Франц Меринг - История войн и военного искусства

• Название: История войн и военного искусства
• Автор: Франц Меринг
• Жанр: История

---

по которому каждый, кто не имел желания продолжать поход, мог добровольно вернуться домой.

Предприятие было заранее безнадежно. Три французских армейских корпуса, силой в 50 000 чел., преследовали по пя­там изнуренное войско; оно храбро защищалось, но и думать не могло о том, чтобы перейти Эльбу; если же оно не могло уйти за море, капитуляция была неизбежна. Уже 4 ноября оно было почти окружено превосходными силами; и оно покон­чило бы с большей честью, если бы не продлило свое упор­ное сопротивление на лишний день ценой пожертвования города Любека.

Вечером 5 ноября Блюхер бросился в вольный имперский город, не состоявший в войне ни с Францией, ни с Пруссией.

Он потребовал тотчас же 80 000 хлебов ржаных и пшеничных, 40 000 фунтов[44] говядины и свинины, 30 000 бутылок вина и водки, 50 000 дукатов[45] и т. д. и попытался поспешно исправить запущенные укрепления. Но на следующий же день после по­лудня французы были уже господами города. Сам Блюхер ушел еще один раз с частью своих войск, но через день, на рассвете 7 ноября, он должен был при Раткау сложить оружие вместе с 7500 чел., находившимися в его распоряжении.

Несчастному Любеку этот варварский героизм стоил много­дневного разгромления, которое французским генералам уда­лось приостановить лишь с большим трудом.

6. КАПИТУЛЯЦИЯ КРЕПОСТЕЙ

Капитуляции под Пренцлау и Штеттином были самыми зна­чительными, но отнюдь не единственными примерами сдачи в открытом поле; из капитуляций крепостей здесь можно отметить также лишь наиболее значительные. Достаточно сказать, что по­всюду, за немногими исключениями, юнкерские коменданты об­наружили одинаково трусливое, предательское поведение.

Начало положил в Эрфурте близкий родственник коро­левского дома, затем последовала Шпандау, цитадель Берли­на. Оборудование крепостей, как и все в старопрусском ко­ролевстве, было прогнившим и проржавевшим. Шпандау была совсем не вооружена; лишь после потери двух битв начали посылать туда кое-какие орудия и инженеров, но без снаря­дов. 23 октября комендант майор Бенкендорф обещался ос­тавить неприятелю лишь развалины крепости, а через два дня он ее передал, не дождавшись и первого выстрела. Военный совет, созванный им, высказался, за исключением главного инженера, за сдачу крепости.

30 октября пал Штеттин. Он также не был приспособлен к сильному сопротивлению, однако с 4 октября был приведен в оборонительное состояние, чем казался вполне обеспеченным от внезапного нападения, и мог быть взят только после трех­недельной правильной осады. Гарнизон состоял из 100 офице­ров и 5184 солдат; из орудий было 187 вполне пригодных и 94 годных в случае нужды; боевых припасов и продовольствия

было в избытке. Но комендант Ромбург был старик 81 года, который позднее ссылался на то, что эта должность была пре­доставлена ему мудрым королем как место для отдыха. Когда после капитуляции Гогенлоэ перед Штеттином показалось не­сколько разъездов французской кавалерии и французский гу­сарский офицер весело въехал в крепость с трубачом, предла­гая коменданту крепости капитулировать, последний хотя и заявил, что будет до последней возможности защищать вве­ренную ему крепость, но уже через несколько часов после это­го у него душа ушла в пятки, и, когда появился второй парла­ментер с более резкими требованиями, он потерял всякое са­мообладание. Военный совет не был созван, но оба коменданта и другие офицеры были единодушны. Перед 800 чел. вражес­кой кавалерии и двумя орудиями целый гарнизон сложил ору­жие. «Гусары вашего величества овладели городом через го­родские ворота», — сообщал с презрительной насмешкой На­полеону французский маршал.

На следующий день пал таким же позорным образом Кюстрин, другая крепость на Одере. Она была также вполне снабжена ору­диями и боевыми припасами, продовольствие было заготовлено на 3 месяца; гарнизон имелся в достаточном количестве — 2400 чел., из них 1600 вполне боеспособных; комендантом был полковник Ингерслебен, который точно так же не выждал ни одного пушеч­ного выстрела и сдал крепость тотчас же, как только авангард фран­цузской дивизии показался невдалеке от нее; даже мольбы жены, удерживавшей его, когда он хотел отправиться через Одер к фран­цузам, и молившей «не делать несчастной свою семью», не могли помешать ему броситься очертя голову в омут позора. На военном совете, правда, энергично протестовал один смелый инженерный лейтенант. Гарнизон тоже волновался. Артиллеристов пришлось насильно уводить от орудий.

