Георг Лукач - Исторический роман

• Название: Исторический роман
• Автор: Георг Лукач
• Издательство: Литературный критик
• Жанр: Философия
• Год: 1937

Литературный критик, 1937, № 7, 9, 12; 1938, № 3, 7, 8, 12.

---

Это положение таит в себе немало опасностей; а влияние меньшевистской идеологии еще увеличивало трудности, стоящие на пути революционизирующихся демократических писателей. Излишние силы, затраченные современными передовыми художниками, могут служить хорошим мерилом того вреда, какой нанес меньшевизм всей мировой культуре нашего времени.

Вспомните быстрое развитие Максима Горького от стихийного протеста (в ранней юности) до сознательного пролетарского гуманизма; какую помощь он получал при этом от Ленина, от большевистской партии, от товарищеской большевистской критики, отмечавшей его идейный рост, его художественные успехи и объяснявшей, в чем состоят его отдельные непоследовательности и ошибки! Рабочее движение западноевропейских стран не могло в прошедшие десятилетия оказать такую поддержку антибуржуазным писателям. Даже левое, оппозиционное крыло социал-демократии страдало целым рядом идеологических пороков; один из важнейших среди них — это непонимание задач, которые ставит перед социалистической пролетарской революцией необходимость попутно завершить революцию буржуазно-демократическую, пренебрежение к традициям революционной демократии и связанное с ним псевдопролетарское и псевдомарксистское, а на деле радикально-буржуазное, узко-сектантское отношение к культуре и культурному наследству.

Вот почему возрождение революционно-демократического духа в немецкой литературе последнего времени давалось с таким трудом. Либеральные компромиссы, с одной стороны, богемски-анархическое голое отрицание, с другой, воздвигли ему немало препятствий. Это обязывает нас, когда мы анализируем эволюцию крупных антифашистских писателей и отмечаем у них временные уклонения в сторону сомнительных идеологических направлений, всегда иметь в виду характер всего идеологического развития демократической Германки (в значительной Мере и других стран Европы) в конце XIX-начале XX века. Крушение режима Гогенцоллернов и установление Веймарской республики могли вызвать, в этом смысле, только известное движение вперед, но не решительный перелом: либеральные предрассудки оставались еще в полной силе.

Перелом наступил лишь тогда, когда половинчатое, оппортунистическое поведение социал-демократии и трусость либералов облегчили победу фашистской реакции, когда, вследствие этого либерального компромисса с реакцией и сектантского отрыва от народа, Германия оказалась в руках черносотенцев и варваров. Он наступил, когда социальные контрасты обозначились с неслыханной резкостью, и демократическая интеллигенция, страдающая от фашистских насилий над своей страной (или, — в странах, где фашизм атакует существующий строй, — опасающаяся возможного торжества этих погромщиков), увидела действительную надежду человечества в расцвете социалистической демократии в Советском Союзе, в победах народного фронта в Испании, Китае, в антифашистском движении ряда западных стран. Все эти события подготовили западную демократическую интеллигенцию к тому, чтобы лозунги и организационно-политические мероприятия VII конгресса Коминтерна, разъяснения товарищей Сталина и Димитрова о духе и задачах современной демократии, Сталинская социалистическая Конституция СССР произвели в ее мировоззрении глубокий принципиальный сдвиг.

Вся литературная продукция предыдущих лет носит на себе следы медленного возврата к традициям революционного демократизма. Но, несмотря на медленность, это все-таки движение вперед, и притом движение исторически значительное; поэтому было бы неверно обращать внимание только на слабые стороны этой современной литературы.

Путь к преодолению либеральной, ненародной идеологии отражается и в историческом романе антифашистских гуманистов. Мы говорили уже о том, что проблемы народной жизни изображаются в нем преимущественно "сверху" и что сам народ играет в нем заметную роль лишь постольку, поскольку, запросы и действия народа непосредственно связаны с теми решениями, которые принимаются в образованных общественных "верхах", с переживаниями героев, к этим "верхам" принадлежащих. Но исторический роман современных гуманистов вступил в прямую борьбу с буржуазной литературой упадочного периода. Он тесно связан с актуальными проблемами общественной борьбы и рассматривает историю в их свете, как предисторию современности. Это является значительным шагом вперед и показывает, что возрождение исторического романа уже началось.

