знамени, — заметил я вслух.

— Ты прав, — признала Эвьет, явно недовольная собой. — Как-то не

подумала, что он может быть с той стороны. Здесь уже довольно далеко от

границы графства…

— Войска опять пришли в движение, границы больше не актуальны, -

возразил я. — Он, кстати, тоже не подумал, что мы можем быть не из его

стана. Чуть было не рассказал нам, где расположены их части. Ему, должно

быть, просто не пришло в голову, что враги могут оказывать ему помощь…

— Обыщи его как следует, Дольф. Может, у него с собой какая-нибудь

секретная депешa.

Но никакой депеши у молодого Гринарда, погибшего столь нелепой

смертью, не оказалось. Его доспехи мне тоже были не нужны — по ряду

причин, включая и ту, что я не люблю таскать на себе лишнюю тяжесть, да

и толку от нее, как показывает практика, немного — а вот меч, фамильный

он или нет, я решил взять себе. Уж всяко лучше моей железяки, даже с

чисто эстетической точки зрения. Свой старый я решил просто бросить

здесь. В другое время я бы, наверное, все же попытался его продать в том

же Комплене (а заодно и стоивший явно больше доспех, и сбрую несчастной

Клаудии), но, имея полный кошель, туго набитый золотом и серебром, решил

не мелочиться и не обременять Верного лишним грузом. Хоронить мертвеца,

несмотря на укоризненный взгляд Эвелины, я, конечно же, тоже не стал. Я

лишь уложил его ровно и воткнул в изголовье свой старый меч -

вертикально, на манер креста; такова была максимальная дань

бессмысленным условностям, которую я согласен был заплатить.

Мы вновь выехали на дорогу, по-прежнему безлюдную, на сколько

хватало глаз (малолетние бандиты, очевидно, скрывались где-то в дебрях

травы), и продолжили наше путешествие по описанному Гюнтером маршруту.

Вскоре мы, наконец, покинули пределы земель, опустошенных мятежом; вновь

стали попадаться бедные, но все же не лишенные жителей деревеньки. К

вечеру мы выехали к постоялому двору, больше напоминавшему деревянный

форт, обнесенный крепким и высоким частоколом; ворота были заперты, и

мне пришлось довольно долго стучать в них кулаками и ногами, прежде чем

с той стороны кто-то подошел, шаркая ногами, и, осмотрев нас через щель,

более походившую на бойницу, сиплым голосом изрек:

— Беженцев не принимаем!

— Мы не беженцы! — оскорбленным тоном возразил я.

— У вас одна лошадь на двоих.

— Нам так удобней. И вообще, это не ваше дело. Вам что, не нужны

наши деньги? — я поднес к его смотровой щели золотой. Демонстрировать

более крупные богатства было небезопасно.

— Ладно, проходите… — донеслось спустя несколько мгновений, и

заскрипел отодвигаемый засов.

Отперевший нам ворота (и тотчас вновь задвинувший засов, едва мы

вошли) оказался средних лет бородатым мужичонкой, единственной

примечательной чертой коего были ноги, точнее, обутые в грубые башмаки

ступни: они словно достались ему от человека на две головы выше ростом.

Этими лапищами он загребал при ходьбе, поднимая пыль. На поясе у

мужичонки висел не то длинный кинжал, не то короткий меч — что, прямо

скажем, не входит в обычный наряд трактирного слуги, но в наше время

чего только ни насмотришься.

В трапезной зале с маленькими мутными окнами царил полумрак — не

иначе, здесь экономили свечи. Я заметил, кстати, что в качестве люстры

тут используют тележное колесо, подвешенное на трех цепях под потолком.

За одним из столов сидели какие-то крестьяне, все — мужчины; угрюмо и

сосредоточенно они в молчании хлебали деревянными ложками из мисок

какое-то не слишком аппетитное, зато, очевидно, дешевое варево. Иных

гостей в зале не было. За монументальным прилавком, об который, должно

быть, во время трактирных драк разломали не один табурет, было темнее

всего, ибо в этой части помещения окон не имелось вовсе. Все же сумрак

был еще не настолько густым, чтобы скрыть очертания грузной седоволосой

фигуры, сидевшей по ту сторону прилавка.

— Это хозяин? — спросил я у приведшего нас.

— Да, но ужин и комнату у меня заказывайте…

— Я предпочитаю договариваться с хозяевами, а не со слугами, -

холодно возразил я, направляясь к прилавку. Ногастый, однако, топал

рядом, вероятно, не потеряв еще надежды сорвать с меня лишние несколько

хеллеров.

