Борис Альтшулер - Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

• Название: Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)
• Автор: Борис Альтшулер
• Издательство: Практика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-88001-020-1

От издателя: Книга включает статьи 72 авторов — в основном ученых, работавших с А. Д. Сахаровым, знавших его в разные периода жизни. Здесь и сотрудники по работе над ядерным оружием, коллеги из Физического института, однокурсники по учебе в МГУ, физики из США, Израиля, других стран. Книга включает уникальные материалы о крупнейшем в истории испытании сверхмощной водородной бомбы, горькой ссылке и трагических месяцах голодовок А. Д. Сахарова.

---

Во время конференции А.Д. передали обращение к нему ученых Академии наук Азербайджана и копии документов по истории Карабаха как исконной территории Азербайджана. Мы долго говорили о самом понятии "исконная территория" — какой исторический момент принять за точку отсчета принадлежности той или иной области, особенно при этнической и исторической чересполосице Кавказа? Ситуация патовая, радикальные выходы не просматриваются. Новый Кашмир или Ольстер? Больше всего, сказал А.Д., он боится того или иного фундаментализма. А может, предложить такую меру, как исключение республики из Союза? (Позднее такое предложение он оформил как статью 18 своего проекта новой Конституции.)

Елена Георгиевна саркастично заметила, что она очень удобная жена для академика Сахарова: она была еврейка, когда нужно — она армянка, повод обвинить А.Д. в пристрастии всегда найдется.

А.Д. меньше, чем в прошлые годы, говорил о науке. Повлияло, видимо, многое — ссылка, возраст, возможности большей политической активности. Он только с обидой сказал, что никто не счел нужным прибегнуть к его опыту для анализа причин и последствий аварии в Чернобыле, ни обсудить на должном уровне его предложения о путях развития атомной энергетики. (Трудно понять, чем руководствовалась при таком небрежении правительственная комиссия, если она действительно ставила перед собою конструктивные цели.)

Вспомнил А.Д. об учебнике своего отца, сказал, что постарается к нему вернуться, что накопились у него и некоторые новые задачи для младших школьников. (Пару задач он тут же подкинул моему сыну.)

Об отношении А.Д. к национальным проблемам можно, как мне представляется, судить по истории, которую рассказал мне как-то физик Y, а затем полностью подтвердил А.Д.

В 1946 или 1947 г. Y был прикомандирован как начинающий теоретик к отделу И.Е.Тамма. Вскоре уже он просто бредил А.Д., считая, что перед ним гениальнейший физик будущего. Y решил, что нужно непременно с ним поближе сойтись, начал искать повод поговорить по душам. Тут как-то на семинаре во время доклада А.Д. несколько теоретиков, по какому-то совпадению — все евреи, бурно с ним поспорили. Y, решив, что теперь тема для разговора есть, подошел после доклада к А.Д. и стал говорить, что надо всем порядочным людям объединиться против этого еврейского засилия в физике и т. п.

А.Д. молча выслушал этот монолог, повернулся и, не сказав ни слова, ушел. Через четверть часа Y был вызван к Тамму. В кабинете сидел А.Д., который слово в слово повторил всю речь Y. Игорь Евгеньевич резко сказал: "Молодой человек, потрудитесь до конца дня взять все свои документы. Завтра Вас сюда не пустят".

Лет через 25 после этого мы как-то встретились втроем. А.Д. вполне доброжелательно говорил с Y, расспрашивал о его работе. Потом он мне сказал, что это, по-видимому, была просто глупая юношеская выходка: Y занимал высокое научно-административное положение, и никто его в антисемитизме или национализме не обвинял.

Характерным для А.Д. как человека, пришедшего к проповеди гуманизма через науку, было такое рассуждение. Говорили о чьей-то болезни, лечение ввиду сложности и редкости заболевания могло обойтись во много десятков тысяч долларов. А.Д. резко сказал, что такое лечение безнравственно — при общем дефиците медикаментов и услуг на эту же сумму можно излечить многих и многих больных. Здесь уже над эмоциями явно превалировал государственный подход- стремление оптимизировать баланс реальных нужд и возможностей общества, того, что через год, увы, лишь начало проявляться в деятельности народного депутата А.Д.Сахарова.

А.Д. сказал, что ему награды так и не вернули и, более того, Елену Георгиевну помиловали, а не реабилитировали. Оба только засмеялись, когда моя жена заметила, что А.Д. теперь дважды Герой Соцтруда, так как в опубликованном постановлении было сказано, что он лишается звания Героя — а он ведь был трижды Герой. А.Д. заметил, что юридически он действительно дважды Герой, раньше он этого не учитывал, так как постановления сам не читал; интересно, как отреагируют в верхах, если он так где-нибудь подпишется.

