Рут Ренделл - Поцелуй дочери канонира

• Название: Поцелуй дочери канонира
• Автор: Рут Ренделл
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-15899-5

Пятнадцать секунд он не отводил глаз… На большом, метра три длиной, обеденном столе расставлено серебро и стекло. В тарелках еда, скатерть красного цвета. Могло показаться, что скатерть — из алого шелка, если бы не осталась белой та ее часть, что была ближе к окну, там, куда не докатился красный разлив. На середине же, где красный был всего гуще, лицом вниз лежала женщина, которую смерть застала за столом или у стола. Напротив, откинувшись на стуле, застыла вторая мертвая женщина — ее голова запрокинулась, и длинные темные волосы рассыпались за спиной. Платье на ней было таким же красным, как и скатерть, будто она специально подбирала его под цвет. В комнате между тем больше не было ни мертвых, ни живых. Только два тела и алый шелк между ними…

Знаменитый инспектор Вексфорд возвращается к российскому читателю в романе Рут Ренделл «Поцелуй дочери канонира». Впервые на русском языке.

---

Давина Флори, продолжала мисс Карвер в том же ключе, конечно, была необыкновенно успешной и знаменитой женщиной, но ведь ей не пришлось пробиваться, не так ли? Поступление в Оксфорд было естественно, учитывая, что она была умна, семья не знала недостатка в деньгах, а папа был профессором в том же Оксфорде. Она была замечательным ландшафтным дизайнером? Но и земли, и деньги на их устройство сами упали к ней в руки, когда она вышла замуж за Десмонда Флори. Потерять мужа в самом конце войны было, конечно, горько, но горечь потери, несомненно, смягчалась тем, что вдова унаследовала огромный загородный дом и немалое денежное состояние.

Довольно язвительно писала Вин Карвер и о недолгом втором браке Давины. Зато когда она перешла к путешествиям и книгам, к непревзойденным по глубине политическим и социологическим исследованиям Восточной Европы, предпринятым Давиной в самые трудные и опасные времена, здесь у Вин остались только похвалы. Рассуждая об «антропологических» книгах Давины Флори, которым дали начало ее путешествия, журналистка обращалась в собственное прошлое и в милом и сладком ностальгическом тоне вспоминала о своих студенческих днях, когда, около двадцати лет назад, читала первые две книги Давины: «Полчища мидян» и «Простой человек в Афинах». Свое восхищение этими книгами она сравнивала с чувствами, которые вызвал у Китса Чапменов перевод Гомера, и даже цитировала строки Китса о Кортесе, который «взошел на пик и вдруг увидел Тихий океан»[5].

В конце, но не мимоходом, журналистка рассказала о «Последней из девяти колпиц», первом томе автобиографии Давины. Здесь Вексфорд, к собственному удовольствию, нашел подтверждение своей догадке о том, что название книги — строчка из «Двенадцатой ночи» Шекспира. За кратким изложением того, как описаны в этой книге детство и юность Давины, последовало мимолетное упоминание о ее встрече с Харви Коуплендом и под занавес — несколько слов, совсем немного, о ее дочери Наоми Джонс, совладелице кингсмаркэмской галереи ремесел, и внучке, унаследовавшей имя писательницы.

В последних строчках статьи Вий Карвер строила догадки о том, каковы у Давины шансы попасть в список жалуемых титулом кавалерственной дамы, и считала такую вероятность достаточно высокой. По ее мнению, через год-другой мисс Флори должна была стать дамой Давиной. Обычно, пояснила тут мисс Карвер, ждут, «пока тебе не исполнится восемьдесят, чтобы не ходил в аристократах слишком долго».

Но жизни Давины Флори не хватило на это — ее жизнь оборвалась, она умерла не своей, самой злой, насильственной смертью. Вексфорд, все еще сидевший в комнате происшествия, отложил газету и взялся изучать распечатку списка пропавших драгоценностей, который составил Джерри Хайнд. Вещей там было немного, но те, что были, стоили, вероятно, довольно дорого. Окончив, Вексфорд двинулся через двор к дому.

В холле уже вымыли — там разило дезинфекцией, запах напоминал смесь лизола и лаймового сока. Бренда Харрисон расставляла по местам вещи, переставленные во время уборки. На ее не по возрасту морщинистом лице застыло выражение крайней сосредоточенности — несомненно, и послужившее в свое время причиной появления ранних морщин. На третьей ступени лестницы, на холсте, покрывавшем ковер, видимо, уже не подлежавший очистке, сидела голубая персидская кошка по кличке Куинни.

— У меня хорошие новости для вас, — сказал Вексфорд. — Дейзи идет на поправку.

Но она уже знала это.

— Мне сказал один из ваших людей, — ответила она без воодушевления.

— Миссис Харрисон, а давно ли вы с мужем здесь работаете?

— Скоро десять лет.

Это удивило инспектора. Десять лет — это срок. После такого долгого общения он мог бы ожидать от них несколько большего участия к семье хозяев, каких-то чувств.

— Выходит, мистер и миссис Коупленд были хорошими хозяевами?