Коротко поприветствовав трактирщика, я сообщил ему наши скромные

потребности — ужин без вина для нас, овес для коня и комната с двумя

кроватями на одну ночь — и спросил о цене. Тот кивнул, но ничего не

сказал, а заговорил опять-таки ногастый:

— Комнаты всякие есть, на втором попросторней по четвертаку, на

третьем потеснее и попроще за пятнарик, свечи отдельно. Мера овса

дешевле чем в гривенник не обойдется, сами знаете — засуха…

— Любезный, я не с тобой разговариваю! — возмутился я, но хозяин

постоялого двора лишь снова кивнул, подтверждая полномочия своего слуги.

До меня стало доходить. Выслушав местные цены, явно завышенные по

сравнению с качеством услуг (но что поделать — так сейчас везде, кроме

совсем уж кошмарных притонов), я заказал ужин (бобы и яичницу с луком -

мясо здесь стоило совсем запредельно, как видно, скота в округе почти не

осталось) и комнату на третьем этаже. Я не из тех, кто шикует, даже

когда у меня есть деньги. Эвьет тем более не привередничала, наслаждаясь

уже одним запахом свежезажаренной яичницы — в лесу она, правда, нередко

питалась птичьими яйцами, но обычно выпивала их сырыми.

Мы сели поближе к окну, выходившему на закат; впрочем, вечерний

свет, пробивавшийся сквозь толстое — явно местного кустарного

производства — и вдобавок грязное стекло, выглядел скорее зловеще, чем

красиво. Ужин нам принес все тот же слуга, и, когда он ставил тарелки, я

негромко спросил его, верно ли я понял, что его хозяин немой.

— Да, — буркнул тот, — а что?

— Да ничего, — пожал плечами я. — Просто ни разу не видел, чтобы

немые становились трактирщиками. Повар или конюх — куда ни шло, а…

— А как трактирщики становятся немыми, вы видели? — сердито перебил

слуга.

— А, так он лишился речи в результате… травмы? — понял я.

— Ну да. Кажется, ученые доктора так это называют.

— Такие случаи могут быть излечимы, — заметил я, чувствуя

профессиональный интерес. — Если это последствие психического

потрясения…

— Нет, это последствие ножа, которым ему отрезали язык, — грубо

оборвал мои догадки слуга.

— Кто? — только и произнес я.

— Солдаты. За то, что он требовал с них плату за постой. И отрубили

руку, которую он протягивал за деньгами. Вы, чай, и не заметили?

— Чьи солдаты? — мрачно осведомилась Эвьет.

— А черт их знает! Вроде бы наши, — ему, похоже, даже не приходило

в голову, насколько неуместно звучит слово "наши" в таком контексте. -

Хотя в Комплене я слышал, как глашатай господина графа вещал, что все

беззакония на наших землях чинят грифонцы, которые специально

притворяются йорлингистами. Ну, городские, может, в это и впрямь

верят… — скептически качнул головой он. — Им там, за стенами, хорошо.

Они настоящей войны не нюхали.

— Мне жаль твоего хозяина, — сказал я.

— А, чего уж теперь жалеть, — махнул рукой слуга. — Повезло еще.

Могли вообще заведение спалить. Тогда куда? Только милостыню просить, а

кто ж подаст? И без того калеки на каждом углу… Только он мне не

хозяин. Он мой зять.

— Вот как? — удивился я. — Мне показалось, он старше тебя.

— Ну да. А что ж я, девку за молодого обормота выдавать буду, у

которого что в голове, что в кармане — ветер? Который сегодня по бабам

бегает — бабы-то нынче до этого дела голодные, мужиков на всех не

хватает — а завтра вообще на войне сгинет и жену брюхатой бросит? Нет

уж, тут человек солидный, с собственным делом. А что языка и руки нет,

так детей не руками делают…

— И дети, значит, есть?

— Нету, — вновь помрачнел тесть трактирщика. — Третий уже мертвым

родится.

— При таком возрасте отца это неудивительно, — констатировал я.

Он посмотрел на меня, как всегда смотрят на человека, говорящего

неприятную правду, и пробурчал:

— Заболтался я с вами. Плату извольте внести.

Я отсчитал ему оговоренную сумму без всякой прибавки от себя — на

каковую он, очевидно, рассчитывал, рассказывая мне все это. Однако я не