В последний раз Сахаровы приехали — на два дня — в Тбилиси в мае 1989 г.: после кровавых событий 9апреля академик Т.В.Гамкрелидзе [154] уговорил А.Д. приехать и самому посмотреть на место и на жертвы трагедии — мнение А.Д., его выводы о причинах и последствиях этой бойни могли, в условиях конфронтации населения Грузии и всей демократической общественности с верхушкой армии и бюрократии, иметь решающее значение.

Прилетели они поздно ночью, и А.Д. тут же попросил меня прийти к ним пораньше утром: оказалось, что он в суматохе проходившего накануне собрания Академии наук согласился на просьбу Т.В.Гамкрелидзе; главное для него — помочь людям, сделать все, чтобы вмешательство военных в демократический процесс не стало прецедентом.

Пришлось заочно знакомить А.Д. с людьми, с которыми ему предстояло видеться, еще раз в качестве свидетеля — говорить о том, что никаких антирусских выступлений в Тбилиси не было, город ни в коей мере не утратил своих интернациональных черт, принципов "общего дома", некоторая обостренность национального самосознания- это, увы, печальное веяние времени, несколько отдельных выкриков, два-три лозунга не делают погоды среди сотен других. А.Д. и Елена Георгиевна просто еще раз проверяли себя: много раз бывая в Грузии, в Тбилиси и на побережье, они считали, что здесь националистические эксцессы невозможны, обострения — да, но такие, которые можно разрешить мирным путем.

В первый же день А.Д. побывал у Первого секретаря ЦККП Грузии Г.Г.Гумбаридзе, где просил о скорейшем освобождении пяти арестованных тогда лидеров неформалов, а также в больницах, где лежали раненные и отравленные участники демонстрации. Их пребывание в больнице было снято для телевидения: А.Д. пытался утешать людей, уговорить их, ссылаясь на свой нелегкий опыт, прекратить голодовку. Елена Геоpгиевна звонила детям в США, друзьям в Италии и Франции, послу США Мэтлоку с просьбой о приезде иностранных врачей. (Приезд врачей существенно разрядил обстановку в Грузии!)

Мне удалось пробыть с ними и проговорить несколько часов — завтраки и обеды в гостинице. А.Д. был очень печален: положение больных, общая ситуация в республиках, национальная напряженность, подготовка к I Съезду требовали колоссальной затраты эмоциональных и интеллектуальных сил. Я никогда не слышал от А.Д. резких выражений, но лицо его было именно в этом плане весьма выразительным, презрительно сморщилось, когда Т.В.Гамкрелидзе упомянул о «Русофобии» И.Р.Шафаревича, некогда его соратника по так называемому диссидентскому движению.

Науки мы коснулись лишь однажды, стоя на балкончике над Курою. А.Д., по-видимому, не любил делиться какими-либо замыслами будущих работ: если идея возникала, он ее сам тут же и разрабатывал или откидывал. Но тут вдруг, правда, с подачи Елены Георгиевны, он начал обсуждать проблему прогноза землетрясений (знал, что я этим занимался) и возможность снятия напряжений серией превентивных направленных взрывов. Моя пессимистическая оценка его разочаровала, и мы снова вернулись к национальным проблемам.

Через несколько часов А.Д. улетел в Москву.

Мне не хочется заканчивать эти воспоминания на такой печальной ноте. Постараюсь поэтому кое-что добавить для воссоздания облика великого ученого.

Легенды об Андрее Дмитриевиче, ходившие, в основном, между физиками, очень характерны: в них делалась невольная (достойная анализа Фрейда) попытка объяснить его необычность, непредсказуемость решений и замыслов какими-либо внешними и поэтому более понятными факторами. Вспомним, для пояснения этого феномена, бесчисленные легенды и анекдоты об А.С.Пушкине, бурно публиковавшиеся лет сто назад, — он единственный из русских писателей был удостоен чести войти в герои фольклора.

Легенды об ученых распространены в научной среде (частично они были собраны В.Турчиным в книге "Физики продолжают шутить"). Наиболее красочные из них, в основном об Я.И.Френкеле, Андрей Дмитриевич любил пересказывать. Поэтому, а также потому, что эти слухи и рассказы явственно показывают отношение к А.Д. со стороны физического сообщества, я позволю себе изложить их тут. Некоторые эти легенды я пересказывал А.Д., и он, смущенно улыбаясь, опровергал их или подтверждал.

1. А.Д.Сахаров, конечно, еврей и настоящая его фамилия Цуккерман.

Эта версия, столь удобная для общества «Память» и иже с ним, иронически отражена даже в одной из депутатских элегий Е.Евтушенко.

А.Д. говорил, что фамилия его, несомненно, крестьянского происхождения, прадеды были священниками, единственная "посторонняя часть" — дед со стороны матери, обрусевший грек А.С.Софиано, офицер-артиллерист.

2. Сахаров происходил из очень богатой семьи, поэтому с ним особенно много занимались в детстве, он и стал вундеркиндом.