Рут Ренделл - Поцелуй дочери канонира

• Название: Поцелуй дочери канонира
• Автор: Рут Ренделл
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-15899-5

Пятнадцать секунд он не отводил глаз… На большом, метра три длиной, обеденном столе расставлено серебро и стекло. В тарелках еда, скатерть красного цвета. Могло показаться, что скатерть — из алого шелка, если бы не осталась белой та ее часть, что была ближе к окну, там, куда не докатился красный разлив. На середине же, где красный был всего гуще, лицом вниз лежала женщина, которую смерть застала за столом или у стола. Напротив, откинувшись на стуле, застыла вторая мертвая женщина — ее голова запрокинулась, и длинные темные волосы рассыпались за спиной. Платье на ней было таким же красным, как и скатерть, будто она специально подбирала его под цвет. В комнате между тем больше не было ни мертвых, ни живых. Только два тела и алый шелк между ними…

Знаменитый инспектор Вексфорд возвращается к российскому читателю в романе Рут Ренделл «Поцелуй дочери канонира». Впервые на русском языке.

---

— Нет, пожалуйста, не говорите этого. Не говорите, что я молода, что у меня все впереди и что это пройдет. Не говорите, что время замечательный лекарь и что через год в этот час все это будет уже в прошлом. Не надо.

Кто-то уже сказал ей все это. Врач? Больничный психолог? Николас Вирсон?

— Хорошо, не буду. Расскажите, что было после того, как вы приехали домой.

Она помолчала, глубоко вздохнула.

— У меня там есть телефон. Думаю, вы заметили. Наверное, вы им сейчас пользуетесь. Мне позвонила Бренда и спросила, не хочу ли я чаю, а потом принесла чай с печеньем. Я читала. Мне нужно много готовиться, у меня экзамены в мае. Вернее, должны быть экзамены. — Векстфорд промолчал. — Я не интеллектуалка. Давина так думала просто потому, что я — ну, довольно способная. Она не могла вынести мысли, что я буду такой же, как мама. Извините, вам это, конечно, неинтересно. И в любом случае это уже не имеет никакого значения. Давина просила нас переодеваться к ужину. Не наряжаться, а просто переодеваться. Мама… мама приехала на своей машине. Она работает в галерее прикладного искусства. Вернее, она совладелица галереи прикладного искусства, а вторую женщину там зовут Джоан Гарленд. Галерея называется «Гарлендс» [7]. Вам это, наверное, кажется пошлым, но Джоан правда так зовут. Так что, думаю, это нормальное название… Мама вернулась на своей машине. Давина и Харви, кажется, были дома весь вечер, но я не знаю точно. Бренда должна знать… Я пошла к себе в комнату надеть платье. Давина говорила, что джинсы — это униформа, и носить их нужно как форму — то есть для работы. Остальные были в «сер шо», пили аперитивы.

— Где?

— Serre chaude. Это по-французски «оранжерея», мы всегда ее так называли. Лучше, чем говорить «теплица», как вы думаете?

Вексфорд думал, что все это звучит вычурно, но промолчал.

— Мы всегда подаем напитки там или в гостиной. Знаете, немного хереса, или апельсиновый сок, или газированную воду. Я всегда пью газированную воду, и мама тоже. Давина говорила о поездке на Глайннборнский фестиваль, где она состоит… состояла членом жюри — или другом, или кем-то там еще. Она ездила туда по три раза в год. И точно так же — в Альдебург, Зальцбург, на Эдинбургский фестиваль… У нее уже были билеты, и она спрашивала Харви, что ей заказать на обед. Обеды там нужно заказывать за несколько месяцев, если не хочешь ехать, как на пикник. Мы никогда не ездим — ведь будет ужасно, если пойдет дождь. Вот об этом они и говорили, когда заглянула Бренда и сказала, что ужин подан и она уходит домой. Я заговорила с Давиной о ее поездке во Францию. Через две недели ей нужно было участвовать в какой-то литературной телепрограмме в Париже, и она хотела, чтобы вместе с Харви с ней отправилась и я. У меня это как раз будут пасхальные каникулы. Но я как-то не хотела ехать, и вот сказала ей, что не поеду, и… впрочем, вам это неинтересно.

Дейзи поднесла руку к губам. Она смотрела на инспектора и сквозь него. Вексфорд сказал:

— Это очень трудно осознать, я знаю. Даже если сам там был и все видел. Вам понадобится время, чтобы понять, что произошло.

— Нет, — ответила она безучастно. — Это нетрудно осознать. Для меня это реальность. Проснувшись сегодня утром, я тут же все вспомнила. Знаете, — она передернула плечами, — как это всегда бывает: какой-то миг еще приходишь в себя. Но сейчас не так — я каждую секунду помню, что со мной случилось. Это никогда не пройдет. Николас сказал, что у меня путаются мысли, но это абсолютно не так. Ладно, это неважно. Продолжим. Я слишком отвлеклась… Стол обычно накрывала моя мать. Бренда оставляла нам ужин в столовой на тележке. Вино мы пили только на уикенд, в этот раз на столе была бутылка «бадуа» и кувшин яблочного сока. Из еды было — дайте вспомнить — картофельно-луковый суп, типа «виши», только горячий. Хлеб, конечно. Мы съели суп, и мама убрала тарелки и стала подавать второе. Это была рыба — камбала или палтус или что-то другое. Можно это назвать «палтус по-домашнему», если он под соусом и с картофельным пюре?

— Не знаю, — Вексфорду, помимо всего прочего, стало смешно. — Это неважно. Я представил.