Бренда пожала плечами. В этот момент она протирала пыль с красно-синей фарфоровой совы от «Краун Дерби» и не заговорила, пока не поставила ее обратно на полированную деревянную полку. Потом ответила задумчиво, словно к своему ответу она пришла после основательного размышления:

— Они не важничали. — И, помедлив, добавила: — Во всяком случае, с нами.

Кошка встала, потянулась и медленно двинулась к инспектору. Остановившись перед ним, ощетинилась, кинула на него злобный взгляд и вдруг внезапно бросилась вверх по лестнице. Через секунду-другую сверху раздался шум — будто лилипутская лошадка галопом скакала по коридору, врезаясь в стены, опрокидывая и катая предметы.

Бренда Харрисон зажгла лампу, потом другую.

— Куинни всегда так носится в это время.

— Ничего не сломает?

Смутная улыбка преобразила ее черты, раздвинув на дюйм уголки рта, и Вексфорд понял, что она из тех людей, для кого наблюдение за повадками животных составляет развлечение. У таких чувство юмора удовлетворяется почти исключительно котятами в капорах, песиками за карточной игрой и обезьянками, пьющими чай с плюшками. И это для них прежде всего существуют цирки.

— Поднимитесь через полчасика, — ответила она, — и вы даже не поймете, что она там была.

— А так всегда бывает в этот час? — Вексфорд посмотрел на свои часы: без десяти шесть.

— Чуть раньше, чуть позже, ну а вообще да. — Бренда бросила на него косой взгляд и еле заметно усмехнулась: — Она, конечно, соображает дай бог каждому, но в часах она все-таки не разбирается, верно?

— Я хотел спросить у вас еще кое-что, миссис Харрисон. Вы не видели здесь в последние дни или даже недели никого чужого? Незнакомых людей? Или тех, кого бы вы не ожидали встретить в доме или в поместье?

Она подумала немного и покачала головой:

— Вам бы спросить Джонни. Джонни Габбитаса, да. Он ходит по лесам, он всегда на улице.

— А давно ли он здесь?

И опять ответ удивил Вексфорда.

— Где-то год. Постойте, по-моему, год будет в мае.

— Если вспомните что-нибудь — что-то странное или необычное, — вы, разумеется, сообщите нам, да?

Тем временем стемнело. Пока Вексфорд шел в обход западного крыла, по сигналу таймера зажглись прожекторы под стеной. Инспектор замедлил шаг. Он смотрел на недальний лес и на выбегавшую из него дорогу. Вчера вечером по этой дороге сюда приехали двое. А не по этой, так по короткой. Никак иначе они не могли бы сюда попасть. Почему никто из четверых не слышал машину? Или кто-то слышал? Но трое были мертвы и уже ничего не могли рассказать. Даже если кто и услыхал машину; он не сказал об этом, либо Дейзи не уловила этого замечания. Это все, что он мог узнать и когда-либо узнает. Однако завтра Дейзи расскажет ему больше.

Двое в машине увидели впереди освещенные окна дома. К восьми вечера прожекторы горели уже два часа, огни в доме — и того дольше. Проехали во двор, через воротца в стене… Но ведь машина могла не подъезжать к дому, а свернуть перед воротами налево… Налево, потом направо — и выехать на дорогу, где он сейчас стоит, на дорогу, что, пройдя в двадцати ярдах от западного крыла, сворачивает к хозяйственным помещениям и черному ходу, огибает сад за шпалерами деревьев и ныряет в бор, по которому тянется до дома Харрисонов и Джона Габбитаса.

Такой маршрут предполагает хорошее знание Танкред-Хауса и окрестностей. И осведомленность о том, что задняя дверь по вечерам остается незаперта. Если машина с убийцами проехала этим маршрутом и остановилась у задней двери, тогда в столовой ее могли не услышать и, пожалуй, не должны были слышать. Но Дейзи слышала, как второй, который не показался ей, завел машину во дворе, после того как первый на ее глазах расстрелял всю семью, а потом — и ее саму.

Возможно, второй вышел через заднюю дверь и подогнал машину к парадному подъезду. Он покинул дом, когда услышал звуки наверху. Тот, кто стрелял в Дейзи, видимо, тоже услышал их, и именно потому не сделал последнего выстрела, который убил бы ее. Причиной шума сверху была, конечно, Куинни, но те двое не могли этого знать. Скорее всего, ни один из них не поднимался на третий этаж, но они знали, что этаж там есть, и поняли, что наверху мог оказаться кто-то еще.

Такая версия вполне удовлетворила бы Вексфорда, если бы не одно «но». Вексфорд стоял у края дороги, обернувшись к воротам, и раздумывал об этом единственном несоответствии. Вдруг мелькнул свет фар, и из лесу по главному проезду выехала машина. Не достигши ворот, огни фар свернули влево, и в свете, падавшем из дома, инспектор разглядел «лендровер» Габбитаса.

Увидев, кто стоит на дороге, Габбитас затормозил и опустил стекло.

— Вы меня ждете?

— Я хотел бы кое о чем поговорить. Можете уделить мне полчаса?

Вместо ответа Габбитас потянулся к пассажирской двери и открыл ее. Вексфорд взялся за дверцу.

— Давайте проедем к конюшне, хорошо?

— А не поздновато будет?