8 ноября капитулировал Магдебург после слабой бомбар­дировки 4-го и 5-го числа. Комендант Клейст был старик 73 лет, истый прусский юнкер, хваставшийся еще 1 ноября, что он не сдаст крепости, хотя бы у него носовой платок загорелся в кар­мане. Уже 6-го он вступил в переговоры с врагом, хотя Магде­бург при серьезной защите мог быть взят только правильной осадой. Правда, и в этой сильнейшей и важнейшей крепости многого не хватало; так, например, почти отсутствовала кава­лерия и совершенно не было минеров. Упустили из виду доста­вить в город скот, к чему в богатой местности правого берега Эльбы и при наличии времени было достаточно возможности; во всяком случае в хлебе и муке недостатка не было.

Армия Наполеона I: старший сержант саперов и барабанщик фузилеров линейной пехоты 1809 г., сапер императорской Старой гвардии 1812 г.

Не все офицеры гарнизона были так трусливы, как комендант, а многие из них хотели «убить старую собаку — генерала». Клейст не посмел созвать настоящий военный совет, на который имели бы доступ все штаб-офицеры гарнизона; он собрал лишь присутствовавших в городе генералов, но и тем он не дал воз­можности высказаться, резко отклоняя их предложения и офици­ально приказав подписать протокол, которым постановлялась капитуляция. В руки врага попали 22 000 чел. всех родов ору­жия, 20 генералов, 800 офицеров, 700 пушек, миллион пудов пороха, 80 000 снаряженных бомб, железо в изобилии, пон­тонный парк, масса знамен и штандартов.

Подобным же позорным образом капитулировали в Ганновере Гаммельн, Швейдниц в Силезии и т. д. Исключения из этого прави­ла патентованной трусости были очень редки: Козель в Силезии, Грауденц в Восточной Пруссии и особенно Кольберг в Помера­нии. Здесь командовал Гнейзенау, человек около 50 лет, бедняк по происхождению, просидевший в течение десятилетий в маленьких гарнизонах, но сохранивший себя свежим благодаря умственной работе и прозванный за это в насмешку пустоголовым юнкерством «военачальником из Капернаума»; это был после Шарнгорста един­ственный офицер во всем войске, понимавший новую военную так­тику французов и умевший применять ее на практике.

Позднее, когда забывшие честь и нарушившие присягу ко­менданты крепостей были привлечены к ответственности бла­годаря главным образом настояниям Шарнгорста, все они дела­ли лживые ссылки на гуманные соображения, которыми они будто бы руководствовались. Отсюда современные юнкера вы­вели сказку, что фридриховское войско было слишком изнеже­но просвещением и гуманностью. Как будто в пустые черепа Ингерслебена, Клейста и Ромберга хоть когда-нибудь западала тень мысли Канта, Лессинга или Шиллера!

7. ПОХОД В ВОСТОЧНУЮ ПРУССИЮ

Борьба, которая велась в прусских областях восточнее Вис­лы от декабря 1806 до июня 1807 г., была борьбой между фран­цузами и русскими, в которой пруссаки играли совершенно подчиненную роль; они выставили небольшое вспомогатель­ное войско для русских и защищали с помощью русских кре­пость Данциг. В других местах их участие было чисто пассивным; Восточная Пруссия была опустошена самым ужасным образом, и русскими еще более, чем французами.

Въезд Наполеона I в Берлин в 1806 г. Гравюра работы Югеля с картины кисти Вольфа

Рассматривать поход в Восточной Пруссии как продолже­ние похода в Тюрингии гораздо более правильно в хронологи­ческом, чем в историческом отношении. В Тюрингии феодаль­ное, насквозь прогнившее государство было разбито наслед­ником буржуазной революции; перед французским народным войском, по хвастливому, но не лживому изображению Напо­леона, прусское наемное войско исчезло, как утренний туман перед солнцем. В Восточной Пруссии завоевательная тенден­ция буржуазной революции столкнулась с дикими захватни­ческими стремлениями азиатской деспотии. Французские и русские войска уже не раз боролись друг против друга в ре­волюционных войнах, но на итальянской, швейцарской и мо­равской почве; так — с глазу на глаз — они еще никогда не встречались, как это случилось теперь, когда французское войско стояло у русской границы.

Обе стороны были охвачены жутким чувством, что здесь стал­кивались противники, которые были непобедимы друг для дру­га. Французские войска еще никогда не сражались в таких суро­вых и негостеприимных местностях; искусство их стрелков, умевших сбивать своим метким огнем тонкие и длинные линии