Нo только началось. Если бы оно завершилось, восстановились бы и лучшие традиции классической литературы. Между тем, кратко подводя итог сказанному выше нельзя не признать, что новый исторический роман видит в прошлом не столько конкретную общественную предисторию современной народной жизни (по примеру писателей-классиков), сколько отвлеченную предисторию новых гуманистических идей.

Скорее умозрительное, чем конкретно-историческое отношение таких литературных произведений к современной жизни неизбежно влечет за собой ошибки в понимании отдельных исторических течений и личностей, а следовательно, и отступление от той великолепной исторической верности, которая была главной силой классического романа. Кроме того, чрезмерная умозрительность и обусловленное ею прямолинейное понимание связи прошлого с современной жизнью сообщает всему художественно изображенному миру более или менее отвлеченный характер.

Когда исторический роман, подобно роману классиков, представляет собой конкретную предисторию современного общества, народная жизнь, выведенная в нем, является самодовлеющей ценностью. В этом случае живая связь прошлого с настоящим заключена в самом предмете изображения, то есть, другими словами, она, с художественной точки зрения, объективна, выражена в художественном образе и никогда не разрушает общественно-исторической и психологической правды. (См. выше о роли "необходимого анахронизма" и его границах.) Господствующее же сейчас чрезмерно прямое и умозрительное понимание исторической связи имеет внутреннюю, тенденцию превратить прошлое в подобие настоящего, навязать прошлому такие характеры, цели и мысли, которые противоречат самой сущности исторически конкретного содержания и подлинной (не только формальной) художественной цельности произведения.

Может показаться парадоксом, но в действительности это именно так: слишком прямая трактовка связи прошлого с современностью ослабляет и абстрагирует также и злободневные проблемы, выдвинутые на первый, план. Яснее всего это видно в романе Фейхтвангера "Лже-Нерон". Быть может, нет ни одного художественного произведения, порожденного более горячей ненавистью к фашизму Сатирический пафос, приближающий этот роман к старым литературным образцам революционно-демократической борьбы против врагов народа, — не единственное достоинство этого романа Фейхтвангер в нем изображает народное движение более конкретно, чем в "Иудейской войне", даже чем во второй части этого цикла. Правда, и здесь народ, определяющий события, отодвинут на задний план, образы вождей занимают передний план, но все же народ изображен здесь конкретней и диференцированней, чем в прежних сочинениях Фейхтвангера. Тем не менее при всех своих достоинствах, этот роман представляет собой в целом лишь уподобление: мы видим, как, используя крупнокапиталистические интриги, в руководство народным движением пробирается патетический паяц и долго, обладает почти диктаторской властью, которая исчезает без следа, как только народ прозревает Убийственно меткая сатира на Гитлера и его псевдонародных демагогов Острота и меткость сразу разгадываемой аллегории дает "Лже-Нерону", этому блестящему памфлету, реальное значение в антифашистской агитации которая является основной задачей современной гуманистической литературы.

Но чего недостает этому действенному и интересному произведению? Мы полагаем, подлинно конкретного и глубокого понимания современности.

Тот факт, что пустопорожний и, извращенный комедиант и его сподвижники, вполне его достойные, владычествуют ныне в Германии, является предметом гнева и возмущения миллионных масс; сознательная часть этих масс — надежда всего германского народа — ведет ежедневно трудную и опасную борьбу для того, чтобы свергнуть это господство, Фейхтвангер выражает, таким образом, чувства и мысли, широко распространенные в немецком народе. Он дает, однако, выражение лишь самым непосредственным чувствам.

Есть вопрос, который не может не волновать всякого честного трудящегося немца: как могла эта банда убийц захватить власть в такой стране? Как могли эти грязные наемники капиталистов временно привлечь на свою сторону тысячи трудящихся?

Сатирический роман Фейхтвангера не разоблачает тайны этого позора Германии. В нем принимаетея — просто как факт, — что иногда народ подпадает под влияние самой грубой и реакционной демагогии. Но вопрос, как это бывает, и почему это бывает возможный, в романе не только не разрешен, но и не поставлен.