— Ну вот, это была такая рыба, только с морковкой и фасолью. Мама положила всем, села, мы начали есть. Мама не успела и притронуться к еде. Она сказала: «Что за звуки? Как будто кто-то ходит наверху!»

— Но машину вы не слышали? Никто не слышал?

— Никто не сказал. А мы ведь ждали машину. Правда, не в ту минуту. Она должна была приехать позже — в четверть девятого. Но, знаете, она всегда приезжает раньше. Это едва ли не хуже, чем обычная необязательность, — всегда по меньшей мере на пять минут раньше.

— Кто, кто? О ком вы говорите, Дейзи?

— О Джоан Гарленд. Она приезжала к маме. Был вторник, а по вторникам они с мамой проверяли бухгалтерию. Сама Джоан не справилась бы, в арифметике она полностью беспомощна, даже с калькулятором. Она всегда привозила бухгалтерские книги, и мама работала с ними: налог на добавленную стоимость и все прочее…

— Понял. Давайте продолжим.

— Мама сказала, что наверху какие-то звуки. А Давина сказала, что это, наверное, кошка. А потом раздался такой грохот, какого никогда не бывает от Куинни. Будто что-то рухнуло на пол. Я теперь думаю, что это, наверное, выдернули ящик из туалетного столика. Харви встал и сказал, что пойдет посмотрит. Мы продолжили есть. Помню, мама посмотрела на часы и сказала что-то про то, как она хотела бы, чтобы Джоан приезжала на полчаса позже, а то ей приходится есть второпях. И тут раздался выстрел, а следом второй. Ужасный грохот… Мы вскочили на ноги. Мама и я. Давина осталась сидеть. Мама что-то закричала. Пронзительно так Давина молчала и не двигалась. Только так комкала в руках салфетку. Стиснула ее. Мама стояла против дверей и смотрела, а я отодвинула стул и пошла к выходу — или мне кажется, что пошла. Может быть, я только хотела пойти, а на самом деле не сдвинулась с места. Мама сказала: «Нет, нет» — или: «Нет, не надо». Или что-то такое. Я замерла и так и стояла там, будто приросла к полу. Давина обернулась к дверям. Тут он и вошел… Харви оставил дверь полуоткрытой, ну… приоткрытой. Тот распахнул ее пинком и вошел. Я пытаюсь, но не могу вспомнить, закричал ли кто-нибудь из нас. Не знаю. Скорее всего, мы кричали. Он… он выстрелил Давине в голову. Держал пистолет двумя руками, как показывают… По телевизору, я имею в виду. Потом он выстрелил в маму… Что было дальше, я помню неясно. Я изо всех сил стараюсь вспомнить, но что-то не пускает. Наверное, так и бывает, когда с тобой такое случится, но я предпочла бы вспомнить. Мне кажется, я бросилась на пол, припала к полу. Помню, услышала, как завелась машина… Это был тот, второй, который ходил наверху. А тот, что стрелял в меня, все время был внизу, и когда он открыл стрельбу, первый поскорее выскочил на улицу и завел машину. Так я думаю.

— Который стрелял — вы можете описать его?

Инспектор затаил дыхание в ожидании ответа, испугавшись, что она не запомнила, что и это спрятал и затер пережитый шок. Мысленное усилие, болезненное, почти невыносимое воспоминание исказили, едва не перекосили ее лицо. Потом оно прояснилось — как будто на нее снизошел покой. Момент какого-то внутреннего освобождения смягчил черты.

— Я опишу его. Я могу. Я заставлю себя это сделать… Насколько я видела его. Он был… не очень высокий, но крупный, крепкого сложения. Совсем светлый — я имею в виду, у него были светлые волосы. Лицо закрывала маска.

— Маска? А может, капюшон? Или чулок на лице?

— Не знаю… Этого не знаю. Я пыталась вспомнить, понимая, что вы об этом спросите, но я не знаю. Я видела волосы. Светлые, короткие, густые, довольно густые светлые волосы. Если бы он был в капюшоне, я бы не могла увидеть его волосы, правда? Знаете, какое у меня сложилось впечатление?

Вексфорд покачал головой.

— Что это была такая маска, какие надевают, когда смог, выбросы, назовите как угодно. Или такого типа, как у лесников, когда те орудуют бензопилой… Волосы и подбородок я видела. Видела уши — но это были обычные уши, не большие, не оттопыренные, ничего особенного. И подбородок обычный — ну разве что там была ямочка. Небольшая такая.

— Дейзи, вы все сделали правильно. Замечательно, что вы все это успели заметить, прежде чем он в вас выстрелил.

При этих его словах девушка закрыла глаза, и лицо ее исказила гримаса. Вексфорд понял, что говорить о том, как убийца стрелял в нее, она пока не в состоянии. Инспектор осознавал, как тяжко ей было думать, что и она лишь чудом не осталась навеки у того жуткого стола.

Открылась дверь, и в палату заглянула медсестра.

— Все нормально, — сказала Дейзи. — Я не устала. Я не переутомляюсь.

Сестра исчезла. Дейзи глотнула еще лимонаду.

— На основании того, что вы смогли мне рассказать, мы сделаем примерный портрет преступника, — сказал Вексфорд. — А когда вам станет получше и вы отсюда выйдете, я попрошу вас изложить все это еще раз и подписать заявление. Если вы согласитесь, мы запишем весь рассказ на пленку. Я знаю, что это будет тяжело, но не торопитесь сейчас говорить «нет», подумайте.